Буало-Нарсежак - Смерть сказала: может быть
— Будь у вас за плечами мой двадцатилетний стаж, вы никогда больше не посмели бы так сказать…
— Непременно сообщите мне, если что-нибудь узнаете.
Некоторое время спустя Лоб почувствовал, что замерз, и оделся ощупью, как слепой. Телефон зазвонил опять. Голос Нелли:
— Бонатти вам сообщил?..
— Да… Я ничего не понимаю.
— Могу я прийти?
— Да, и поскорее. Жду вас внизу… Обсудим, что можно предпринять.
Но Лоб знал, что ничего уже предпринять нельзя — ни Нелли, ни кому-нибудь другому. Он представил себе, как инспектора полиции, смешавшись с толпой пассажиров на вокзале, аэродроме, готовы обрушить кулак на хрупкое плечо, защелкнуть наручники, как защелкивается капкан. У него ныло все тело, кости. Ему следовало бы сразу сдаться полиции, ведь единственным виновным являлся он сам.
Нелли не замедлил прибыть.
— У вас изнуренный вид, — заметил Лоб.
— И у вас не намного лучше.
Выбрав кресла в сторонке, они заказали два коньяка с водой. Пить и разговаривать! Разговаривать и пить! И подкарауливать телефонный звонок. Выбора не было. Репродуктор на набережной оповещал о празднике цветов и фейерверке.
Глава 12
Они наскоро поужинали, как путешественники перед отходом ночного поезда. Им уже больше нечего было друг другу сказать. Теперь Нелли составлял компанию Лобу и пытался его ободрить. Лоб дважды звонил Бонатти. Кто-то отвечал, что комиссара нет, поиски продолжаются… Лоб настаивал. Он напоминал, что Зина уже однажды пыталась покончить самоубийством. Равнодушный голос ограничивался тем, что повторял: «Мы приняли все необходимые меры». Однако Лоб не мог избавиться от мысли, что все начинается заново. С той лишь разницей, что теперь Нелли заменил Флешеля, декорация изменилась; ожидание стало мучительнее. Лоб слишком много выпил — содовая, коньяк, кофе… За стойкой метался белый силуэт бармена. Вентилятор под потолком создавал звуковой фон, как в кино! Слабое освещение, перешептывания сидящих в баре; крупный план — Нелли, то и дело поглядывающий на часы; все стало фильмом. Время остановилось, Лоб уже не понимал, что здесь делает Нелли. И тут к нему вдруг стала возвращаться ясность ума — страшная ясность, являющаяся ночью, самая проницательная и безумная. Он глотнул чего-то, что на секунду погасило пожар по рту.
— Вам следует вернуться домой, — сказал он Нелли.
— Мне некуда спешить, — отвечал Нелли. — Некуда спешить!
— Она не позвонит мне. С чего бы она стала мне звонить до встречи с Бонатти?!
Нелли открыл еще одну пачку сигарет и поставил рядом со своей зажигалкой, между стаканами.
— Она непременно сообщит нам, что и как. Мы понадобимся ей. Нам придется искать для нее выход.
У Зины был другой способ найти выход, но при таком раскладе время еще не вышло. Лобу вспомнились все объяснения Флешеля. Отсрочка продлится еще несколько часов.
— Хотите, я позвоню Бонатти? — вызвался Нелли. Он встал.
— Я пойду с вами.
Телефонная кабинка тесновата для двоих. Они были вынуждены прижаться друг к другу. От Нелли исходил запах душистого мыла, туалетной воды и еще чего-то терпкого, должно быть, тревоги. Лоб взял отводную трубку. На другом конце провода отозвались.
— Говорит Нелли… Ничего нового?
— Пока ничего. Наши люди прочесывают отель. На это потребуется время.
— А именно?
— Возможно, несколько дней.
Лоб не дослушал. Выйдя из кабины, он облокотился на стойку бара. Зеркало множило до бесконечности его отражения. Лобы в глубине ночи, потерявшие способность думать, — всего лишь тени, но Эрве Лоб был не прочь оказаться одной из них.
— Я попросил, чтобы нам дали знать, — сообщил ему Нелли. — Так оно будет проще.
— Думаете, нам следует подождать? Нелли глянул на часы.
— Еще нет и полуночи. Еще не все потеряно.
— Чего вам налить? — спросил бармен.
— Две анисовки, — заказал ему Нелли.
Они пили молча. Лоб вяло перебирал расплывчатые мысли… Мари-Анн… Несомненно, ее похоронят в Грассе… У него нет черного костюма… Послать цветы… Смешно!… Может быть, ему следует принять участие в ночном бдении у гроба? Но это роль мужа… Бедняга Филипп, который ждал тут вместе с ним лишь из любезности.
— Что вы, в сущности, сказали ей утром? — спросил Нелли.
— В сущности? Уж и не припомню. Я только добивался от нее, чтобы она решилась сказать правду. И мы поссорились.
— Это у вас вошло в привычку?
— Право же…
— Вы с ней не особенно ладили!
— У меня неважный характер. У нее тоже.
— Но вы не сказали ей ничего такого, что могло бы ее испугать?
— Я доказал ей, что она находится в опасности.
— Вот поэтому она и прячется!
Зазвонил телефон, и Лоб положил ладони плашмя на стойку, пытаясь унять их дрожь.
— Вас, — сказал ему бармен.
Спрыгнув с табурета, Лоб ринулся в кабинку.
— Лоб у телефона…
Он сразу же узнал Зинин голос.
— Где вы?.. Почему вы убежали?.. Вас разыскивает полиция.
Нелли проскользнул в кабину вслед за Лобом и прикрыл за собой дверь. Им нечем было дышать. Трубка стала клейкой в руке Лоба.
— Я вас плохо слышу… Я сказал, вас плохо слышно… Говорите громче… Где вы находитесь?.. Я поеду за вами.
— Нет, — сказала Зина. — Не стоит труда… Я и без того принесла вам слишком много хлопот, бедненький мой Эрве… Собственно, потому я вам и звоню… Вы всегда были добры ко мне. А я… похоже, вы правы… я. как мой брат… Он любил поджигать. Я тоже… По-другому, но результат один.
— О чем это она? — шепнул Нелли.
Он ощупью искал выключатель, так как Лоб забыл включить в кабине свет, и схватил отводную трубку.
— Смерть Мари-Анн, — продолжала Зина, — произошла по моей вине.
— Не станете же вы говорить, что убили ее! — крикнул Лоб.
— В каком-то смысле так оно и есть… Она осталась бы в живых, если бы позволила умереть мне. Я — как ядовитая змея. Помните гадюку, Эрве? Ведь до этого они никогда не водились в тех местах… С этого момента у меня родилось предчувствие чего-то ужасного…
— Но это же абсурд!
— О нет, — монотонно продолжала Зина. — Пресмыкающихся следует истреблять.
— Как… Неужели же вы хотите этим сказать, что…
— Именно это я и хочу сказать. Вам тоже, сама того не желая, я причиняла огромное зло. Забудьте меня, Эрве.
Нелли шумно дышал. Лоб вытер рукавом пот со лба. Пот застилал ему глаза.
— Прошу вас… Без глупостей…
— Я не глупая, Эрве… Как вы не можете понять?.. Я кругом виновата… Мне следовало все это предвидеть… Так нет же… Я думала, что, быть может, смогу жить, как другие люди… Вы все столько раз внушали мне, что напрасно я вбила себе в голову… что жизнь надо принимать такой, какая она есть, не задаваясь вопросами… И вот что из этого вышло…
