Анри Магог - Тайна красного чемодана
Вообще, чем больше я на нее смотрел, тем больше мне начинало казаться, что передо мной посторонняя женщина. Меня начинало охватывать сомнение. Она ли это?
Но кто же мог разыграть такую дикую шутку? Да и, наконец, с какой целью? Никто не знал, куда я в действительности еду, никто не подозревал, что я пересяду в Канне в другой поезд; никому до этого не было никакого дела.
Я снова перечел записку Софи. Действительно ли она ее писала?
В первую минуту я решил этот вопрос утвердительно. «Мы едем в Марсель. Делайте вид, что вы меня не знаете». Эти обе фразы ясно указывали, что передо мной была Софи.
А между тем эта фигура… плечи… ноги, длину которых не могла скрыть юбка…
Нет, это положительно не могла быть Софи. Я окончательно терял терпение. Ожидать приезда в Марсель было выше моих сил.
Я вышел в коридор и написал на листке, вырванном из записной книжки:
«Выйдите на минуту в Тулоне. Скажите мне хоть одно слово или откиньте вуаль. Я хочу убедиться, что это вы. Страшно беспокоюсь».
Затем я вернулся в купе и незаметно сунул под плед листок бумаги. Софи не сделала ни одного движения, по которому я мог бы судить, что она читает записку.
Я с нетерпением ожидал ее ответа. Волнение мое достигло апогея. Я готов был забыть все ее предостережения, лишь бы так или иначе узнать истину.
Между тем поезд остановился у платформы.
– Тулон! Тулон! Десять минут остановки!
Я энергично поднялся с места и незаметно для соседей указал своей таинственной спутнице на платформу.
Но она не шевельнулась. Мне показалось только, что она сделала под пледом какое-то движение рукой, как будто поднося к губам палец. В то же время ее огромная шляпа повернулась в сторону наших спутников. Те не спеша доставали из сеток свои вещи и, видимо, собирались выходить.
Я понял и на этот раз безропотно сел на свое место.
Наконец, последний пассажир вышел. Захлопнув за ним дверь, я прислонился к ней спиной, чтобы загородить вход новым путешественникам, и дал, наконец, волю снедавшему меня любопытству.
– Софи! Вы ли это? Что означает эта таинственность?
Не отвечая ни слова, она освободила из-под пледа руки и стала развязывать вуаль. В то же время, окутывавший ее плед соскользнул с ее плеч, зацепив ее шляпу, которая, в свою очередь, упала на скамейку.
Из груди моей вырвался крик изумления.
Передо мной стоял, со своей дьявольской усмешкой на губах, Дольчепиано.
– Прошу извинения, мистер Вельгон, – спокойно произнес он. – Но у меня не было другого способа обеспечить себе ваше приятное общество.
Я дрожал от бешенства.
– На этот раз, – прохрипел я, – на этот раз вам не удастся провести меня.
И, схватив чемодан, я сделал попытку выскочить из вагона.
Но в ту же минуту он с такой силой оттолкнул меня назад, что я не удержался на ногах и упал на скамейку, выронив из рук чемодан. Раздался какой-то сухой звук, и, прежде чем я успел подумать о своей защите, обе руки мои оказались заключенными в тяжелые железные наручники, какие обыкновенно надевают преступникам. Дольчепиано посмотрел на меня с торжествующей улыбкой.
– Ну, теперь, я думаю, вы будете благоразумнее, – сказал он.
– Негодяй! – закричал я, не помня себя от ярости. – Как вы смеете? Среди белого дня! Я прикажу арестовать вас!
– Пожалуйста, – спокойно ответил он. – Вон как раз контролер.
Я бросился к двери. Итальянец не лгал. В конце вагона, на платформе, действительно, виднелась форменная фуражка контролера.
– Контролер! – закричал я что было сил. – Контролер! Скорей! Помогите!
В одно мгновение он был уже у нашей двери.
– Что случилось? – испуганно спросил он. Но я не успел открыть рта.
– Арестованный! – с невозмутимым спокойствием ответил вместо меня Дольчепиано, указывая на мои руки.
Прежде, чем я успел опомниться, он отбросил меня в глубину купе и, захлопнув дверь, остался сам на платформе, разговаривая с контролером.
Я мгновенно вскочил на ноги и бросился к двери.
– Контролер! Контролер! – закричал я, не жалея легких. – Выслушайте меня! Вы должны слушать меня! Этот человек – преступник!
Все было напрасно. Контролер, не обращая на меня внимания, вежливо поклонился итальянцу, который спокойно открыл дверь и снова вошел в купе.
– Пожалуйста, чтобы никого не пускали сюда. Купе занято! – повелительным тоном произнес он. – Это опасный преступник!
– Каналья! Негодяй! – кричал я охрипшим голосом.
– Я закрою вас снаружи, – ответил контролер, бросая на меня любопытный взгляд.
Он захлопнул дверцу купе и отошел от вагона.
– Слава Богу! – насмешливо усмехнулся Дольчепиано, садясь около меня. – Теперь уж никто не помешает нашей беседе. Не хотите ли сигару, мистер Вельгон? Позвольте, я обрежу ее и сам положу вам в рот. Это настоящая гаванская.
– Разбойник! – закричал я, выведенный из себя его насмешками, делая попытку броситься на него, несмотря на надетые на меня наручники.
Он одним движением руки заставил меня сесть на место.
– Будьте же благоразумны, – сказал он, пожимая плечами. – Не забывайте, что вы мужчина, а не ребенок. Если вы не научитесь владеть собой, вы никогда не будете хорошим сыщиком.
Пристыженный этими словами, я употребил всю силу воли, чтобы, хотя бы внешне, выказать как можно больше хладнокровия.
– Хорошо! – произнес я. – Поговорим. Чего вы от меня хотите? Зачем вы меня преследуете? На что я вам понадобился? Я не понимаю вашего поведения. Если бы вы хотели меня убить, то могли бы это сделать уже давно. Если же вы сохраните мне жизнь, все равно, рано или поздно, я добьюсь своего и объясню, как я попал в подобное положение. Мы не всегда будем иметь дело с такими дураками, как этот контролер. В Марселе и на моей улице будет праздник.
– Бог мой! Сколько вопросов! – пожал плечами Дольчепиано. – На главный из них вы уже ответили сами, и весьма разумно. Я не имею ни малейшего намерения посягать на вашу жизнь.
– В таком случае, что же заставляет вас обращаться со мной таким образом?
– Дружеские чувства, которые я к вам питаю, – усмехнулся итальянец.
– Хороши дружеские чувства! – с горечью воскликнул я.
– Конечно, я нахожу, что вам вреден климат Генуи, и потому решил избавить вас от поездки туда.
– Как! Значит, вы узнали?.. – изумился я.
– Я знаю очень многое, мистер Вельгон, – ответил он, улыбаясь.
И, вынув из кармана телеграмму, он протянул ее мне.
– Прочтите, – сказал он, держа передо мной бумагу. Я прочел, едва приходя в себя от изумления:
«А.Б. уехал из Генуи. Будет в Марселе в понедельник».
– Вы этого не знали? – рассмеялся Дольчепиано. – Я не хотел, чтобы вы совершили напрасно это путешествие.
