Мартин Дэвис - Загадочная птица
К сожалению, дед не понимал, что действует неправильно. Говорил с любым, кто соглашался слушать, о своей убежденности в существовании африканского павлина и постепенно начал приобретать определенную репутацию. Богатые влиятельные люди настороженно относятся к эксцентрикам, а мой дед не видел, кем становится. Мнение о нем как о фанатике укрепилось в 1926 году, когда его пригласили в Западную Африку сопровождать группу горных инженеров. Его главной задачей было обеспечить их безопасность, с чем, по общему мнению, он справлялся достаточно компетентно. Однако после окончания работы экспедиции дедушка в Лондон не вернулся, а отправился в джунгли лишь с двумя проводниками из местных. Искал павлина, хотя до того места, где Чапин нашел загадочное перо, было несколько сотен миль.
Дед не подавал о себе никаких вестей почти девять месяцев и выбрался из джунглей страдающим тяжелой формой тропической малярии. Какой-то период жизнь дедушки вообще была под вопросом, но дома в Девоне его выходила жена. Ее заботами он выбрался из кризиса, однако полностью восстановить силы не удалось. В Лондоне дедушка появился лишь через три года, а там обстановка существенно изменилась. Его незапланированная вылазка в джунгли была широко известна и явилась доказательством ненадежности. К тому времени такие фанатичные горячие исследователи вышли из моды.
Мне, разумеется, следовало задуматься над судьбой дедушки, извлечь урок. Но не сегодня, когда предстоял вечер с Габби. Мы встретились в шикарном французском ресторане в Сохо, среди множества очищенных ананасов, заказали длинный список блюд, говорили о проблемах, не имеющих отношения к Карлу Андерсону. В компании с Габби всегда интересно, а в этот вечер она была на высоте, как никогда. Мы пили белое вино, веселились и болтали напропалую. Она даже настолько осмелела, что рассказала несколько скандальных баек о наших общих знакомых. Настроение не изменилось, даже когда мы заговорили об охране окружающей среды. Габби с увлечением поведала мне о своих планах. Я слушал и чувствовал, как возвращаются звуки и цвета бразильской сельвы. Наверное, вино сделало меня сентиментальным, потому что я осознал, что скучаю по всему этому.
Вечер прошел на удивление удачно. Конечно, по-прежнему между нами существовала недосказанность, но тогда это значения не имело. Каким-то чудом вернулась прежняя теплота, словно ничего не было. Казалось, скоро мы встанем и пойдем вместе домой.
У отеля «Мекленберг», во время прощания, возник момент, когда нам захотелось задать друг другу вопрос. Я думаю, один и тот же. Под аккомпанемент моего молчания Габби грустно улыбнулась, поднялась на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
— Спокойной ночи, Фиц.
Я стоял в темноте и наблюдал, как она исчезает за вращающейся дверью отеля.
* * *Катя приехала на следующий день, ближе к вечеру. Вошла усталая, в странной юбке и блузке, каких она здесь никогда не носила. Волосы собраны сзади в тугой узел. Я едва ее узнал.
— Что? — спросила она, видимо, смущенная выражением моего лица. Затем понимающе кивнула: — Ах это… Папа считает, что своим друзьям меня можно представить, только если я буду выглядеть вот так.
— Проходите, садитесь, — произнес я. — Сейчас принесу пиво.
— Звучит обнадеживающе. — Катя распустила волосы. Поймала несколько прядей и посмотрела сквозь них на меня. — Папе не понравилось, что я их крашу в черный цвет. Вообще-то они у меня светло-каштановые.
Она села на стул, наблюдая, как я открываю бутылки светлого пива. Заметив сломанный оконный шпингалет, нахмурилась:
— Что случилось?
— Ничего особенного. Расскажу через минуту.
— Опять кто-то вломился? Что-нибудь взяли?
Я отрицательно покачал головой и улыбнулся:
— Нечего брать.
— Зачем же тогда?
— Оказалось, что наша птица стоит гораздо дороже, чем мы ожидали. Долго рассказывать. Но не беспокойтесь. Все в порядке. Лучше сообщите, как ваши дела, и выпейте пива. Можно из горлышка, если вас не смущает столь изысканная одежда.
Она засмеялась, и только тогда я узнал прежнюю Катю.
— Сейчас расскажу. — Она потянулась за бутылкой. — В общем, вы уже довольно много знаете. Я же звонила. После этого покопалась еще в архиве, но ничего особенного не обнаружила.
— Думаю, то, что есть, уже колоссальная удача. Значит, птица существовала и после исчезновения из коллекции Банкса. И указан путь, где искать.
Кате не терпелось все выложить. С нее слетела усталость, она оживилась, повеселела. Поведала об архиве Фабрициуса. Большая часть бумаг связана с его научной деятельностью. Очень немногие имели отношение к пребыванию Фабрициуса в Англии. Причем Банкс не упоминается нигде. Она отыскала там еще два письма от француза Мартина, где говорилось о рисунках, которые хотел купить Фабрициус. О птице с острова Улиета больше ни слова.
— Как вы оцениваете мою работу? — спросила Катя, закончив рассказ.
— На отлично.
— Тогда докладывайте, что здесь.
— Не знаю, с чего начать. Полагаю, настоящее открытие сделано вчера, когда я встречался с Габби.
— Ого! — Она сделала большой глоток пива.
— Но ранее я побывал в Линкольне. Догадайтесь, кого я там засек?
Я рассказал о поездке в Линкольн и о фамилии «Андерсон» в книге гостей отеля. Катя вежливо выслушала, но, по-моему, не особенно заинтересовалась.
— Вот он, список девочек, родившихся в Ревсби в подходящее для нас время, — сказал я, вытаскивая из висевшего на стуле пиджака лист бумаги. — Все фамилии начинаются на «Б»:
1 янв. 1750. Мэри, незаконнорожденная дочь [нет записи].
29 сент. 1752. Мэри, дочь Ричарда Бернетта и его жены Элизабет.
18 апр. 1756. Мэри, дочь Джеймса Брауна и его жены Сюзанны.
20 февр. 1757. Мэри, дочь Уильяма Бертона и его жены Энн.
18 янв. 1761. Элизабет, дочь Джеймса Брауна и его жены Сюзанны.
— Больше всех меня заинтересовала Мэри Бертон. Родилась она поздновато, зато ее отец умер как раз во время отсутствия Банкса. Так что я подумал, что действительно натолкнулся на что-либо важное.
Я поднял голову и увидел, что Катя не слушает. Она внимательно смотрела на список и шевелила губами, словно что-то высчитывала.
— Вот, Фиц, посмотрите сюда. — Она показала на вторую строчку в списке. — Этот год нам подходит? Когда Банкс отправился в путешествие, ей было около шестнадцати и примерно девятнадцать, когда он вернулся.
— Да…
— Мэри Бернетт. Видите?
— Но фамилия Бернетт не заканчивается на «Н».
— Помните письмо? В какой оно было книге? Ну, письмо капитана Кука в адмиралтейство, которое он послал в начале второго путешествия. Там упоминалось о женщине, переодетой в мужчину.
