Артур Дойль - Долина страха
— Что-то случилось, Джон? — спросила Этти. — О, милый, вам грозит беда?
— Право, ничего особенного, дорогая. Но, может быть, лучше исчезнуть отсюда раньше, чем дело дойдет до крайностей.
— Исчезнуть?
— Ведь однажды обещал вам, что наступит день, когда я уеду? Теперь этот день, пожалуй, близок. Сегодня я получил известие, и не очень хорошее. Надвигается опасность.
— Полиция?
— Хуже, Пинкертон. Вы не поймете, но для меня и мне подобных это… Помните, вы сказали, что, если я уеду, вы поедете со мной?
— О, Джон, еще бы!
— Кое в чем я непоколебимо тверд, Этти. Ни за что в мире я не хотел бы нанести вред даже одному волоску на вашей головке. Можете вы мне довериться?
Не говоря ни слова, она положила свою руку на его темную ладонь.
— Тогда выслушайте меня — и делайте все, что я вам скажу: это единственное спасение для нас с вами. В этой долине произойдет немало событий. Многие из нас вынуждены будут о себе позаботиться. Я — во всяком случае. Если мне придется бежать, днем ли то будет или ночью, вы должны уехать со мной.
— Я отправлюсь вслед за вами, Джон.
— Нет, нет! Не вслед за мной, а со мной. Долина Вермиссы навсегда закроется для меня, я никогда сюда не смогу вернуться. Как же я оставлю вас здесь, хотя бы и ненадолго? Едете вы со мной?
— Да, Джон.
— Благослови вас бог за ваше доверие. Я был бы самим дьяволом, если бы употребил его во зло. Когда я дам вам знать, Этти, вы должны тотчас все бросить и спешить на вокзал. Я явлюсь туда за вами.
— Днем или ночью — я приду по одному вашему слову, Джон.
Члены ложи собрались уже у Мак-Гинти. Гул приветствий встретил Мак-Мердо, когда он показался в зале. Сквозь табачный дым, заполнивший зал, Мак-Мердо разглядел черную гриву мастера, жестокое недружелюбное лицо Болдуина, похожего на коршуна секретаря и других руководителей ложи.
— Мы рады вас видеть, брат, — сказал председатель. — Нам предстоит решить вопрос, который требует поистине соломоновой мудрости.
— Он говорит о споре Ландера с Итоном, — негромко объяснил сосед Мак-Мердо. — Оба они требуют главной награды за убийство старика Креббе в Стайльстауне, а как узнать теперь, чья пуля его прикончила?
Мак-Мердо встал и поднял руку. Наступило молчание.
— Достопочтенный мастер, — сказал он торжественно, — прошу слова ради дела особенной важности.
— По правилам ложи нужно отложить все остальное, — произнес председатель. — Ну, мы слушаем вас, брат Мак-Мердо.
Мак-Мердо вынул из кармана письмо.
— Достопочтенный мастер и братья, — сказал он, — сегодня я принес дурные вести. Нам нужно немедленно обсудить их и принять меры, не то мы дождемся неожиданного удара, который истребит нас всех. Меня известили, что несколько крупнейших компаний объединились с целью нас уничтожить. Сейчас в долине действует сыщик Пинкертона Берди Эдвардс. Он собирает улики, которые, возможно, накинут петли на шеи многих из вас. Вот что я прошу немедленно обсудить.
— Какие доказательства имеете вы, брат Мак-Мердо? — спросил Мак-Гинти, нахмурясь.
— Так написано в письме, попавшем в мои руки, — ответил Мак-Мердо. — Чье это письмо, неважно. Но я заверяю вас своей честью, что оно достойно доверия.
— Я слышал имя Эдвардса, председатель, — сказал один из старших братьев, — говорят, это лучший сыщик Пинкертона.
— Знает ли его кто-нибудь в лицо? — спросил Мак-Гинти.
— Да, — сказал Мак-Мердо. — Я знаю его в лицо.
По залу пробежал гул удивления.
— И мне кажется, он у нас в руках, — с победной улыбкой продолжал Мак-Мердо. — Действуя быстро и решительно, мы можем предупредить опасность. Если вы доверите это дело мне…
— А в чем, собственно, опасность? — сказал Мак-Гинти. — Что он может знать о нас?
— Не все братья обладают вашей твердостью, советник. Среди них могут найтись и слабые люди. Что, если Эдвардсу удастся кого-нибудь подкупить? Может быть, это ему даже и удалось! Существует только одно верное средство…
— Не дать ему уехать из долины, — подсказал Болдуин.
Мак-Мердо кивнул головой.
— Правильные слова, брат Болдуин, — сказал он. — Между нами существовали недоразумения, но сейчас я с вами полностью согласен.
— Как же мы его разыщем? — спросил Мак-Гинти.
— Достопочтенный мастер, о наших планах не следует говорить при всех. Я не подозреваю никого из присутствующих, но если до Эдвардса дойдет хоть тень слуха, нам до него не добраться. Надо избрать специальный комитет. Предлагаю ввести в него вас, мистер председатель, брата Болдуина и еще пятерых.
Предложение Мак-Мердо приняли, и комитет был тут же избран. В него вошли Мак-Гинти, Болдуин, похожий на коршуна секретарь ложи Харрауэй, профессиональный убийца Тигр Кормак, казначей и двое братьев Уилбай.
Собрание ложи на этот раз не затянулось, ужин прошел без обычного разгула, и вскоре Чистильщики разошлись.
— Говорите, Мак-Мердо, — сказал мастер, когда в зале остались только члены нового комитета. Мак-Гинти был мрачен, как туча.
— Я сказал, что знаю Берди Эдвардса, — ответил Мак-Мердо. — Но здесь он, конечно, живет под другой фамилией. Он остановился и выдает себя за Стива Вильсона.
— Откуда вы знаете?
— Я видел его и даже говорил с ним. Правда, тогда я еще не сообразил, в чем дело и, не будь письма, даже не вспомнил бы об этой встрече. Но теперь я уверен, что Стив Вильсон — это и есть Эдвардс. Я наткнулся на него в вагоне, когда в среду ездил по линии. Он назвал себя журналистом и старательно выведывал все о Чистильщиках. Он сказал, что пишет для нью-йоркской газеты. Я, понятно, ничего не рассказал ему, кроме нескольких небылиц. Он их записал и говорит: «Подумайте, мистер, я заплачу хорошо, если только мне дадут материал, который пригодиться для газеты».
— А что вы ему рассказали?
— Я же говорю — разные небылицы.
— Не очень-то он большой ловкач, если он им поверил.
— А кто вам сказал, что поверил? Он мог просто сделать вид, что записывает. И потом — одни рассказывают небылицы, другие могут рассказать правду. Во всяком случае, это хороший способ подойти к людям.
— Почему вы уверены, что он не газетчик?
— Сейчас объясню. Он вышел в Хобсоне, я тоже. Потом я зашел на телеграф. Он как раз выходил оттуда. Телеграфист там — мой знакомый. «Ей-богу, — говорит он мне, — надо брать двойную плату за такие телеграммы». И показывает телеграфный бланк, заполненный какой-то абракадаброй, вроде головоломки. Я говорю: «Это, наверно, шифр». «Будь это тысячу раз шифр, — говорит телеграфист, — но мне-то от этого не легче. Главное, он каждый день отправляет по такому листку». «Он журналист, — говорю я, — и боится, как бы другие не перехватили его факты». По правде говоря, я и сам не очень в это верил, но ничего подозрительного мне тогда и в голову не пришло.
