Гастон Леру - Тайна Желтой комнаты
XXI. В засаде
Этот жест, потрясший меня, оставил Рультабиля совершенно равнодушным. В его комнате я получил последние наставления на предстоящую ночь, причем о сцене, которая только что разыгралась перед нашими глазами, он даже и не вспоминал.
Сперва мы должны были пообедать. Затем я отправлюсь на свой наблюдательный пост и буду там ждать, пока что-нибудь не увижу.
— Если что-то бросится вам в глаза раньше меня, — объяснял Рультабиль, — подайте мне знак. Наш незнакомец может явиться не из поворотной галереи, а каким-нибудь иным путем, и тогда вы увидите его первым, так как перед вами открыта вся перспектива. Вам потребуется только дернуть шнурок портьеры на окне рядом с кладовкой. Портьера упадет и закроет окно, образуя темное пятно там, где прежде находилось светлое, поскольку галерея ярко освещена. Чтобы это сделать, необходимо всего лишь вытянуть руку из вашего укрытия. Я сразу увижу затемнение из окна поворотной галереи и пойму, что это значит.
— И тогда?
— Тогда я появлюсь на углу поворотной галереи.
— А что буду делать я?
— Вы двинетесь мне навстречу, вслед за этим человеком, но я буду уже рядом с ним и увижу наконец, вписывается ли его лицо в круг моих предположений.
— Начертанный при помощи разума, — с улыбкой подсказал я.
— Ваш юмор неуместен, Сэнклер.
— Ну, а если человек убежит?
— Тем лучше, — флегматично ответил Рультабиль, — я и не стремлюсь захватить его. Он сможет без труда убежать, например, по лестнице через вестибюль первого этажа, причем даже раньше, чем вы окажетесь на площадке. Вы же будете в самом конце галереи. Пускай и бежит себе на здоровье, но только после того, как я увижу его лицо. Затем я устрою все так, чтобы он умер для мадемуазель Станжерсон, даже оставаясь в живых. Если я его захвачу, Робер Дарзак и мадемуазель Станжерсон, возможно, мне этого никогда не простят! А я дорожу их уважением. Только что на моих глазах она вливает снотворное в стакан своего отца, чтобы предстоящий разговор с собственным убийцей не разбудил несчастного старика. Невелика же будет ее благодарность, если затем я доставлю господину Станжерсону этого негодяя со связанными руками. Судя по ее просветлевшему лицу в ночь Необъяснимой галереи, это просто счастье, что ему удалось так ловко обвести нас вокруг пальца. Для спасения несчастной нужно не захватить его, а заставить замолчать любым способом. Но убить человека — это, знаете ли, не так просто! Если только он не даст мне повода, разумеется. С другой стороны, заставить его замолчать без всякой помощи мадемуазель Станжерсон… К счастью, мой друг, я все угадал, и увидеть сегодня вечером его лицо — это все, что мне нужно.
— Но вы же его видели в тот вечер, прыгнув в комнату.
— Плохо, не забывайте, что свеча стояла на полу, и затем, эта борода.
— А сегодня вечером ее больше не будет?
— Обязательно будет, но в галерее светло, и, кроме того, теперь, когда я знаю… Моим глазам достаточно будет только глянуть.
— Но если мы не собираемся его ловить, то зачем нам оружие?
— Когда этот человек поймет, что я его знаю, он будет способен на все. Тогда нам придется защищаться.
— И вы уверены, что он придет сегодня вечером?
— Абсолютно уверен. В половине одиннадцатого утра мадемуазель Станжерсон под каким-то предлогом отпустила своих сиделок на целые сутки. Во время их отсутствия она разрешила своему отцу дежурить вместо них в будуаре, и он с радостью принял это предложение. Отъезд господина Дарзака и то, что он мне сказал, чрезвычайные меры, принятые с целью остаться в одиночестве, не оставляют в этом сомнения. Мадемуазель Станжерсон подготавливает приход преступника, который Робер Дарзак стремился не допустить.
— Это ужасно!
— Безусловно.
— А то, как она постаралась усыпить своего отца! Вы видели?
— Да.
— Возвращаясь к сегодняшней ночи, нас только двое?
— Четверо. На всякий случай дежурят привратник и его жена. В сущности, я считаю их дежурство бесполезным. Но на случай убийства Бернье может пригодиться.
— Вы думаете, дело может зайти так далеко?
— Да, если он того пожелает.
— Почему бы не предупредить дядюшку Жака? Сегодня он вам не нужен?
— Нет, — резко ответил Рультабиль.
Я замолчал, но желание понять его сокровенные мысли не давало мне покоя.
— Давайте позовем Ранса, Он может быть нам очень полезен.
— Вы непременно желаете поведать секреты мадемуазель Станжерсон всем на свете, — недовольно сказал Рультабиль. — Пойдемте-ка лучше обедать, сегодня вечером нам накрывают у Ларсана, если только он не гоняется по всему Парижу за Робером Дарзаком. Наш бравый сыщик следует за ним как тень. Впрочем, к ночи Ларсан объявится в любом случае. И тут уж я не упущу своего шанса.
В этот момент в соседней комнате послышался какой-то шум.
— А вот и он, легок на помине, — сказал Рультабиль.
— Если я вас правильно понял, то Ларсану и намекать нельзя на нашу ночную экспедицию, не так ли?
— Конечно, мы действуем под нашу собственную ответственность.
— Зато и слава достанется только нам!
— Вы угадали, — ответил Рультабиль, недобро усмехаясь.
Мы зашли к Фредерику Ларсану, который сообщил, что он только недавно вернулся из Парижа, и пригласил нас за стол. Обед прошел в прекрасном настроении, и я сразу понял, в чем тут дело: и Ларсан и Рультабиль были уверены, что каждый из них находится на верном пути.
Рультабиль сообщил Великому Фреду, что я явился его навестить по собственной инициативе и уеду в Париж на следующее утро одиннадцатичасовым поездом, увозя статью с описанием основных таинственных событий в замке Гландье. Ларсан вежливо улыбнулся, давая понять, что его не проведешь, но, как деликатный человек, он не желает лезть в чужие дела.
Очень осторожно Ларсан и Рультабиль заговорили о присутствии в замке Артура Ранса, его прошлом и в особенности о его странных отношениях с нашими хозяевами.
Внезапно мне показалось, что Ларсан почувствовал какое-то недомогание, он начал говорить с трудом, запинаясь и растягивая слова.
— Я думаю, господин Рультабиль, что нам здесь больше нечего делать и, вероятно, вскоре мы с вами покинем Гландье.
— И я так думаю, господин Фред, — подтвердил мой друг.
— Значит, и вы полагаете, что дело заканчивается?
— Да, мне кажется, что здесь нам больше ничего узнать не удастся.
— Вы подозреваете кого-нибудь?
— А вы?
— Безусловно.
— Ну и я тоже, — заключил Рультабиль.
— По-вашему, это одно и то же лицо?
— Не думаю, если только вы не изменили своего мнения, — ответил Рультабиль и с вызовом добавил: — Господин Дарзак — честный человек!
