Марджори Эллингем - Смерть призрака
— Я больше не буду говорить! — заявила она. После нескольких бесплодных попыток уговорить ее, тот обратился к Кэмпиону.
— Вы же знакомы с ней, — сказал он. — Заставьте ее понять, что так дело не пойдет, что она должна толком все объяснить!
Но, раз встревожившись, Лайза уже не так легко могла мягчиться и лишь после пятиминутных уговоров она как будто стала склоняться к дальнейшему разговору. Наконец она, неохотно и колеблясь, заговорила:
— Я вошла в комнату, когда миссис Лафкадио отправилась позвонить… Вот когда я увидела лицо Клэр Поттер… и чашку тоже увидела. И тогда я ее спрятала в клумбу.
— Почему? — спросил инспектор.
— Потому что умерла миссис Поттер.
Инспектор Оутс вздохнул, но тут вмешался Кэмпион.
— Почему вы унесли чашку, Лайза?
Старая итальянка заколебалась. Ее глаза снова вспыхнули, она стала затравленно озираться по сторонам.
— Я увидела ее вон там, — вдруг произнесла она, показывая на сервировочный столик у окна. Туда, на нижнюю полочку поставила эту чашку Клэр, когда вошла мисс Каннингхэм. — И я унесла ее, чтобы отмыть! — добавила Лайза.
— Но зачем, Лайза? У вас же должна была быть этому причина, да еще в такое особое время?! — спросил Кэмпион.
Старая женщина посмотрела ему в глаза.
— У меня была причина, — выпалила она с совершенно неожиданной яростью. — Я подумала, что в чашке может быть яд, от которого она сама погибла, и что это опасно, поэтому я и вымыла чашку, чтобы в доме не случилось еще какого-нибудь несчастья!
Инспектор ошарашено уставился на нее, а на лице сыщика Даунинга проступило нечто, напоминающее смешливое удивление. Мистер Кэмпион тревожно и настойчиво произнес:
— Вы должны объяснить еще кое-что.
— Я больше ничего не скажу!
— Но вы должны! Разве вы не понимаете, что, если вы не объясните, эти джентльмены попросту решат — вы сами и положили яд в чашку?
— Я? — ужаснулась Лайза. — Но зачем бы я стала это делать?
Оутс шагнул к ней.
— Вот это мы и хотим узнать!
У Лайзы градом покатились слезы. Она осела на ближайший стул и стала истерически рыдать. Это напоминало вой и звучало весьма неприятно.
— Но кто, по-вашему, мог отравить миссис Поттер, Лайза?
— Никто! Никто! Я всего лишь вымыла чашку!
— О Лайза, но ведь это неправда! Вы же любили миссис Поттер!
— Я не любила ее! — В ее рыданиях зазвучала тревога. — Она была дурой! Деспотической женщиной! Большой дурой!
— Ну ладно, ладно… — Мистер Кэмпион вытер лоб платком. — И все же вы с ней ладили, вы ее хорошо знали. И если кто-то пришел и отравил ее, вам бы хотелось его поймать. Разве это не так?
— Да… — Ответ прозвучал не очень убедительно.
— Ну вот, поэтому вы и должны сказать нам, кто, по-вашему, мог положить яд в чашку?
— Я не думаю, что… он это сделал!.. Я не думаю!.. Ее завывания усилились, и она больше не могла произнести ни слова.
Кэмпион и Оутс переглянулись, и инспектор, явно ободренный, хмыкнул. Дав Лайзе поплакать еще, он сказал, похлопав ее по плечу:
— Ну будет, будет! Вы бы лучше рассказали мне все, как есть. Что толку скрывать какие-то вещи в таком деле? Так кого же вы видели? Кто сюда входил?
Лайза почти зашлась рыданиями:
— Я не знаю! Я никого не видела! Я не хочу ничего говорить!
Оутс крепко надавил на плечо Лайзы и слегка встряхнул ее.
— Вы сами себя втравливаете в историю. Давайте выходите из нее! Так кого вы видели входящим в эту студию?
Властность его голоса возымела действие. Лайза начала плаксиво бормотать:
— Ничего не знаю… Я только видела, как он вошел И снова вышел, а потом, когда я увидела ее мертвой, подумала… я удивилась.
— Да, да, мы понимаем! — Инспектор уже не мог сдержать нетерпения. — Но кто это был?
Лайза подняла на него распухшие глаза.
— Мистер… мистер Поттер, — запинаясь, сказала она. — Ее муж… Уже шесть лет он садится в Челмсфорде на автобус пять — тридцать и подъезжает к Ливерпуль Стрит около половины седьмого. Он приходит домой к семи. Вот почему, когда я увидела его сегодня входящим в дом в пять, а потом через минуту или две выходящим оттуда, я сказала себе, что сегодня что-то должно случится.
Инспектор, лихорадочно делавший пометки в блокноте, кивнул своему помощнику:
— Позвоните в справочную, узнайте номер школы в Нелмсфорде и узнайте, не ушел ли мистер Поттер сегодня пораньше. Не сообщайте им, кто вы.
Пока выполнялось это задание, Лайзу постарались допросить поподробнее. Она сперва отвечала с трудом, угрюмо-замкнутая, но Оутс постарался проявить такт и терпение и почти полностью добился от нее членораздельных показаний.
— На кухонных часах было без четверти пять, когда я увидела, что миссис Каннингхэм уходит, — медленно рассказывала Лайза. — Эти часы спешат на пятнадцать минут, стало быть, время было полпятого. Я услышала, как снова щелкнула калитка, подумала, что пришел торговец рыбой, и выглянула, но это был мистер Поттер. Было уже пять. Я посмотрела на часы и еще подумала, вы знаете, что уже семь, и испугалась, что так припозднилась.
— Но если часы показывали пять, то, значит, было без четверти? Ведь они у вас спешат? — заметил Оутс, делая пометки.
— Нет, на них было пять, потому что я передвинула стрелки, когда уходила мисс Каннингхэм. Я знаю, она всегда уходит в полпятого. Ну вот я и перевела, чтобы не путаться во времени…
— Хорошо, — сухо отметил Оутс и внес поправку в свои записи. — Как долго пробыл в студии мистер Поттер?
— Я не знаю. Я не посмотрела на часы снова, но, наверное, около десяти минут.
— Десять минут… А как он оттуда вышел? Он спешил?
Лайза снова начала всхлипывать, но все же кивнула в ответ.
— Да, — проговорила она, — я это заметила. Он вышмыгнул, точно боялся, что его увидят… Вот почему я вымыла чашку!
Вернулся Даунинг с видом человека, старающегося из почтения к начальству сдержать свои эмоции.
— Мистер Поттер не был сегодня в Блейкенхаме, сэр, — объявил он. — Они получили телеграмму сегодня утром в десять часов, где говорилось, что он заболел и лежит в постели.
Инспектор скривился.
— Понятно, — пробормотал он, — понятно!
На некоторое время наступило молчание, и в этой тишине ясно послышалось, как мистер Поттер отворил калитку и, ступая по гравию дорожки нарочито беспечно и естественно, подошел к дому, затем вошел в мастерскую.
Он остановился в дверях и удивленно заморгал, увидев столько народу у себя в доме и еще не сообразив, кто эти люди и зачем они здесь.
Он выглядел так же, как тогда, когда мистер Кэмпион впервые его увидел. Его худое красное лицо с огромным носом и водянистыми глазами выглядело меланхоличным даже при том, что он был крайне удивлен. Кроме того, выглядел он на удивление взъерошенным. Его клочковатые волосы выбивались из-под шляпы, наскоро засунутые в папку листы вот-вот могли рассыпаться у него под ногами, шнурок на одном ботинке развязался, непокорно и небезопасно болтаясь за его ступней.
