Эрл Гарднер - Дело смертоносной игрушки
— Да, удалось.
— Что именно?
— Я обнаружил отпечаток измазанного в чернилах пальца на чехле, в котором находилась машинка.
— Это был кожаный чехол?
— Да, совершенно верно.
— Можно ли считать этот отпечаток случайным или чехлом пользовались постоянно, каждый раз закрывая машинку после работы?
— Возможно, что и нет.
— Это были черные чернила?
— Да.
— Как вы определили, что это чернила?
— Очень просто. Это были обычные чернила, которые используются для пропитки печатной ленты. Возможно, палец был испачкан при перемотке ленты.
— Эти чернила достаточно густые, чтобы получился хороший отпечаток?
— Отпечаток очень четкий, сэр.
— Вам удалось идентифицировать этот отпечаток?
— Да, сэр, совершенно определенно.
— И кому же принадлежит этот отпечаток?
— Отпечаток принадлежит обвиняемой, это отпечаток ее среднего пальца.
— Итак, сержант Голкомб, можно ли сделать вывод, что человек, работавший на пишущей машинке и закрывавший ее чехлом, — это одно и то же лицо?
— Да, сэр.
— Таким образом, если я вас правильно понял, после работы машинку закрывали чехлом, на котором вы обнаружили отпечаток пальца, идентичный тем, что лежат передо мной на столе?
— Совершенно верно.
— Во время осмотра места происшествия удалось ли вам обнаружить что-нибудь еще, сержант Голкомб?
— Да, сэр.
— Что же именно?
— Я обнаружил стреляную гильзу.
— Какую именно гильзу?
— От патрона двадцать второго калибра.
— Она у вас с собой?
— Да, сэр.
Сержант Голкомб вынул из кармана конверт и достал из него небольшую стеклянную бутылочку, в которой позвякивала гильза.
— Вы нашли ее неподалеку от места происшествия?
— Она валялась на расстоянии около двадцати футов, точнее, двадцати футов и двух дюймов от руля машины, в которой был обнаружен труп Мервина Селкирка.
— Как выглядело место происшествия?
— Ну, оно было довольно заросшим, трава и все такое.
В таких местах всегда делают кустарниковую ограду вокруг автомобильных стоянок. Гильза валялась в траве. На южной стороне стоянки, там, где склон холма, — естественные заросли кустарника.
— У меня все, — сказал Маршалл. — Вы можете приступить к допросу, мистер Мейсон.
На лице Мейсона появилась приветливая улыбка:
— Как вы думаете, сержант, как долго эта гильза пролежала в траве до того, как вы ее подняли?
— Если это гильза от роковой пули, то она никак не могла пролежать там больше двадцати часов.
— Если это гильза от роковой пули?
— Да.
То есть вы полагаете, что в ней была именно та пуля?
— Думаю, что да.
— Думаете или знаете?
— У нас есть основания предполагать.
— Так вы знаете?
— Нет.
— Можете ли вы с абсолютной точностью сказать, сколько времени эта гильза пролежала в траве до того, как вы ее нашли?
— Ну конечно же нет. Меня ведь там не было, когда был сделан выстрел. Я думаю…
— Могла она пролежать там два дня, как вы считаете, сержант?
— Думаю, что да.
— Десять дней?
— Возможно.
— Как выглядело то место, где вы нашли пишущую машинку?
— Это склон холма, густо засаженный кустарником.
— Где была спрятана пишущая машинка: там, где кусты росли особенно густо или не очень?
— Я нашел ее в самой гуще.
— Она стояла, или лежала на боку, или, скажем, выглядела так, будто ее зашвырнули с размаху?
— Она находилась в нормальном положении.
— Как будто ее аккуратно поставили?
— Ну, я не могу так сказать. Она просто стояла в нормальном положении.
— И отпечаток пальца обвиняемой был виден совершенно отчетливо, его не размазали?
— Нет, это был очень четкий отпечаток пальца.
— Обнаружили ли вы еще какие-нибудь отпечатки на пишущей машинке?
— Вообще-то я не осматривал машинку. Все отпечатки снимал эксперт.
— В вашем присутствии?
— Да, в моем присутствии и в присутствии лейтенанта Трэгга.
— Тоже из отдела по расследованию убийства?
— Да, конечно.
— На машинке были еще отпечатки пальцев обвиняемой?
— Насколько я знаю, нет.
— Как вы считаете, могла ли женщина такого телосложения, как обвиняемая, отнести подобного типа машинку на известное вам расстояние и забросить в кусты, не оставив на ней отпечатков пальцев?
— Конечно. Если на ней были перчатки.
— Скажите, были ли в кустарнике места, где ветки были смяты или поломаны, как будто через него пробирался человек, несущий какой-то тяжелый предмет?
— Да, в нескольких местах кустарник был смят.
— Вам удалось обнаружить какие-нибудь следы?
— Нет, сэр.
— Скажите, сержант, вы ведь являетесь специалистом по расследованию особо тяжких преступлений?
— Надеюсь, что да.
— Скажите, когда человеку приходится нести какой-то громоздкий, неудобный предмет, не предназначенный для переноски, например пишущую машинку, он, вероятно, сталкивается с определенными трудностями?
— Думаю, что вы правы.
— Как вы считаете, машинку отнесли туда ночью?
— Не берусь сказать.
— Но это возможно?
— Конечно.
— Представьте, сержант, что человек пробирается в темноте по участку, заросшему кустарником, может ли он споткнуться?
— Конечно, если машинку действительно переносили в темноте, но мы же не знаем точно, когда это было.
— Но мы можем это предполагать?
— Я бы не стал этого утверждать.
— Простите, должно быть, я не совсем правильно вас понял.
— Я имел в виду, что у нас все основания полагать, что машинку принесли и сунули в кусты ночью, но мы не знаем, насколько было темно.
— Что заставляет вас сомневаться?
— У этого человека мог быть фонарик.
— Понятно, — среагировал Мейсон. — Получается, в одной руке он держал двадцатипятикилограммовую пишущую машинку, а в другой — фонарик?
— Я этого не говорил.
— В таком случае, как же он держал фонарик — в зубах?
— В общем-то она действительно могла держать его в зубах, — не отступил сержант Голкомб.
— Как я понял, — подчеркнуто выразительно сказал Мейсон, — вы уже сделали вывод, что именно подозреваемая принесла пишущую машинку на то место, где она была позднее обнаружена.
— Да, сэр.
— По-вашему, она сделала это для того, чтобы спрятать машинку?
— Естественно.
— То есть, если я вас правильно понял, она несла в руках двадцатипятикилограммовую пишущую машинку, а в зубах — карманный фонарик?
— Да, примерно так я и считаю.
