Рекс Стаут - Игра в бары
Дело ни в коем случае не ограничивалось лишь производством и продажей полотенец, как насмешливо намекнула мисс Дьюди. Наши общие интересы с Присциллой требовали постоянного квалифицированного труда. Тем не менее, если бы даже мисс Идз и решила действовать так, как предполагает мисс Дьюди, все равно все это не выглядело бы таким трагичным.
Мой доход от адвокатской практики, не считая гонораров «Софтдауна», вполне покрывает мои нужды.
Но, находясь даже в отчаянном положении, я все равно не пошёл бы на убийство. Мысль о том, что у человека моего воспитания и темперамента может зародиться желание совершить подобный поступок и подвергнуть себя такому страшному риску, противна любой теории поведения человека. Это все. – Он плотно сжал губы.
– Далеко не все, – заметил Вульф. – Вы слишком многое оставили в стороне. Если у вас даже не возникало мысли о том, что вас могут вывести из игры, почему же вы тогда предлагали мне пять тысяч долларов за то, чтобы я нашёл мисс Идз в течение четырёх дней, и обещали удвоить сумму, если я приведу её к вам, как вы выразились, «живой и невредимой».
– Я уже все объяснил вам. Я считал, что она могла уехать в Венесуэлу повидаться с бывшим мужем, и хотел остановить её раньше, чем она успеет с ним связаться.
Я получил от него письмо с претензиями на половину её собственности. Она была им крайне обеспокоена. Так что я боялся, как бы она не наделала глупостей. То, что я использовал речевой штамп «живой и невредимой», совершенно не имеет значения. Я сказал вам, что первое, что необходимо сделать, – проверить списки всех пассажиров, летящих в Венесуэлу. А вы, как оказалось, прятали её в своём доме и скрыли это от меня. И после того, как я ушёл, послали на смерть.
Вульф спокойно спросил:
– Значит, вы согласны с тем, что документ, которым размахивал мистер Хаф, – подлинный? С тем, что он подписан его женой?
– Нет.
– Но она-то, конечно, знала, подписывала она его или нет. Если нет, если он поддельный, зачем же ей нужно было бы лететь в Венесуэлу?
– Она временами была слишком невоздержанна.
Вульф покачал головой:
– Так у нас с вами ничего не выйдет, мистер Холмер. Давайте поставим все точки над «i». Вы показали мисс Идз письмо от мистера Хафа и фотокопию документа. Что она сказала? Согласилась с тем, что подписала его, или отрицала это?
– Я воздержусь от ответа на этот вопрос.
– Я сомневаюсь в том, чтобы ваше умалчивание способствовало продвижению дела, – сухо заметил Вульф. – Теперь, когда вы знаете о том, что мисс Идз не улетела в Венесуэлу, я могу вас заверить: она и не намеревалась это делать. Как вы объясните её бегство из дома и нежелание встречаться с вами? И просьбу Присциллы не пытаться искать её?
– Я не могу объяснить все её поступки.
– А может быть, вы все же попытаетесь?
– Какие ещё вам нужны разъяснения? Что я могу добавить к тому, что вам уже известно? Она знала, что я приду вечером с документами, подтверждающими полную некомпетентность в делах корпорации мисс Дьюди… Я сказал ей об этом по телефону утром.
Я считаю вполне вероятным тот факт, что она уже к тому времени поняла, что ей придётся отказаться от мысли поставить мисс Дьюди во главе корпорации.
Поэтому она и не захотела встречаться со мной, желая уйти от очевидных фактов. Она знала и о том, что мисс Дьюди не даст ей ни минуты покоя в течение оставшейся недели.
– Какой же вы чудовищный лжец, Перри, – сказала Виола Дьюди своим четким, приятным голосом.
Он посмотрел на неё. И тут я впервые увидел его подлинное лицо! Я без труда перехватил его взгляд, злой и мстительный, поскольку она сидела точно по прямой между ним и мной. Холмер утверждал, что человек его воспитания и темперамента не может совершить убийство. Но его откровенный взгляд говорил как раз о другом. О том, что этот человек мог, не задумываясь, накинуть веревку на шею и затянуть её. Но он моментально погасил эту злобную вспышку и снова повернулся к Вульфу:
– Думаю, что я все же мог бы объяснить её записку ко мне. Но не хочу этого делать, поскольку она разговаривала и с вами, а мне неизвестно, что говорила вам она.
– Может быть, что-то было связано с мисс О'Нейл?
– Оставьте её.
– Нет, почему же. Она, может быть, и не причастна к делу, но я должен все о ней знать. Какова была её игра? Находилась ли она в интимных отношениях и с мистером Брукером, и с вами или ни с одним из вас? Что её интересовало: развлечения, деньги, мужчины?
Челюсть Холмера пришла в движение. Она выступила вперёд и сделалась похожей на бульдожью.
– Было бы глупо подчиняться подобным требованиям. Если в полиции это неизбежно, то отвечать вам абсурдно. И выслушивать ваши невежественные и гнусные инсинуации относительно молодой женщины, трогать которую вы не имеете права. В своей невинности и скромности она так далека от всей этой развращенности, которую вы ей приписываете! Нет! Я был глуп, что согласился на эту встречу!
Я смотрел на него, вытаращив глаза, и едва верил своим ушам. Нельзя сказать, что проявление добрых чувств к хорошо сложенной хапуге со стороны уолл-стритского адвоката было чем-то неслыханным, но слышать, как он несет подобный вздор, было поистине чудовищным. Подобные мужчины представляют собой угрозу здоровым и нормальным отношениям между полами.
Послушав, как Холмер несет вздор о такой птичке, как Дафни О'Нейл, я позднее спрашивал себя, неужели из моих уст когда-нибудь раздавалось иное обращение к молодой женщине, чем вызывающая, бессмысленная болтовня.
Вульф сказал:
– Насколько я понимаю, вы закончили, мистер Холмер?
– Да.
Вульф повернулся к Брукеру:
– Вы – мистер Брукер?
Брукер был тем, на кого я ставил. Случается иногда, что группа людей, находящихся под следствием, довольно однообразна, но это бывает не часто. При всех условиях у следователя, как правило, появляется фаворит. Для меня этим фаворитом был Джей Л. Брукер, президент корпорации. Я не знаю почему, может быть, из-за его худого лица и тонкого длинного носа.
Это лицо напоминало мне одну пташку, на которую я работал во время летних каникул в Огайо, в бытность мою студентом. Брукер был единственный из присутствующих, проглотивший три порции спиртного, и я заметил, что, когда он подносил бокал к губам, руки его дрожали.
– Я хотел бы сказать… – начал он, но это его вступление прозвучало не слишком внушительно. Тогда он прочистил горло и продолжил: – …Я хотел бы сказать, мистер Вульф, что я считаю действия миссис Джеффи справедливыми. Мое мнение таково: акции должны находиться под контролем до тех пор, пока не будет пролит свет на обстоятельства смерти миссис Идз. Но остальные акционеры возражают. Они приводят следующие доводы: убийства раскрываются месяцами, даже годами, а иногда и вообще не раскрываются. Мне приходится допустить, что их позиция вполне обоснованна, так же как позиция миссис Джеффи. Так что самым лучшим было бы достичь компромисса. Ваша заинтересованность этим делом меня совершенно не обижает. Я высоко ценю ваше содействие.
