Колин Декстер - Убийство на канале
– Ну, мы никогда не узнаем наверняка, не так ли, сэр?
– Глупости!
Морс откинулся назад с самодовольным и авторитетным видом человека, убежденного, что то, о чем он трижды сказал «глупости», по законам Вселенной непременно должно быть глупостью.
– Если бы мы только знали их рост – Джоанны и… и той другой женщины. Но есть небольшой шанс, а? Те могилы, Льюис…
– Какую новость хотите услышать первой, сэр? Хорошую или плохую?
Морс поморщился.
– Это?.. – он указал на конверт.
– Это хорошая новость!
Морс медленно вынул и подробно осмотрел фотокопированный лист.
Утро 7 часов 25 минут
Утопленное тело было в части канала, собствет. герц. М –
перенесено в «Плуг» в Уольве – личность? Неизвестна.
Предв. данные осмотра – предп. смерть через утопление –
видимые раны отсутс. – 162 см – хорошее физ. состояние –
возр. 35 лет. Синева на губах (прав. сторона) – тело тепло
одето полностью, без шляпы и обуви – лицо: бескровное, синее.
– Это конечно не рапорт коронера, сэр, но это лучшее, чем мы располагаем. Этот приятель, должно быть, осматривал ее до вскрытия. Интересно, не правда ли?
– Очень интересно.
Отчет был написан на белом листе бумаги с датой и подписал его, видимо, некий «др Виллис», потому что не только почерк был типичным для получитаемой писанины, неизменно связываемой с медицинской профессией. Типичными были и написанные обескураживающе неразличимо «п», «н» и «и» – эти буквы будто срисовали с некоего подобия закругленным рыболовным крючкам. Очевидно, это были заметки прилежного местного лекаря, приглашенного удостоверить смерть и предпринять необходимые действия – в этом случае потом, наверняка, все это было передано какой-то более высокой инстанции. Несмотря на это в записках можно было найти несколько крупиц самородного золота: добрый доктор Виллис точно измерил рост и сделал пару уместных (и очевидно, точных) наблюдений.
Однако, с точки зрения Морса недвусмысленное утверждение, сделанное доктором, о том, что тело было все еще тепло, было нелепо. Вероятно, это был документ, приложенный позднее к последующему заключению по вскрытию и впоследствии повторенный как на суде, так и в рассказе полковника. Жаль, потому что, если Морс был прав, и тело Джоанны Франкс было заменено другим, то тогда эта женщина должна была умереть в ранние утренние часы и, следовательно, никак не могла утонуть тремячетырьмя часами позднее. Достаточно рискованно для убийцы. Конечно, было странно, что лицо мертвой женщины посинело настолько быстро; но нельзя было пренебречь очевидным фактом, что первый медик, который осмотрел труп, установил, что он все еще теплый.
Однако это ли написано в отчете – «тело еще теплое»? Нет! Не это! Там просто написано «тепло». Или как?
Морс снова просмотрел внимательно отчет и почувствовал знакомый горячий прилив крови в области плеч. Возможно ли такое? Неужели все остальные прочли отчет ошибочно? В других его местах замечания были отделены одно от другого какой-либо пунктуацией – были тире (девять штук) или запятые (три), или вопросительный знак (только один). Все замечания кроме одного: исключением было «тело тепло одето полностью» и т.д. Не было ни тире, ни запятой между этими двумя явно в корне различающимися фактами – если только ксерокс скопировал неверно. Нет! Решение было проще. Не было завершенной мысли, которой требовалась бы какая-то пунктуация! Морс посмотрел снова на шестую строчку доклада: (прав. сторона) – тело тепло и отметил еще один факт. Во всем отчете знаки препинания были старательно проставлены. По этому документу было видно, что Виллис особенно почитал пунктуацию. Так что, строчку, может надо было – конечно, необходимо было! – читать вместе с другой, следующим образом: Синева на губах (прав. сторона) – тело тепло одето полностью. Тело было одето целиком в теплые вещи! Труп не был «теплым» как фактически, так и на листке у Морса. Там у него внезапно труп стал очень, очень холодным.
Льюис, несмотря на то, что полностью принимал правдоподобность этого варианта текста, похоже не разделял волнения, которое уже охватило Морса, к тому же пришло время для плохой новости.
– У нас нет шансов проверить это на старом кладбище Саммертауна, сэр.
– Почему нет? Надгробные плиты все еще там, по крайней мере, некоторые из них – так написано. Да я и сам их видел.
– Они все были выкопаны при строительстве новых зданий.
– Даже те, которые упоминает полковник?
Льюис кивнул.
Морс, конечно, очень хорошо знал, что возможность получить разрешение на эксгумацию и раскопки целого куска озелененной площадки, была исключительно мала. И несмотря на это, мысль, что он мог бы подтвердить свою теорию… Но, естественно он понимал, что это не вопрос жизни и смерти; не имело значения даже исправление печальной несправедливости. Это не было важно ни для кого – кроме него самого. Всегда, когда он сталкивался с проблемами (с ранних ученических лет и до сих пор), будь то значения слов, алгебра, криминальные романы с загадочными уликами в них – всегда его заполняло огромное желание узнать ответы, независимо от того, будут ли эти ответы удовлетворительны или нет. И теперь, каким бы ни был мотив, приведший к этому отвратительному убийству, он осознал, что крайне обеспокоен тем фактом, что женщина, которую он искал, до недавнего времени покоилась в отмеченной надгробной плитой могиле в Северном Оксфорде. В конце концов, была ли она Джоанной Франкс? Никакого шанса узнать сейчас – хотя бы не наверняка. Но если педантичный др Виллис сделал точные измерения, она никак не могла быть Джоанной, не так ли?
Когда Льюис ушел, Морс позвонил по телефону.
– Каким был средний рост женщин в XIX веке?
– В какой части XIX века, Морс?
– Ну, скажем, в середине.
– Интересный вопрос!
– Итак?
– Предполагаю, что варьировался.
– Ну, давай же!
– Скудное питание, нехватка протеинов – по этим причинам большинство из них не были очень крупными. Вероятно не крупнее жертв Потрошителя в 1880ых: метр и сорок семь, метр и пятьдесят, метр и пятьдесят два – где-то так; более-менее таковы они были, те милые дамы. Кроме одной – Страйд, вроде бы так ее звали? Да, Элизабет Страйд, убитая Потрошителем. Ее называли «Долговязая Лиз» – она была намного выше всех остальных женщин в борделях Лондона. Ты меня слушаешь, Морс?
– Какого роста была она – «Долговязая Лиз»?
– Не знаю.
– Можешь проверить?
– Что, сейчас?
– И мне позвонить?
– Иди к черту!
– Благодарю.
Морс целых три минуты слушал любовный дуэт из первого действия Die Walkure, потом зазвонил телефон.
