Эрл Гарднер - Подставных игроков губит жадность
– До следующего дня, – рассказывал я, – в данном районе Колинды никто ничего не сообщал об этом происшествии. Так вот, с учетом всего случившегося… мне пришло в голову, что, возможно, Холгейт в тот вечер попал в аварию и скрылся с места происшествия и что он долго обмозговывал, как выйти из затруднительного положения. Потом доверился своей приятельнице Вивиан Дешлер, и та предложила: «Знаешь, сегодня днем стукнули мой автомобиль. Почему бы не заявить о дорожном происшествии и не сообщить, что твоя машина пострадала, когда ты ударил мой автомобиль? Тогда можно спокойно отдать обе в ремонт. Сообщишь в страховую компанию. Они пришлют агента-оценщика, он посмотрит твою машину, потом страховой агент явится ко мне, и я расскажу ему, как было дело. Это послужит объяснением повреждений на твоей машине, и ты выйдешь чистым из истории, в которую влип».
Лицо шефа полиции стало расплываться в улыбке.
– А есть у вас чем подкрепить вашу версию? – спросил он.
– Думаю, вполне достаточно, – ответил я. – Если машина Холгейта не была повреждена в половине пятого, а автомобиль Вивиан Дешлер уже был поврежден в половине четвертого, то сам этот факт является чертовски убедительным доказательством, что данное происшествие есть не что иное, как липа.
– Могли Холгейта убить по этой причине?
– Не знаю, – признался я. – По-моему, Холгейт не ожидал, что его приятельница Вивиан Дешлер запросит у страховой компании чудовищную компенсацию в связи с расстройством здоровья по причине аварии. Думаю, что как только это произошло, Холгейт понял, что его втянули в уголовно наказуемое дело, в мошенничество, и что он может сесть в тюрьму. Словом, он попал из огня да в полымя. Наверняка Холгейт струсил и захотел выйти из игры. На мой взгляд, когда до Холгейта дошло, что страховая компания не удовлетворена его объяснениями по поводу того дорожного происшествия, он страшно перепугался, и, поскольку цепь всегда лопается там, где слабое звено, те, кто был замешан вместе с ним…
– Хотите сказать, что Вивиан Дешлер убила его, чтобы не разболтал?
– Не знаю, кто его убил, – ответил я. – Убийство, возможно, не имеет никакого отношения к вашему происшествию. А может и оказаться связанным в один клубок. Что до меня, то я стараюсь увязать все концы, а вы заинтересованы в обнаружении виновника вашей аварии.
– Заинтересован! – воскликнул он. – Не то слово. Это происшествие, если я его не раскрою, может стоить мне места.
– Не расскажете, как было дело? – попросил я.
– Расскажу, черт возьми! – согласился он. – Я возвращался домой, когда увидел позади машину. Мне не понравилось, как она шла. Мне не пришло в голову, что водитель пьян, я просто зафиксировал неосторожную езду. Я подался к обочине и, когда машина приблизилась, махнул из окна рукой, приказывая остановиться. Собирался взглянуть на удостоверение того парня, припугнуть и, может, даже выписать штраф. Он не подчинился требованию, а рванул прямо на меня, ударил в левое заднее крыло и столкнул в кювет. И умчался прочь. Меня отшвырнуло так, что я подумал – вот-вот перевернусь. Несколько секунд я боролся с рулем. От удара спустило левое заднее колесо, поэтому я не мог сразу начать погоню, и оттого не в состоянии дать описание машины того парня. Так уж получилось. В этих обстоятельствах никто не смог бы сообщить что-либо определенное. Но я – шеф полиции и всегда требую от подчиненных не терять хладнокровия и запоминать все подозрительные машины… Думаю, нет необходимости вдаваться в подробности. Вот такое положеньице.
– Ладно, – заключил я. – Вам очень нужно раскрыть это дело. У вас имеются вещественные доказательства?
– Вы чертовски правы, у меня есть доказательства, – подтвердил он.
– Много?
– Порядочно. Когда его машина столкнулась с моей, у него разбилась правая фара. У нас есть осколок стекла. Осыпалась краска, есть кусок решетки – все с «Бьюика». Если бы нам удалось найти машину, будь она проклята, вполне бы хватило, чтобы возбудить дело. Но мы так и не смогли ее отыскать.
– Проверили мастерские автосервиса?
– Еще как проверили! Я, черт побери, потребовал во всех автосервисах представить полиции подробные отчеты о ремонтах, особенно «Бьюиков» той модели.
– Ладно, – продолжал я. – Потом, само собой, проводилось расследование.
– Совершенно верно.
– Давайте посмотрим, – предложил я, – имеется ли у вас отчет о ремонте автомобиля Холгейта?
С минуту он разглядывал мое лицо, потом заулыбался.
– Лэм, – сказал он, – возможно… понимаете, всего лишь возможно, что вы – мой спаситель. Не знаю, клюнул бы я на это, если бы дело не касалось лично меня. Версия явно притянута за уши, и я совсем ни в чем не уверен. Может, вы просто хотите отхватить свой кусок пирога и выкрутиться с тем делом об убийстве. Прежде чем дать вам отчет, я хочу задать один вопрос. И получить честный ответ. Власти считают, что вы побывали в офисе Холгейта и вторично появились там с его секретаршей, когда якобы обнаружили произведенный в кабинете разгром. Так вот, в порядке испытания хочу задать вам единственный вопрос: побывали вы там прежде или нет?
Глядя ему прямо в глаза, я ответил:
– Да, я там был.
– И потом вернулись, чтобы скрыть этот факт?
– Совершенно верно.
– Почему?
– Мне хотелось, чтобы что-нибудь выплыло наружу. Я понимал, что, давая письменные показания о том, что был свидетелем происшествия, тем самым подталкиваю события. Видите ли, кто-то же поместил объявления в газете, обещая свидетелю сначала сто, потом двести пятьдесят долларов.
– Холгейт, доведенный до крайности, решил заручиться лжесвидетелем? – предположил шеф полиции.
– Сначала я тоже так думал, – ответил я, – но после того, как подписал свидетельские показания, решил, что Холгейта пытается прикрыть кто-то другой.
– Кому бы его прикрывать? – спросил Дейл.
– Есть два человека, – пояснил я. – Один из них – его партнер, второй – его приятельница Вивиан Дешлер.
– Говорите, его партнер? Имеете в виду Криса Мэкстона?
– Правильно.
– И думаете, он мог на это пойти?
– Тому есть доказательства. Не кто иной, как он, уплатил мне двести пятьдесят долларов, когда я убедил его, что был свидетелем происшествия.
Дейл задумался.
– Вы довольно непредсказуемы и дерзки в своих действиях, Лэм, – заметил он. – Ради клиента суете собственную голову в петлю, и не в одну.
– Если моя версия оправдается, голова освободится из петли, – сказал я.
– А если нет?
– Сломаю себе шею, – ответил я.
– Как пить дать, – подтвердил он, поднимаясь из-за стола.
Подойдя к картотечным ящикам, он достал конверт из манильской бумаги и, положив на стол, стал доставать из него бумаги.
