Эллен Макклой - Макклой Э. Убийство по подсказке. Уэстлейк Д. «361». Макдональд Д. Д. «Я буду одевать ее в индиго»
Базиль был крайне удивлен словами Мильхау.
— Разве может она это сделать?
— Может? Что за вопрос!
Глаза у Мильхау вдруг заблестели, как у человека, мучимого страшными приступами голода.
— Уверен, что может. Со всеми деньгами Ингелоу?!
— Мне казалось, что деньги теперь принадлежат мисс Морли.
— Это казалось и Ванде, — резко возразил Мильхау. — Но она сильно заблуждается на этот счет. Сегодня утром я был в полицейском управлении, и там они располагают точными сведениями, полученными прямо из рук личного адвоката Ингелоу. Новое завещание, по которому все состояние должно было перейти во владение Ванды, осталось неподписанным. Все деньги отныне принадлежат «моей любимой супруге Маргарет Адэмс Ингелоу», как об этом и говорится вполне убедительно в старом завещании. Да, Ванде явно не повезло!
— Таким образом, если я вас правильно понял, если бы Ингелоу успел подписать новое завещание, то в результате мисс Ингелоу, его законная супруга, не получила бы ничего, кроме той незначительной суммы, которая ей причитается по условиям бракоразводного процесса?
— Совершенно верно. Да, я понимаю, что это может быть мотивом для преступления, но ведь ее вчера на сцене не было, и она не могла…
— Минуточку, — прервал его Базиль. — Мисс Ингелоу была вчера на сцене. Вечером. Я видел, как она выходила из алькова перед самым началом спектакля.
Мильхау тихо выругался.
— Послушайте, Уилинг! Чего вы хотите? Похоронить мою единственную надежду ради какого-то убийства? Боже! Да если Ванде и захотелось кого-то укокошить, то почему жертвой должен стать человек, финансирующий ее спектакль?
— Значит, вы считаете, что это сделала Ванда?
— Ну… Я не знаю.
— Но тогда кто же? Родней, Леонард? Или, может, сама мисс Ингелоу? У всех у них были равные возможному, такие, как и у Ванды.
— Я не могу себе представить ни Леонарда, ни Роднея и роли убийцы. — Глаза Мильхау лукаво сузились. — Оба ими обычные, простые парни, лишенные всякой исключительности, а у мисс Ингелоу не было столь острой нужды и деньгах. Она получила бы немалую долю после расторжения брака.
— Ну а Ванда? Она нуждалась в деньгах?
— Она всегда испытывает в них нужду.
— Лучше представьте меня мисс Ингелоу, — потребовал Базиль.
— Охотно, — сказал Мильхау, но в его голосе явно не чувствовалось никакой охоты.
Вблизи сосредоточенное, гладкое, смуглое лицо Марго выглядело так, будто оно было вырезано из дерева и тщательно отполировано. Ее белесые глаза, белые зубы, казалось, были сделаны из слоновой кости и напоминали маску фетишей из далекой Африки. Любая женщина в мире, оказавшись в подобной ситуации, неизбежно выказала бы хоть малейшие признаки волнения или смущения, но только не Марго Ингелоу. Когда Базиль вместе с Мильхау подошел к ее столику, она увлеченно болтала с каким-то мужчиной. Она попрощалась с ним, подарив обворожительную улыбку, когда же увидела Базиля, улыбка тут же исчезла. В то время, как Мильхау, бормоча какие-то невразумительные слова, представлял ей Базиля, она молча уставилась на него, демонстрируя самое дерзкое нахальство.
— Вы, конечно, меня не помните, но зато я вас помню очень хорошо, — начал он. — Мы прошли мимо друг друга, совсем рядом, там, за сценой Королевского театра, вчера вечером перед началом спектакля.
Когда она услыхала эти слова, в ее глазах промелькнули золотистые искорки.
— Не угодно ли вам присесть? — Она даже не удостоила взглядом Мильхау, когда тот грузно плюхнулся на диван рядом с ней.
— Значит, это вы сообщили полиции, что вчера вечером я была в театре?
— Доктор Уилинг — сам полицейский, — жалким голосом вставил Мильхау. — Во всяком случае, два сапога пара — он состоит в штате окружного прокурора.
— Вот оно что, — сказала Марго, заметно потеплев. — Сегодня утром какой-то инспектор явился ко мне на квартиру в тот момент, когда я собиралась идти в театр. Он промурыжил меня около часа. Не могу понять из-за чего. Разве не ясно, что это дело рук той женщины?
— Какой женщины?
— Как какой? Ванды Морли, конечно!
Базиль решил отплатить откровенностью за откровенность.
— У вас тоже был мотив и возможность.
— Какой мотив? Ах, завещание? Чудовищно! Неужели вы на самом деле считаете меня способной убить собственного мужа, чтобы помешать ему поставить подпись под другим завещанием, по которому все состояние переходит к другой женщине?
— Вероятно, так оно и было.
— Но для чего мне это делать?
— Незачем?
Официант принес блюдо с омарами. Марго подождала, пока он не разложит их по тарелкам. Когда тот ретировался, она продолжила свои объяснения.
— Видите ли, доктор Уилинг, Джон и не собирался подписывать этот документ.
— Почему?
— Мы с ним помирились.
— Несколько скоропалительно, не так ли?
— Может, именно так показалось мисс Морли.
Тонкие губы Марго сложились в язвительную усмешку.
— Значит, для такого примирения должна существовать какая-то особая причина?
— Я сообщила Джону, что у нас будет ребенок.
— Ах вот оно что!
Неожиданное громкое восклицание Базиля поразило Марго. Она рассмеялась.
— Дорогой доктор Уилинг, вы никак не можете предположить, что у меня может быть ребенок?
— Ну а если столь нетерпеливо ожидаемый наследник так и не появится на свет, не будет ли сей факт некоторым для вас неудобством?
— Мне давно нужно было родить ребенка. Глупо, что я не сделала этого раньше. Но я и понятия не имела, что Джона может волновать такая ерунда.
— Почему вы не пришли сами для опознания Владимира как человека по имени Джон Ингелоу, когда утренние газеты сообщили о его убийстве? — спросил Базиль.
— Одно дело быть невиновной, — резко ответила Марго. — а другое — только таковой казаться. Я хорошо знал, что первым подозреваемым лицом в глазах полиции будет тот, кто наследует состояние Ингелоу. Таким образом, подозреваемым сразу же стала бы я. Поэтому я надеялась, что полиции ничего не будет известно о моем визите в театр перед спектаклем, как и о том, что Джон играл роль Владимира. Я была уверена, что кто-то в конечном счете его опознает.
— Когда произошло примирение?
— Вчера вечером. Поэтому я и прошла за сцену. Я была вне себя. Нужно было что-то предпринять, чтобы затравить Джона прекратить разыгрывать из себя дурачка перед Вандой, женщиной, чуть ли не вдвое старше его. Он нее время отказывался встретиться со мной, но я узнала, что он будет играть роль Владимира в «Федоре». Я попыталась увидеть его несколько дней назад, когда он вернулся из Панамы. Когда я незаметно вошла в коридор его квартиры, то подслушала его разговор с Вандой по телефону по поводу всего этого вздора, которым набита ее глупая голова. Но он, увидев меня, не стал со мной разговаривать и тут же куда-то уехал. Таким образом, мне представился единственный случай поговорить наконец с ним и выяснить отношения. Я купила билет, сунула десятку билетерше и попросила ее провести меня на сцену.
