Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке
– Потому что мы собираемся схитрить еще раз, и я не хочу, чтобы кто-то из нас оставил на бумаге отпечатки пальцев.
Делла уставилась на него.
– Это в рамках закона? – спросила она наконец.
– Думаю, что да, – ответил Мейсон, – но нам незачем, чтобы нас на этом поймали. – Он подошел к двери и запер ее. – Возьми лист бумаги и вставь его в портативную машинку.
– Я привыкла к своей машинке, – сказала Делла. – Терпеть не могу портативных.
– Машинки обладают такой же индивидуальностью, как почерк. Эксперт может точно сказать, на машинке какой марки отпечатан документ, и опознать саму машинку, если имеет доступ к ней и возможность сравнить шрифт.
– Это новая машинка, – заметила Делла.
– Вот именно, и я намерен слегка согнуть несколько литер, чтобы она не выглядела такой новой.
Он подошел к машинке и начал гнуть стержни литер.
– Что ты задумал? – осведомилась Делла.
– Мы собираемся отпечатать признание.
– Какое?
– Признание в убийстве Полы Картрайт.
Она уставилась на него расширенными от удивления глазами:
– Господи, и что же ты намерен делать с этим признанием?
– Мы отправим его, – ответил Мейсон, – заведующему отделом репортажей «Кроникл».
Делла стояла неподвижно, испуганно глядя на шефа, потом внезапно глубоко вздохнула, подошла к своему стулу, села и вставила лист в портативную машинку.
– Боишься, Делла? – спросил адвокат.
– Нет, – ответила она. – Я сделаю это, если ты хочешь.
– Конечно, это большой риск, – предупредил Мейсон, – но я думаю, что сумею вытащить тебя из любых неприятностей.
– Я сделаю для тебя все, – заверила Делла. – Прочтешь, что ты хочешь отпечатать?
– Я сразу буду диктовать. – Он подошел к ней. – Отпечатай следующий текст и адресуй его заведующему отделом репортажей «Кроникл»:
«Дорогой сэр!
Я обратил внимание, что Ваша газета опубликовала интервью с Элизабет Уокер, где она утверждает, что я неоднократно заявлял о своем намерении умереть на виселице, что я проводил много времени, наблюдая в бинокль за домом Клинтона Форбса, который проживал там под именем Клинтона Фоули.
Все это чистая правда.
Я также заметил, что Вы напечатали редакторское обращение к властям с требованием задержать меня и мою жену, Полу Картрайт, прежде чем начнется суд над Бесси Форбс, намекая, будто я убил Клинтона Форбса.
Это обвинение ложно и несправедливо.
Я не убивал Клинтона Форбса, но я убил свою жену, Полу Картрайт.
Думаю, при сложившихся обстоятельствах общественность имеет право знать, что именно произошло».
Перри Мейсон умолк, ожидая, пока прекратится стук машинки – это означало, что Делла Стрит догнала его.
– Становится страшновато, Делла? – осведомился он.
– Нет, – отозвалась она. – Продолжай.
– Это заряжено динамитом, – предупредил Мейсон.
– О’кей, если ты можешь рисковать, значит, могу и я.
– Ладно, продолжим.
«Я жил с моей женой в Санта-Барбаре и был счастлив. Я дружил с Клинтоном Форбсом и его женой. Конечно, я понимал, что Клинтон дрянь, но он мне нравился. Я знал, что у него связь не менее чем с полудюжиной женщин, но никогда не подозревал, что моя жена – одна из них. Внезапно, точно гром с ясного неба, мне открылась правда. Я стал конченым человеком. Мое счастье и моя семья были разрушены. И тогда я решил выследить Клинтона Форбса и убить его, как собаку.
Мне понадобилось десять месяцев, чтобы найти его. Я узнал, что он живет на Милпас-драйв под именем Клинтона Фоули. Выяснив, что соседний дом сдается в аренду с мебелью, я поселился там, предварительно наняв экономку, которая была глуха как бревно и, следовательно, не могла сплетничать с соседями. Прежде чем убить Клинтона Фоули, я хотел разузнать о его привычках, о том, как он обращается с Полой и счастлива ли она. С этой целью я проводил большую часть времени, наблюдая за домом в бинокль.
Это было нудное и утомительное занятие. Иногда мне удавалось разглядеть эпизоды семейной жизни человека, за которым я шпионил, но зачастую я целыми днями ничего не видел. В конце концов я пришел к выводу, что Пола глубоко несчастна.
И все же, несмотря на все мои планы, я не достиг цели. Дождавшись темной ночи, подходящей для моих намерений, я пробрался на участок дома моего врага. Я твердо решил убить его и вернуть мою жену. Экономке я передал письмо для моего адвоката, куда вложил завещание. Если бы что-нибудь случилось со мной, я хотел быть уверен, что мои дела в порядке.
Задняя дверь дома оказалась незапертой. Клинтон Фоули держал полицейскую овчарку, Принца, который выполнял функцию сторожевого пса, но Принц знал меня, так как я дружил с Клинтоном Форбсом в Санта-Барбаре. Вместо того чтобы залаять, он подбежал ко мне и лизнул меня в руку. Я погладил его по голове и потихоньку двинулся через заднюю часть дома в сторону библиотеки, когда внезапно столкнулся с моей женой. Она уставилась на меня и вскрикнула. Я схватил ее и пригрозил задушить, если она не замолчит.
Пола едва не потеряла сознание от страха. Я заставил ее сесть и попытался успокоить. Она сообщила, что у Клинтона Форбса давняя связь с его экономкой Телмой Бентон, которая началась еще раньше его связи с ней, что Форбс куда-то уехал с Телмой и она одна в доме, так как А Вонг, повар, как обычно, ушел провести вечер с друзьями-китайцами.
Я сказал ей, что собираюсь убить Форбса и хочу, чтобы она уехала со мной. Пола заявила, что я не должен этого делать, что она разлюбила меня и никогда не будет со мной счастлива. Она угрожала позвонить в полицию и предупредить о моих намерениях. Когда Пола бросилась к телефону, я попытался ее удержать. Она снова закричала, и я задушил ее.
Я никогда не смогу объяснить те чувства, которые испытывал в этот момент. Я страстно любил жену и понял, что она больше меня не любит. Она сопротивлялась мне, спасая человека, который предал меня и которого я ненавидел. Я перестал ощущать происходящее и стиснул руками ее шею изо всех сил. Когда я осознал, что делаю, она уже была мертва.
Клинтон Форбс сооружал пристройку к своему гаражу. Оставалось только залить цементом пол. Я пошел в гараж, взял кирку и лопату, вырыл узкую могилу там, где вскоре должны были залить цемент, и похоронил в ней мою жену, засыпав могилу грязью, которую привез в тачке. Дожидаться Клинтона Форбса я не осмелился – то, что я сделал, полностью выбило меня из колеи, и я дрожал как осиновый лист. Потеряв голову, я убил женщину, которую любил больше всего на свете. Но я понимал, что мое преступление не будет открыто. Рабочие собирались залить цемент, который должен был скрыть все следы. Я поехал в другой район города, снял комнату под вымышленным именем и жил там с тех пор.
