Рекс Стаут - Второе признание
— На ваше усмотрение могу предложить следующее, — сообщил им я. — Я звоню в участок и вызываю сюда двух городских детективов, мужчину и женщину, они обыскивают вас и выясняют, зачем вы сюда пришли, — на это уйдет время, к тому же огласки не избежать. Другой вариант: вы все расскажете нам… кажется, вы не знакомы с моим другом и коллегой — мистер Сол Пензер. Вот он сидит в кресле. Кстати, вы что, в кино не ходите? Почему без перчаток? Вы знаете, что оставили в этой квартире десять тысяч отпечатков? Да, значит, второй вариант: вы рассказываете нам, где взяли ключ и зачем сюда пришли, — но только правду. Второй вариант для вас предпочтительнее по одной простой причине: мы можем вас не обыскивать, потому что знаем — вы еще не нашли то, что искали.
Они переглянулись.
— У меня есть предложение, — заговорил Сол.
— Милости просим.
— Может, им удобнее, чтобы мы позвонили мистеру Сперлингу и спросили…
— Нет! — воскликнула мамуля.
— Весьма обязан, — поблагодарил я Сола. — Ты напомнил мне о мистере Вулфе. — Я снова обернулся к ним: — Думаю, теперь мы договоримся. Так где вы взяли ключ?
— У Рони, — с угрюмым видом пробурчал Джимми.
— Когда он вам его дал?
— Давно. Он у меня…
— Что ж, начало — лучше не придумаешь, — ободрил я их. — Значит, он что-то здесь держал, или вы так думали, и это вам было позарез необходимо, раз вы пришли сюда при первом удобном случае после его смерти; с другой стороны, раз ключ он вам дал давно, вы и заглянуть сюда могли давно, пока он был на работе. Нет, эта версия нас с мистером Пензером не устраивает. Давайте другую.
Они снова переглянулись.
— Могу что-нибудь подсказать, — вызвался я. — Например, вы одолжили ключ у вашей младшей сестры, и…
— Ах ты, сукин сын, — зарычал Джимми, поднимаясь и делая шаг вперед. — Да, я не смог выстрелить, но клянусь богом…
— Артур, зачем говорить гадости? — запротестовала мамуля.
— Тогда предложите нам что-нибудь получше, — я уперся ногой в пол — вдруг Джимми не остановится? Но он остановился. — Правда, мы всегда можем позвонить мистеру Сперлингу и проверить.
— Нет, не можете!
— Почему?
— Он ничего об этом не знает! Я как раз хотела сказать вам правду! Мы уговорили швейцара, чтобы он дал нам ключ!
— За сколько вы его уговорили?
— Я предложила… я дала ему сто долларов. Он ждет нас внизу, в холле, — убедиться, что мы ничего отсюда не забрали.
— Это вы его ловко провели, — заметил я. — А вдруг ему придет в голову вас обыскать? Как считаешь, Сол, нам следует с ним поговорить?
— Да.
— Тогда тащи его сюда.
Сол вышел. Мы втроем сидели и ждали; мамуля спросила:
— Артур, лицо не болит?
Мне пришло в голову три ответа, все хорошие, но я выбрал четвертый — из-за краткости.
— Болит, — ответил я.
Когда наружная дверь снова открылась, я поднялся на ноги — ведь с появлением швейцара соотношение сил станет двое на двое, даже не считая мамули, а если он еще окажется атлетом? Но едва его увидев, я снова сел. Он был полусредним весом, расширение грудной клетки по сравнению с Медлин было у него явно ничтожным, а глаза не желали подниматься выше уровня мужского колена.
— Его зовут Том Феннер, — сообщил Сол. — Пришлось его сюда притащить.
Я окинул его взглядом. Он окинул взглядом мои лодыжки.
— Слушайте, — сказал я ему, — можно обойтись без осложнений. Я представляю коллегу мистера Рони. Эти люди ничего здесь не совершили и ничего не совершат — можете положиться на меня. Я не хочу без нужды устраивать людям неприятности. Вы только покажите мне сто долларов, которые они вам дали.
— Да вы что, какие сто долларов? — взвизгнул Феннер. — С какой стати они дали бы мне сто долларов?
— За ключ от квартиры. Не стесняйтесь, покажите.
— Не давал я им никакого ключа. Я здесь старший. Отвечаю за порядок в доме.
— Хватит врать, — рубанул Джимми.
— Вот ключ, — мамуля произвела улику на свет. — Вот же он!
— Ну-ка давайте сюда, — Феннер шагнул вперед. — Надо посмотреть поближе.
Я перехватил его руку и крутанул на себя:
— К чему тянуть резину? Допускаю, вы человек отважный и сильный, но втроем мы все равно вас удержим, а дама тем временем пройдется по вашим карманам. Не лучше ли, приятель, всем нам сберечь нервы и силы? Вдруг деньги вам подкинули, пока вы смотрели в другую сторону?
Прежде чем сдаться, он проявил жуткое упрямство и храбрость — глаза его поднялись аж до моих колен. Потом голова его снова поникла, он полез в карман брюк и выудил оттуда двумя пальцами тугой сверточек из нескольких банкнотов. Я взял его, развернул банкноты и увидел один достоинством в пятьдесят долларов, два по двадцать и один достоинством в десять долларов, после чего вернул их назад. Впервые его глаза поднялись выше; собственно, они добрались до моих, и, глядя в них, я понял — человек дико ошарашен.
— Берите и проваливайте, — велел я ему. — Я просто хотел убедиться. Минутку. — Я подошел к мамуле, забрал у нее ключ и тоже передал ему. — Больше никому не давайте, не созвонившись со мной. Когда буду уходить, дверь запру.
Он просто стоял, как будто его ударила молния. Несчастный пентюх растерял последние мозги и даже не спросил, как мое имя.
Когда он ушел, мы с Солом снова сели.
— Видите, — добродушно продолжил я, — удовлетворить нас совсем не трудно, вернейший способ — сказать правду. Теперь мы знаем, как вы сюда попали. Вопрос второй: что вас сюда привело?
На сей раз ответ у мамули был наготове — она ведь уже знала, что он потребуется.
— Помните, — сказала она, — мой муж думал, что Рони — коммунист?
— Как же, — подтвердил я, — еще бы не помнить.
— В общем, мы и дальше так думали… после того, что мистер Вулф сказал нам в понедельник. Мы и дальше так думали.
— Кто мы?
— Мой сын и я. Мы с ним это обсудили и остались при своем прежнем мнении. А сегодня мистер Вулф не верит заявлению Уэбстера и, значит, у нас могут быть новые неприятности; вот мы и решил приехать сюда и найти доказательства того, что Луис Рони был коммунистом, — покажем их мистеру Вулфу, и все будет в порядке.
— Почему? — удивился я. — Потому что, окажись Рони коммунистом, мистеру Вулфу станет все равно, кто или что его убило? Так?
— Конечно, неужели вы не понимаете?
— Тебе такое доказательство требуется?
— Нет, даже в качестве подарка, — категорично заявил он.
Я кивнул. И переключился на Джимми:
— Может быть, попытаете счастья вы? У вашей матушки так устроены мозги, что в подобные игры ей играть трудно. Что нам предложите вы?
Глаза Джимми все еще излучали злобу. Они не мигая смотрели на меня.
— Надо быть последним олухом, — мрачно заявил он, — чтобы вот так сюда припереться.
