Агата Кристи - Часы
— Я в нем записываю, что и когда случилось. Здесь у меня словно наблюдательный пункт, — добавила она. — У меня есть двоюродный брат Дик, мы с ним вместе играем. Мы даже номера машин записываем. Знаете, стоит только начать, а потом уже не остановиться.
— Что ж, неплохая забава, — сказал я.
— Да. К сожалению, по этой улице машины ходят редко, так что скоро, возможно, я брошу это занятие.
— Ты, наверное, знаешь все о людях из тех домишек? Я сказал это будто случайно, но Джеральдина откликнулась тотчас.
— Да, конечно. Правда, имен я не знаю, но я им сама их дала.
— Это, должно быть, очень занятно, — сказал я.
— Вот там, — показала Джеральдина, — живет Маркиза Каррабаса — вон там, где нестриженые деревья. Она похожа на Кота в сапогах. И у нее ужас сколько кошек.
— С одним из них я только что разговаривал, — сказал я. — С рыжим.
— Да, я видела, — сказала Джеральдина.
— У тебя, похоже, острое зрение, — сказал я. — Не думаю, чтобы что-нибудь от него ускользнуло.
Джеральдина довольно улыбнулась. Ингрид открыла дверь и вошла, затаив дыхание.
— У тебя все в порядке?
— Все, — твердо сказала Джеральдина. — Не беспокойся, Ингрид.
Она отчаянно закивала и зажестикулировала.
— Иди, иди готовь.
— Очень хорошо. Я иду. Очень мило, что у тебя гость.
— Когда она готовит, она всегда волнуется, — объяснила Джеральдина. — Я хочу сказать, когда готовит что-нибудь новенькое. Из-за этого иногда мы очень поздно обедаем. Я рада, что вы зашли. Когда никого нет, тогда уже не отвлечься, и только сидишь и думаешь, как хочется есть.
— Расскажи мне о людях из тех домов, — сказал я, — и о том, что ты видела. Кто живет в следующем — вон в том, таком аккуратном?
— А-а, там живет одна слепая. Она совсем слепая, а ходит, как будто видит. Мне привратник сказал, Гарри. Он очень милый, наш Гарри. Он мне много всего рассказывает. Он и про убийство рассказал.
— Про убийство? — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал хоть чуть удивленно.
Джеральдина кивнула. От важности сообщения, которое она собралась сделать, глаза ее заблестели.
— В том доме произошло убийство. Я почти видела.
— Как интересно.
— Да, конечно. Раньше я никогда не видела убийства. То есть я никогда не видела дома, где убили человека.
— И что же ты… э-э… видела?
— Ну, там и смотреть особенно не на что было. Вы же знаете, в этот час людей очень мало. Самое интересное было, когда кто-то с криком вылетел из дому. Тогда я и поняла, что что-то случилось.
— А кто кричал?
— Просто женщина. Довольно молодая и довольно хорошенькая. Она выбежала из дверей, и кричала, и кричала. А по дороге шел молодой человек. Она выбежала из калитки и вцепилась в него — вот так. — И она сделала движение руками, показывая. Неожиданно она пристально посмотрела на меня. — Он был очень похож на вас.
— Наверное, у меня есть двойник, — с легкостью сказал я. — А что потом? Захватывающая история.
— Он усадил ее на землю. Прямо, знаете ли, где стоял, и пошел в дом, а Император — это тот рыжий кот, я его так назвала, потому что он очень важный, — так вот он удивился, сел и принялся умываться, а мисс Палка вышла из дому — из во-он того, номер восемнадцать, — она вышла и стала на ступеньках.
— Мисс Палка?
— Я так ее прозвала, потому что слишком уж она простая какая-то. У нее есть брат, и она его пилит.
— Ну-ну, — сказал я с интересом, — а дальше?
— А потом было все как полагается. Человек этот вышел из дому… Вы уверены, что это были не вы?
— Я человек обыкновенный, — скромно сказал я, — таких много.
— Да, наверное, вы правы, — сказала Джеральдина как-то несколько подобострастно. — Ну, так или иначе, человек этот прошел по улице до телефона-автомата и позвонил оттуда. Потом стали подъезжать полицейские. — Глаза ее заблестели. — Очень много. Труп они увезли в машине, вроде больничной. К тому времени там, конечно, уже собралась толпа зевак. Гарри тоже был. Привратник из нашего дома. Он мне потом все и рассказал.
— А он сказал тебе, кого убили?
— Какого-то мужчину. Никто не знает, кто он.
— Очень интересно, — сказал я.
Про себя я горячо молился, чтобы Ингрид не выбрала именно эту минуту и не вошла со своим пирогом из патоки или еще каким-нибудь деликатесом.
— Давай-ка вернемся назад. Расскажи, что было раньше. Ты видела этого человека — ну, того, что убили, — ты видела, как он входил в дом?
— Нет, не видела. Наверное, он был там все время.
— Ты хочешь сказать, он там жил?
— Нет, мисс Пебмарш живет одна.
— Так ты знаешь, как ее зовут?
— Да, в газетах писали. Про убийство. А девушку, которая кричала, зовут Шейла Вебб. Гарри сказал, что убитого звали мистер Корри. Странное имя, правда, похоже на какую-то приправу. А вы знаете, что потом было второе убийство? Не в тот же день, а поздней, в телефонной будке дальше по улице. Отсюда ее видно, но нужно высунуть голову из окна и развернуться. Конечно, на самом деле я ничего не видела, если бы я знала, я бы выглянула. Но я, само собой, не знала заранее, вот и не видела ничего. В то утро на улице было много народу, они все глазеют на дом мисс Пебмарш. Мне кажется, это довольно глупо, или нет?
— Да, — сказал я, — очень глупо. В дверях снова показалась Ингрид.
— Я скоро иду, — уверила она. — Теперь уже очень скоро.
Она удалилась. Джеральдина сказала:
— На самом деле она нам не очень подходит. У нее всегда что-нибудь не ладится с обедом. Конечно, ей еще нужно и завтрак готовить. А вечером папа ест в ресторане и всегда посылает оттуда что-нибудь для меня. Рыбу или что-то вроде. Неполный ужин, — голос ее прозвучал задумчиво.
— А в котором часу вы обедаете?
— Это и есть мой обед. Мы не обедаем по вечерам, у нас ужин. А обед у меня тогда, когда Ингрид удается его приготовить. Она довольно странно относится ко времени. Завтрак-то ей приходится подавать вовремя, потому что папа сердится, а обед у нас как когда. Иногда в двенадцать, иногда в два. Ингрид говорит, что незачем назначать для еды время, есть надо, когда она готова.
— Что же, любопытная мысль, — сказал я. — А в котором часу у тебя был обед тогда, я имею в виду день убийства?
— Тогда у нас был день ранних обедов — в двенадцать. Видите ли, по этим дням Ингрид уходит. Она идет в кино или в парикмахерскую, поэтому к нам приходит миссис Перри. Она просто ужасная. Она меня треплет.
— Треплет? — спросил я, несколько озадаченный.
— Да, по голове. И говорит все время что-нибудь вроде «милая моя детонька». С ней, — сказала Джеральдина, — нормально не поговорить. Зато она приносит конфеты и все такое.
— Сколько тебе лет, Джеральдина?
— Десять. Десять лет и три месяца.
— С тобой легко разговаривать серьезно.
— Это потому, что мы много общаемся с папой, — серьезно сказала Джеральдина.
— Так что в день убийства ты пообедала рано?
— Да, так чтобы Ингрид успела вымыть посуду и уйти сразу после часа.
— Значит, ты все утро провела у окна?
— Да. Почти все утро. До этого, часов в десять, я решала кроссворд.
— Интересно, могла ты пропустить, как мистер Корри подошел к дому?
— Нет. Не могла. Хотя я согласна, это очень странно.
— Может быть, он пришел совсем рано утром.
— Через парадную дверь он не входил и не звонил. Я бы его заметила.
— Может быть, он прошел через сад. Подошел с другой стороны.
— Ну нет, — сказала Джеральдина, — сзади к нему примыкают другие садики. Никто не позволит, чтобы ходили через его сад.
— Н-да, думаю, действительно не позволит.
— Хотелось бы мне знать, как он выглядел, — сказала Джеральдина.
— Что ж. Довольно старый. Под шестьдесят. Чисто выбрит и одет в темно-серый костюм.
Джеральдина покачала головой.
— Звучит ужасно обыкновенно, — сказала она неодобрительно.
— Но мне кажется, — сказал я, — что на самом деле тебе, пока ты все время лежишь и только смотришь в окошко, трудно отличить день ото дня.
— И вовсе не трудно. — Она даже приподнялась от негодования. — Я вам могу рассказать про это утро все. Я могу сказать, когда пришла миссис Краб и когда она ушла.
— Ты имеешь в виду дневную уборщицу?
— Вот именно. Она ковыляет совсем как краб. У нее есть маленький мальчик. Иногда она берет его с собой, но в тот день его не было. Мисс Пебмарш уходит около десяти. Она работает в школе для слепых. Миссис Краб уходит около двенадцати. Приходит она с пустыми руками, а уходит иногда с небольшим пакетом. Я думаю, это остатки масла или сыра, потому что мисс Пебмарш ничего не видит. В тот день я видела почти все, потому что именно тогда мы немного поссорились с Ингрид, и она со мной не разговаривала. Я учу ее английскому, и она хотела узнать, как сказать «пока мы не встретимся снова». Ей надо было сказать по-немецки. Auf Wiedersehen.[16] Я знаю, потому что однажды была в Швейцарии, и там так говорят. А еще они говорят: Gruss Gott.[17] А по-английски звучит нелепо.
