Артур Дойл - Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах
– До чего приятно читать английские газеты, – сказал он и отчего-то вздохнул.
Он положил газету на пол, поправил пенсне на широком носу, посмотрел на подчиненного и спросил:
– Что нового?
– Сегодня утром приступили к пяти новым делам, сэр, – доложил Уиллитт. – Четыре – семейные (мужья и жены), одно – шантаж. Ростовщик угрожает даме…
Стормер зажег сигару.
– Какие новости с Портмен-сквер?
Уиллитт подробно и четко описал последние события.
– Прошлой ночью, значит, да? А что там стряслось, вы знаете?
– Нет, сэр. Уилкс доложил, что Шеннон поднимался на крышу и что здание было окружено полицией.
– Хм! – произнес Стормер, на чем и завершилось обсуждение загадки Портмен-сквер. После этого он полностью отдался насущным рутинным делам.
Уиллитт записал в блокнот указания.
– К слову, а как к нам вообще попал заказ Маршалта? – настороженно поинтересовался Стормер.
– Он хотел найти девушку и обратился к нам.
– Найти девушку. Я не ошибаюсь, ее фамилия Бедфорд?
Уиллитт улыбнулся.
– Вы уже спрашивали. Да, сэр. В деревне Фонтуэлл ее хорошо знали. Она провела там почти всю жизнь.
– А Элтон?.. Ее девичья фамилия ведь тоже Бедфорд?
– Да, сэр, до замужества она носила такую фамилию.
– Гм!
– Я надеялся… Нет, ничего. Девушка ведь сейчас в городе, да? Живет в «Ридженси», как говорилось в вашем докладе… Гм! У вас не возникало мысли привлечь девушку к нашему делу? Нам очень нужна женщина-сыщик, а она как раз из таких, кто окупит расходы. К тому же была секретарем Мальпаса! Она ведь сейчас, кажется, безработная?
– По-моему, Шеннон ею увлечен, – заметил Уиллитт.
– Да? – мистера Стормера это не смутило. – Любой мужчина, когда видит красивую девушку, увлекается. Хочу поговорить с этим Шенноном, – сказал он. – Как мне с ним связаться?
Уиллитт открыл и полистал маленькую записную книжечку.
– У меня два его номера: домашний и рабочий. Наверное, сейчас он должен быть дома.
Стормер позвонил Шеннону домой, но никто не ответил. Потом вызвал Скотленд-Ярд.
– Капитан Шеннон ушел домой десять минут назад.
– Что ж, попробуем еще раз, – сказал глава сыскного агентства, и на этот раз ему повезло больше. Дик только что вернулся. – Говорит Стормер. Это капитан Шеннон?
– Стормер? Ах да. Сыскное агентство.
– Да. Капитан Шеннон, я, помнится, пару раз помогал вам… Помните, например, как я навел вас на Ловкача Смита, когда он перебрался на восток?
Дик, давно позабывший об этом факте, рассмеялся.
– С тех пор как Смит попал на эту сторону Атлантики, он превратился в идеального преступника, – сказал он.
– Ловкач всегда производил такое впечатление, – сухо ответил Стормер. – Однако он ведь за что-то живет. Но я не об этом хотел поговорить с вами, капитан. Мы получили от покойного мистера Маршалта задание наблюдать за его домом. Теперь, когда он умер, в этом нет смысла, но заказ никто не отменял, и я был бы весьма обязан вам, если бы вы немного иначе относились к моим людям.
– Благодарю вас, мистер Стормер. Я понимаю ваши сложности.
Стормер улыбнулся.
– Думаю, вряд ли, – пробормотал он.
В тот вечер он решил обедать в гостинице, в которой жила Одри Бедфорд, и, пообедав, направился из столовой в вестибюль, где поговорил с портье.
– Я сегодня не смогу попасть домой, – сказал он. – У вас есть свободный номер?
– Разумеется, сэр, – ответил портье, думая, где может находиться дом этого чистейшей воды американца. Пролистав журнал, он сказал: – Четыреста шестьдесят первый номер вас устроит?
– Для меня это немного высоковато. Я бы хотел номер где-нибудь на втором этаже.
Портье вновь обратился к журналу.
– На втором этаже два свободных номера: двести пятьдесят пятый и двести семидесятый.
– Пожалуй, я возьму двести семидесятый. Семьдесят – мое счастливое число, – сказал мистер Стормер.
Одри жила в номере 269.
Глава XXXIX
Лицо во мраке
Тот день Одри провела в поисках работы, и, похоже, усилия ее должны были увенчаться бóльшим успехом, чем в те дни, когда она была принцессой в рубище.
К окончательному выбору рода занятий Одри подошла с присущим ей юмором. Когда-то, еще во времена птицефермы, она написала в еженедельный журнал «Любительское птицеводство и земельное арендаторство». Между Одри и редактором этого достойного издания завязалась долгая и искренняя переписка. Она написала письмо редактору, ее вспомнили, пригласили в захламленный кабинет и тут же предложили место в редакции.
– Я думаю, вы с этим справитесь, – сказал редактор. – Нам нужны две колонки в неделю, на остальные письма можете отвечать частным образом.
Вернувшись в гостиницу, она сообщила помощнику управляющего о своих планах.
Рано утром к ней заезжал Дик, ожидавший застать ее еще не оправившейся от потрясений прошлой ночи, и неудивительно, что известие о ее уходе застало его врасплох. Позже кто-то из его сотрудников сообщил ему, что девушка устроилась на работу, и он поспешил к ней, чтобы поздравить.
– А я как раз собиралась позвонить вам.
– Зачем вы хотели звонить мне?
Она открыла сумочку, достала маленький круглый камешек и положила на его протянутую ладонь.
– Я уже давно хотела рассказать вам об этом, – произнесла она.
Разинув рот, он уставился на камень, потом повернул его и внимательно осмотрел маленькую печать.
– Откуда это у вас?
– Это что-то важное? – поинтересовалась она. – Я хотела вам раньше рассказать, но все как-то не получалось. Я нашла его в прихожей пятьсот пятьдесят первого дома, когда в первый раз ходила к мистеру Мальпасу. Я уронила ключ, когда хотела открыть дверь, и, разыскивая его, нашла этот камешек.
В памяти Дика мгновенно всплыл тот разговор с Брауном-Торрингтоном, когда он показывал ему такой же камень.
– А что это? – еще раз спросила она.
– Это неотшлифованный алмаз. Стоит он около восьми сотен фунтов. Кто-нибудь видел его?
Одри надолго задумалась.
– Вряд ли, – в сомнении произнесла она. – Хотя… Да, вспомнила! На днях я обращалась к портье, просила выдать ключ от номера, но у него его не оказалось, и тогда я высыпала все из сумочки, и он (ключ, я имею в виду) нашелся в порванной подкладке.
– Тогда-то он его и увидел… Он сам или его агент – неважно. Думаю, это в какой-то мере объясняет, почему он вчера вечером хотел добраться до вас.
Одри вздохнула.
Такого прекрасного настроения, как в тот вечер, у нее не было уже, наверное, несколько лет. Девушка заперла дверь и, ощущая невыразимую легкость на сердце, легла и заснула, едва ее голова опустилась на подушку. Она безмятежно проспала всю первую половину ночи и проснулась лишь тогда, когда что-то холодное и липкое прикоснулось к ее лицу.
