Джон Карр - Пока смерть не разлучит нас
— Не помню, — признался Дик.
— Я тоже, — ответил Хэдли. — Впрочем, все вещи сейчас в хокстонском морге. Легко позвонить и спросить.
Доктор Фелл взмахом руки отмел это соображение:
— В любом случае продолжим реконструкцию ночного времени перед убийством. Девилья пришел сюда, лег в постель. Налил стакан воды. Принял добрую дозу люминала, сел в постели, — судя по пепельнице, — докуривая сигару, в ожидании, пока таблетки подействуют. А потом…
Хэдли скептически хмыкнул.
— А потом, — договорил он, — встал и направился вниз в пять часов утра!
— Видимо, да.
— А зачем?
— Надеюсь, — резко провозгласил доктор Фелл, — мистер Маркем расскажет нам это здесь и сейчас. Идемте вниз.
Без сидевшей за письменным столом неподвижной фигуры гостиная внизу уже не казалась такой омерзительной. Специалисты из Хокстона здесь все полностью сфотографировали, сняли отпечатки пальцев. Шприц забрали, но ружье 22-го калибра по-прежнему стояло у каминной стены, а коробочка с рассыпавшимися кнопками валялась на полу возле мягкого кресла.
Хэдли, уже сказав Дику несколько крепких и убедительных слов насчет прикосновения к предметам и уничтожения вещественных доказательств, не сделал никаких замечаний, бросив лишь многозначительный взгляд. А доктор Фелл вообще ничего не произнес. Он сел спиной к стене между окнами и скрестил на груди руки. С одной стороны от него зияло пулевое отверстие в нижней створке, с другой — пустая оконная рама с разбитым стеклом, осколки которого валялись под ногами. За окнами неустанно маячил шлем Берта Миллера, расхаживавшего туда и обратно.
— Мистер Маркем, — начал наконец доктор Фелл с такой пламенной сосредоточенностью, что Дика слегка затошнило, — прошу вас напрячься, как вы никогда в жизни не напрягались, и вспомнить.
— Что вспомнить?
— То, что вы видели утром.
Без усилий напрягшись, Дик думал, развеется ли когда-нибудь, пусть даже через много недель, адский запах горького миндаля, чтобы увиденные в то утро картины не выскакивали из всех углов гостиной.
— Слушайте, сэр! Давайте сначала один вопрос проясним. Вы считаете, что я вам лгу?
— Почему я так должен считать?
— Потому что, сдается мне, все, начиная с Берта Миллера вон там, на улице, и заканчивая суперинтендентом Хэдли с лордом Эшем, думают, будто я фантазирую или лгу. Я вам говорю, окна были заперты изнутри! И дверь была заперта изнутри на ключ и на засов. Вы в этом сомневаетесь?
— О нет, — заверил доктор Фелл, — не сомневаюсь.
— И все-таки убийца проник… как бы лучше сказать?., физически проник в комнату, чтоб убить Сэма Девилью? Несмотря за запертые двери и окна?
— Да, — подтвердил доктор Фелл.
В окнах мелькнула фигура Миллера, словно тень Закона.
Суперинтендент Хэдли подтащил мягкое кресло к письменному столу, разместился там, где сидел мертвец, и достал записную книжку.
— Это я и имел в виду, Хэдли, — одобрил доктор Фелл. — Буквально имел в виду.
— Дальше, — буркнул Хэдли.
— Начнем, — прогремел доктор Фелл, крепче стискивая сложенные на груди руки, — с загадочного телефонного звонка в две минуты шестого. Вы уже слышали, что звонок был сделан из этого самого дома?
— Да.
— Говорил, случайно, не голос Девильи?
— Да, возможно. Не могу сказать, чей был голос. Просто кто-то шептал.
— Но в голосе слышалась… — доктор Фелл вздернул подбородок и выпрямился, — настойчивость?
— Он был очень настойчивым, да.
— Хорошо. Вы выскочили из своего коттеджа, побежали по дороге. Находясь еще вдали от этого самого дома, увидели вспыхнувший в гостиной свет. — Доктор Фелл выдержал паузу, сосредоточенно скосив глаза за стеклами очков. — Издалека увидели?
Дик подумал.
— Я бы сказал, с расстояния чуть более сотни ярдов.
— Значит, в комнату в тот момент вы не могли заглянуть?
— Боже мой, нет! Ничего подобного! Я был чересчур далеко. Просто видел, как загорелся свет, — небо еще было довольно темное.
Суперинтендент Хэдли, не сказав ни слова, резко встал. Комнату освещала лишь яркая висячая лампа в желтовато-коричневом абажуре над письменным столом. Выключатель находился на стене рядом с дверью в холл. Хэдли пошел к нему, начал щелкать, лампа гасла и снова зажигалась. Потом суперинтендент, вновь без единого слова, вернулся к своему блокноту за письменный стол. Доктор Фелл прокашлялся.
— Затем вы, — продолжал он, — уже не так быстро пошли по дороге? Да! А чуть позже, как я понимаю, увидели высунувшееся из-за стены ружье 22-го калибра? Да. Издалека увидели?
Дик опять подумал.
— Ну, скажем, ярдов за тридцать. Возможно, меньше.
— Значит, в комнату все равно еще не могли заглянуть?
— Нет, естественно.
— А ружье отчетливо видели?
— Да.
— И даже… — доктор Фелл протянул правую руку, постучал в оконное стекло, — даже заметили пулевое отверстие, когда пуля, пользуясь вашей выразительной фразой в беседе с констеблем, «влетела в стекло»?
Дик безнадежно махнул рукой:
— Боюсь, это просто литературная фраза. Я вспоминал палатку предсказателя. Именно это довершило дело. Я видел ружье, видел выстрел и даже на расстоянии мог увидеть пулевое отверстие.
— Острое у вас зрение, как я понимаю.
— Очень острое. Например, вчера, стреляя по мишеням в тире майора Прайса, я мог точно сказать, куда попал, не подтягивая мишень к прилавку.
— Если вы заподозрили, — вмешался суперинтендент Хэдли, — что-то неладное с этим пулевым отверстием, бросьте. Ребята Парвиса все проверили: угол стрельбы, силу удара, повреждение окна. И, — кивнул он на простреленную картину над камином, — осмотрели пулю, вытащенную из стены. Она была выпущена именно из этого ружья 22-го калибра, ни из какого другого.
Доктор Фелл медленно повернул красное лицо.
— Господи ты боже мой, Хэдли, — вскричал он с неожиданным и абсолютно для него нехарактерным взрывом ярости, озадачившим Хэдли не меньше, чем Дика, — уж позвольте мне работать со свидетелем на свой собственный лад! — Лицо его пламенело все больше и больше. — Вы, сэр, суперинтендент столичной полиции. Я целиком и полностью к вашим услугам. Я просто ваш консультант outre,[8] или, выражаясь не столь высоким штилем, старик, которого вы вытаскиваете из берлоги в таких вот загадочных, диких случаях. Сейчас вы оказали мне честь, консультируясь со мной по делу, которое мы оба признаем убийством. Можно мне задавать вопросы по своему усмотрению или нельзя, сэр?
Мелькавший за окнами шлем Берта Миллера замер на долю секунды, потом снова двинулся. Констебль не думал сомневаться ни в одном слове Дика, который рассказал ему всю историю с богатыми подробностями, настаивая на самоубийстве. Теперь Миллер впервые слышал из начальственных уст слово «убийство».
