Агата Кристи - Унесенный потоком
— Так что ничего интересного, вы это хотите сказать? Обычно, конечно, нет. Но наше дело заслуживает особого внимания, потому что в нем, — спокойно произнес Пуаро, — все фальшиво с начала до конца.
— Фальшиво? Что вы хотите этим сказать?
— Оно, как бы это выразиться, не укладывается в привычные рамки.
Спенс в изумлении уставился на Пуаро.
— Старший инспектор Джепп, — заметил он, — всегда отмечал ваш гибкий ум. Дайте мне пример того, что вы называете фальшивым.
— Ну, скажем, возьмем убитого. С ним все не так.
Спенс покачал головой.
— Разве вы не чувствуете этого? — спросил Пуаро. — Возможно, это игра моего воображения, но обратите внимание на следующее: Андерхей прибывает в «Олень» и пишет Дэвиду Хантеру, который получает его письмо на следующее утро за завтраком. Так ведь?
— Да, так. Хантер утверждает, что именно тогда получил письмо от Ардена.
— Это первый намек на прибытие Андерхея в Уормсли-Уэйл, не так ли? И что же Хантер делает — спроваживает свою сестру в Лондон!
— Но это вполне понятно, — заметил Спенс. — Он хочет развязать свои руки, не быть ничем связанным и опасается, что женщина проявит слабость. По натуре, как вы знаете, он — лидер. Миссис Клоуд у него совершенно под каблуком.
— О да, это все ясно. Итак, он отсылает ее в Лондон и идет на встречу с Эноком Арденом. От Беатрис Липпинкотт мы имеем довольно полный отчет об их разговоре и главное, что бросается в глаза, это то, что Дэвид Хантер не был уверен в том, что человек, с которым он разговаривал, Роберт Андерхей. Он допускал такую возможность, но ничего не знал точно.
— Но в этом нет ничего странного, месье Пуаро. Розалин Хантер в Кейптауне вышла замуж за Андерхея и вместе с ним отправилась в Нигерию. Хантер и Андерхей никогда не встречались. Следовательно, хотя Хантер, как вы говорите, допускал, что Арден — это Андерхей, он не мог знать это точно, потому что он никогда с ним не встречался.
Пуаро в задумчивости посмотрел на суперинтенданта Спенса.
— Так что ничего вас не удивляет? Не кажется вам это странным? — спросил он.
— Я знаю, к чему вы клоните. Почему Арден прямо не заявил, что он — Андерхей? Ну, я думаю, это тоже вполне объяснимо. Респектабельные господа, занимающиеся грязными, нечистоплотными делами, стараются сохранить свое лицо. Они любят представлять все в таком свете, что сами как бы оказываются в стороне. Нет… Я не думаю, что здесь есть что-то удивительное. Следует учитывать человеческую природу.
— Да, — согласился Пуаро, — человеческую природу. Именно поэтому, думаю, я и заинтересовался этим делом. Во время дознания я наблюдал за присутствующими, в особенности за Клоудами. Их было так много, и всех их объединял единый интерес, несмотря на разницу их характеров, мыслей и чувств. Каждый из них в течение многих лет зависел от Гордона Клоуда, от этого сильного человека, настоящего главы семьи! У них у всех нет независимых источников существования. Сознательно или бессознательно они вынуждены были полагаться на него. А что происходит… — я вас спрашиваю, суперинтендант, — что происходит с плющом, когда дуб, за который он цепляется, падает?
— Этот вопрос вряд ли имеет ко мне отношение, — ответил Спенс.
— Вы так думаете? Мне кажется, вы ошибаетесь. Характер, Спенс, не остается неизменным. Либо он становится крепче, либо человек деградирует. Что из себя представляет человек, становится ясно, когда приходит испытание, то есть момент, когда вы либо выстоите, либо падете на колени.
— Я совсем не понимаю, что вы хотите сказать, месье Пуаро. — Спенс был в замешательстве. — Как бы то ни было, у Клоудов сейчас все в порядке. Или будет, как только будет покончено с юридическими формальностями.
Это, напомнил суперинтенданту Пуаро, все-таки займет некоторое время.
— Есть еще показания миссис Гордон Клоуд, и они не опровергнуты. В конце концов, женщина должна была бы узнать своего мужа, когда б его увидела?
Маленький бельгиец склонил голову набок и вопросительно посмотрел на суперинтенданта.
— Что же здесь такого, что женщина не узнает своего мужа, если от этого зависит доход в пару миллионов фунтов? — цинично спросил суперинтендант. — И, наконец, если это был не Роберт Андерхей, то почему его убили?
— А вот это, — пробормотал Пуаро, — действительно вопрос.
Глава 6
Пуаро вышел из полицейского управления с хмурым выражением лица. Постепенно он замедлил шаг. На торговой площади он остановился и оглянулся. С одной стороны площади находился дом доктора Клоуда с потертой табличкой на двери. Несколько в стороне здание почты. На противоположной стороне площади — дом Джереми Клоуда. Прямо перед Пуаро несколько в глубине располагался Успенский собор римско-католической церкви, небольшое скромное здание, абсолютно терявшееся рядом с монументальным собором Св. Марии, высокомерно возвышающимся прямо в центре площади и символизировавшим господство протестантской религии.
Движимый каким-то импульсом, Пуаро прошел в ограду и по дорожке направился к зданию римско-католического собора, вошел в него, сняв шляпу, преклонил колени перед алтарем и уселся на одну из скамей. Неожиданно его уединение было прервано звуком едва сдерживаемых рыданий.
Пуаро повернул голову. В боковом приделе храма, преклонив колени, стояла женщина в темном платье. Ее лицо было закрыто руками. Наконец она встала и, продолжая всхлипывать, направилась к двери. Пуаро с широко раскрытыми от удивления глазами встал и двинулся за ней следом. Он узнал Розалин Клоуд.
Подойдя к двери, она остановилась, пытаясь успокоиться, и там Пуаро обратился к ней.
— Мадам, могу ли я в чем-нибудь вам помочь? — очень тихо произнес он.
Розалин, не выказав никакого удивления, отвечала с простотой несчастного ребенка.
— Нет, — сказала она. — Никто не может мне помочь.
— У вас большое горе. Разве не так?
— Они задержали Дэвида… Я совсем одна. Они утверждают, что он убил… Но он не убивал! Не убивал! Ведь вы же были там, на дознании, — добавила она, глядя прямо в глаза Пуаро. — Я видела вас!
— Да. И если я смогу вам помочь, мадам, я буду рад это сделать.
— Я боюсь. Дэвид сказал, что я в безопасности, пока он со мной. Но вот его нет, и я боюсь. Он говорил мне, что все хотят моей смерти. Это ужасно, но, возможно, это так и есть.
— Позвольте помочь вам, мадам.
Она покачала головой.
— Нет. Никто не может мне помочь. Я даже не могу исповедоваться. Я одна должна нести свои грехи. Мне нет прощения от Бога.
— Каждый может заслужить это прощение, — заметил Пуаро. — И вы прекрасно это знаете, дитя мое.
