Сергей Мухин - Секретный архив Шерлока Холмса
Видимо, на лице у меня было написано что-то, что заставило его так забеспокоиться, впрочем, неудивительно – мне действительно стало почему-то неуютно, но я всё же собрался и ответил:
– Представляете, Роберт, это невероятно, но я шёл сюда и тоже думал о судьбе этой реки…
Мы замолчали. Всё-таки как всё хитро сплетено в жизни: два человека независимо друг от друга в одно и то же время думают об одном и том же предмете. Мы продолжили говорить о странностях, которые сопровождают наше существование. И тут мне неожиданно вспомнились вчерашние события, о которых я почему-то стал забывать, что было совсем непростительно, так как наш незримый собеседник однозначно объединил нас с Холмсом. Да и по отношению к моему другу я повёл себя крайне безрассудно, не попытавшись как-то распределить наши обязанности в этом странном деле. Поэтому я прямо поинтересовался у полковника, не знает ли он Роберта Гарднера.
– Джон, а почему вы о нём спрашиваете? – он был крайне удивлён, и в его зелёных глазах появился нехороший огонёк.
– Видите ли, Роберт, – я немного замялся, так как не знал, стоит ли посвящать полковника в подробности, но всё же решился, считая, что не будет ничего плохого, если я умолчу о некоторых подробностях, – мы с Холмсом сейчас занимаемся одним странным делом, и в нём всплыло это имя.
– Тогда понятно. В общем-то, нет ничего удивительного в том, что этот тип попал в историю. Подробности, как я понимаю, вы держите в тайне? – он посмотрел на меня, в ответ я утвердительно кивнул. – Да, я знал этого человека по Афганистану, мы виделись с ним в Джелалабаде. Он прибыл туда в самом начале войны и пробыл там чуть более трёх месяцев. Что произошло в этот период, я не знаю, но бегство оттуда было стремительным – какая-то мнимая болезнь, – полковник поморщился, затем встал и подошёл к окну. Глядя в него, он допил содержимое бокала и повернулся ко мне. – Это был крайне мерзкий тип, одно отношение к своей жене, которую он привёз с собой, чего стоило. Видимо, он измывался над ней. Она почти не выходила из их квартиры. Но однажды я увидел на её лице синяк. Да и вообще, у этого человека не было ни чести, ни совести, – полковник раздражённо заходил по комнате. Налив ещё немного коньяка в бокал, он задумчиво поболтал содержимое, а потом одним махом выпил. – Я не хочу о нём говорить. Простите, Джон, что не смог помочь.
Когда я подходил к нашему дому, то оказалось, что с другой стороны к нему приближается Холмс. Вид его был задумчив и ещё немного, и он бы не заметил меня.
– Холмс, – весело окликнул я его, – глядите не стукнитесь обо что-нибудь.
– А, это вы, Уотсон, – улыбнулся он мне, – здравствуйте. Не беспокойтесь, препятствия я сумею обойти. Вы домой?
– Да, и у меня есть некоторая информация, скудная, но всё же информация.
– Да и мне есть чем с вами поделиться. Давайте тогда поторопимся, – и он вытащил из кармана набор отмычек.
За обедом Холмс был разговорчив, весел, но всё, что он говорил, никоим образом не касалось того, о чём мы беседовали перед дверью. Когда же после трапезы мы уселись в свои кресла, он переменился. Сосредоточенность чувствовалась во всём. Выслушав меня, он помолчал, обдумывая сказанное.
– Ваши слова, Уотсон, подтверждают то, что удалось узнать и мне. Всё-таки неплохо, Уотсон, неплохо. Два ваших попадания. Пока вам везёт. Хотя и я сегодня не сидел сложа руки. Мне удалось встретиться с дочерью Роберта Гарднера. Действительно, бедная, несчастная девочка. Мне пока непонятно, что связывало её отца и лорда Матенгю. Они были совершенно разными, можно сказать, полной противоположностью друг друга. Но, тем не менее, ясно, что они много общались, и у них были общие дела.
Был я и на Роуд-стрит, 12, где получил возможность сравнить истинное и предсмертное завещания лорда Матенгю. Мне их дал под честное слово адвокат, мистер Харпер, – Холмс засмеялся – Мне повезло, Уотсон, пойдёмте к столу, – он разложил полученные письма и два листа завещаний, которых я ещё не видел. Во всех его действиях чувствовалась спешка, он очень хотел поделиться со мной обнаруженным. Непонятно, как он мог столько времени сдерживаться. – Смотрите внимательно.
Я смотрел и пока не понимал, что он хочет этим сказать. Что я должен был увидеть? Поэтому после некоторого рассмотрения и чтения новых документов, недоумевающе посмотрел на Холмса, а тот, довольный моей непонятливостью, торжественно провозгласил:
– Посмотрите на написание букв «а» и «и», – я посмотрел, для меня продолжало оставаться загадкой, что в них особенного. Холмс протянул мне лупу. – Уотсон, ну это просто, видите левый изгиб буквы «а» здесь, здесь и здесь, – он поочерёдно тыкал в разные документы. – А теперь посмотрите на оригинал завещания лорда.
Кажется, я начал понимать. Действительно, как бы ни отличались почерки, указанные Холмсом части букв везде, кроме оригинала завещания, имели одинаковое начертание.
– Это значит, что предсмертное завещание лорда Матенгю – поддельное!
– Именно, Уотсон. Я попросил адвоката Харпера распорядиться временно прекратить распродажу имущества лорда. Боюсь, что лорд ушёл из жизни не по своей воле, либо всё это какое-то невероятное стечение обстоятельств, – Холмс тяжело опустился в кресло.
– Что с вами?
– Видимо, вчерашнее купание не прошло для меня даром. Что-то мне нехорошо.
Я потрогал его голову. Он весь пылал.
– Да у вас жар, срочно в постель, Холмс. Не хватало ещё получить пневмонию. Сами сможете дойти? – он кивнул. – А я вам сейчас принесу один препарат, которым недавно разжился у моего старого знакомого.
Холмс отправился в свою комнату, а я сходил за стаканом воды и порошком недавно синтезированного в одной немецкой лаборатории лекарства. Знакомый говорил о его фантастических свойствах. Придя к Холмсу, я порекомендовал ему посильнее укрыться и дал этот порошок.
– Отдыхайте, Холмс. Постарайтесь не раскрываться. Вы должны пропотеть.
Утром, когда я встал, Холмс был уже на ногах. Ночью я несколько раз заходил к нему, к полуночи жар спал, и я, успокоившись, тоже лёг спать.
– Доброе утро, Холмс.
– Доброе утро, Уотсон. Волшебное средство у вас. Я подошёл и потрогал его лоб.
– Как вы себя чувствуете?
– Великолепно, правда, нос заложен, – он действительно говорил в нос, пульс был нормальный, – но это уже мелочи, через несколько дней всё будет в порядке.
– Покажите-ка ваше горло, – всё было хорошо. Я на всякий случай послушал лёгкие, но ничего не услышал, впрочем, если что-то и было, то прошёл слишком маленький срок. – Ну что ж, ничего плохого я не нахожу, но порекомендовал бы вам побыть какое-то время дома и погреть ноги.
