Рекс Стаут - Ниро Вульф и умолкнувший оратор (сборник)
– Одного понять не могу, – заговорил Скиннер, – почему О’Нил так легко поддался на звонок какой-то Дороти Унгер? Неужели этот идиот ничего не заподозрил?
Вульф покачал головой:
– Чего не знаю, того не знаю. Возможно, дело в том, что О’Нил весьма упрямый и самоуверенный человек. Кроме того, нам же известно, как ему хотелось узнать содержание записей на валиках, – то ли потому, что он и есть убийца Буна, то ли по какой-то иной причине, которую нам еще предстоит выяснить. Возможно, что мисс Гантер учитывала, что он поведет себя именно так, а не иначе. Как бы то ни было, ее комбинация отчасти увенчалась успехом: бросившись по ложному следу, мы потеряли день или два, история с валиками в чемоданчике еще более осложнилась, один из руководителей Национальной ассоциации промышленников оказался еще более скомпрометированным, хотя, как и желала мисс Гантер, не в такой степени, чтобы обвинить его в убийстве. Разоблачение истинного убийцы и оглашение соответствующих доказательств она приберегала, как я уже говорил, до наиболее подходящего, с ее точки зрения, момента.
– Как хорошо вы все знаете! – иронически заметил Скиннер. – Интересно, почему вы не прочли ей популярной лекции о ее гражданском долге!
– Ее уже не было в живых.
– Позвольте, значит, все, о чем вы тут говорили, стало известно вам лишь после ее смерти?
– Правильно. Да и как могло быть иначе?.. Хотя нет, кое-что, неважно что именно, я знал и раньше. Однако вся эта история стала для меня очевидной, как только из Вашингтона сообщили, что там, в квартире мисс Гантер, найдено девять – а не десять – валиков из тех, что мистер Бун надиктовал в день своей смерти. Все вопросы сразу отошли на второй план, остался один, главный: где десятый валик?
– Ну, а если она выбросила его в реку? – спросил Скиннер.
– В таком случае нам останется только расписаться в собственном бессилии – мы никогда не найдем преступника. Итак, я могу отправиться домой и…
– Одну минуту! – прервал его Скиннер. – Не означает ли это, что вы, как опытный следователь, рекомендуете нам отказаться от всех других линий расследования и сосредоточиться на поисках валика?
– Пожалуй, нет, – подумав, ответил Вульф. – Особенно если учесть, что вы можете привлечь к делу и тысячу человек, и больше. Я не знаю, что уже сделано, а что еще нет, но хорошо знаю мистера Кремера и уверен, что он не пропустил ничего существенного.
Вульф пригрозил Хомберту пальцем и продолжал:
– И чего вы добились? Запутались и решили прибегнуть к таким трюкам, как смещение мистера Кремера и замена его каким-то болваном, который не придумал ничего лучше, как арестовать меня? Ну, ладно. Вы просили у меня совет. Так вот, я продолжал бы вести расследование по всем линиям, по которым оно уже ведется. Но единственный шанс, единственная реальная возможность разоблачить убийцу заключена в валике, а его-то вы пока и не нашли. Рекомендую проделать следующее. Сядьте, закройте глаза и представьте, что вы – мисс Гантер, что вы хотите сохранить валик неповрежденным, спрятать так, чтобы его легко можно было достать в случае необходимости, и в то же время так, чтобы даже тысяча детективов, несмотря на все старания, не смогла его найти.
Вульф встал.
– Вот задача, господа, которую вы должны решить. Если вы сумеете ответить на главный вопрос так же, как на него ответила мисс Гантер, вам не о чем больше беспокоиться. Я трачу тысячу долларов в день, пытаясь узнать, как она на него ответила. – Вообще-то Вульф не лгал, он только преувеличил сумму вдвое, и к тому же тратил не свои деньги. – Пошли, Арчи. Я хочу домой. – Вульф раскланялся и величественно выплыл из кабинета, а я замыкал тыл.
Дома к Вульфу почти вернулось хорошее настроение. Однако Фриц сразу его испортил, объявив, что в кабинете ожидает посетительница. Вульф нахмурился и злым шепотом спросил:
– Кто?
– Вдова мистера Буна.
– Боже мой! Опять эта истеричная старуха!
Это было несправедливо. Миссис Бун посетила нас только дважды, причем в обстановке, которую никак нельзя было назвать спокойной, и тем не менее я не заметил у нее никаких признаков истеричности.
Глава 29
Я имел возможность длительное время изучать отношение Вульфа к женщинам и могу утверждать, что особенно он не терпел курносых или, наоборот, с горбинкой на носу.
Миссис Бун была курносой, на крупном лице ее нос казался просто крошечным. Вульф, внимательно взглянув на нее, ворчливым, далеко не любезным тоном, сказал:
– Мадам, я могу уделить вам не более десяти минут.
Миссис Бун, если даже и не принимать во внимание ее носик-пуговку, вообще выглядела малопривлекательно. Пользуясь косметикой, она, похоже, совершенно не думала о разумных границах, хотя, учитывая ее внешность, даже профессиональный гример вряд ли смог бы дать ей дельный совет. Вдобавок она была издергана и не пыталась этого скрыть.
– Вас, конечно, удивляет мой визит! – начала она довольно спокойно.
– Совершенно верно, – подтвердил Вульф.
– Я хочу сказать, вы недоумеваете, почему я пришла к вам, зная, что вы находитесь… в другом лагере? Это потому, что сегодня утром я звонила своему двоюродному брату и он многое рассказал мне о вас.
– А я не в другом лагере, – сухо заметил Вульф. – И вообще ни в каком. Я взялся найти убийцу. Я знаю вашего двоюродного брата?
– Это генерал Карпентер. Он посоветовал мне не верить ни одному вашему слову, но делать все, что вы порекомендуете. Он сказал, что, если уж вы взялись за расследование, преступник может не сомневаться, что вы его найдете и передадите властям…
Она вынула носовой платок и приложила его ко рту, окончательно размазав помаду.
– И дальше? – поторопил Вульф.
– Ну, вот я и пришла за советом… – Она посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Вульфа. – Не знаю, нужно ли говорить, почему я не хочу обращаться в полицию?
– Мадам, вы вообще не обязаны мне что-нибудь говорить и, тем не менее, говорите уже три или четыре минуты.
– Да, кузен предупреждал, что вы грубиян… Что ж, видимо, придется сразу сказать, что, по моему мнению, за смерть Фиби Гантер ответственность несу я.
– Что и говорить, мнение не из приятных! – пробормотал Вульф. – Почему оно возникло у вас?
– Приятное или неприятное, я все же решила высказать его вам. Я много раз порывалась уйти, пока сидела тут одна, но, как видите, не ушла. Не знаю, что делать, как поступить… Вчера ночью думала, что сойду с ума. Мне еще не приходилось самой принимать важных решений, за меня всегда решал муж. К властям я не хочу обращаться – а вдруг я совершила преступление? Возможно, я поступаю глупо, собираясь говорить с вами откровенно, вы же знаете, как мой муж относился к Национальной ассоциации промышленников, а ведь вы работаете на нее. Мне бы, наверно, следовало обратиться к адвокату. Я знаю многих адвокатов, но среди них нет ни одного, кому я могла бы рассказать все.
