Агата Кристи - Багдадская встреча
– И действительно что-то случилось?
– Да. Когда он встал и пошел к выходу, один посетитель, такой неприметный человечек, с виду вроде коммивояжера, выхватил револьвер. Я его ткнул под руку, и Кармайкл сумел уйти.
– Кармайкл?!
Он резко обернулся.
– Да, это его настоящая фамилия. А вы… вы что, его знаете?
Виктория подумала: интересно, как это прозвучит, если я скажу, что он умер в моей постели?
– Да, – тихо сказала она. – Знала.
– Знали? Значит, он?..
Виктория кивнула:
– Он умер.
– Когда?
– Он умер в Багдаде. В отеле «Тио». – Она поспешила добавить: – Это тайна. Никто не знает.
Он задумчиво кивнул:
– Понятно. Такая была у него работа. Но вы… – Он заглянул ей в лицо. – Вам-то как это стало известно?
– Я оказалась замешана, случайно.
Он задержал на ней внимательный взгляд. Виктория вдруг спросила:
– А ваше прозвище в школе было – не Люцифер?
– Люцифер? Нет, меня звали Сова, я всегда ходил в больших блестящих очках.
– Вы никого не знаете в Басре с таким прозвищем – Люцифер?
Ричард покачал головой.
– Люцифер, сын зари.[122] Падший ангел. Или вот еще в старину так назывались фосфорные спички. Их достоинство, если не ошибаюсь, заключалось в том, что они не гасли на ветру.
Он говорил это, а сам внимательно наблюдал за Викторией. Но ей было не до него.
– Пожалуйста, – наморщив лоб, попросила она, – расскажите мне точно, что произошло тогда в Басре.
– Но я же все рассказал.
– Нет. Вот, например, где именно это было?
– Это было в консульской приемной. Я сидел и дожидался приема у консула Клейтона.
– Да, но кто там еще был? Этот тип, похожий на коммивояжера. Еще кто?
– Еще было, помнится, двое. Один худощавый смуглый француз – или сириец. А другой – старик, по-моему, перс.
– Коммивояжер достал револьвер, вы не дали ему выстрелить, и Кармайкл ушел – как?
– Сначала он повернул к двери консульского кабинета, это в противоположном конце коридора, выходящего в сад…
– Знаю, – прервала его Виктория. – Я там два дня жила. Вы как раз тогда только уехали, а я приехала.
– Вот как? – Он опять внимательно посмотрел на нее, но она даже не заметила. У нее перед глазами был длинный коридор в консульстве, в конце коридора – открытая дверь, и за дверью – зелень и солнце.
– Ну, и вот. Кармайкл сначала направился туда. А потом вдруг резко повернулся, бросился в обратную сторону и выскочил на улицу. Больше я его не видел.
– А что коммивояжер?
Ричард пожал плечами.
– Помнится, нес потом что-то несусветное, якобы накануне ночью был избит и ограблен одним арабом, а потом в консульстве ему померещилось, будто это – тот самый грабитель. Подробностей не знаю, я улетел в Кувейт.
– А кто при вас жил в консульстве?
– Один служащий нефтяной компании по фамилии Кросби. И больше никого. Ах нет, был еще кто-то из Багдада, но я его не видел. И фамилии не помню.
Кросби, вспомнила Виктория. Капитан Кросби. Такой низенький, приземистый человечек. Говорит отрывисто. Заурядный, звезд с неба не хватает, просто добрый старый служака. В ту ночь в Багдаде, когда Кармайкл явился в отель «Тио», Кросби тоже там был. Можно ли предположить, что это его силуэт на фоне залитого солнцем сада заставил Кармайкла вдруг повернуть назад и выбежать на улицу, так и не побывав у консула?
Виктория вся ушла в свои мысли и даже вздрогнула виновато, когда, подняв глаза, встретила пристальный, внимательный взгляд Ричарда.
– Зачем вам нужно все это знать? – спросил он.
– Мне интересно.
– Больше вопросов нет?
Виктория спросила:
– Вы не знаете никого по имени Лефарж?
– Н-нет как будто бы. Это мужчина или женщина?
– Не знаю.
Она снова задумалась о Кросби. Кросби – Люцифер? Можно ли тут поставить знак равенства?
Вечером, когда Виктория простилась и ушла спать, Ричард сказал профессору Понсфуту Джонсу:
– Нельзя ли мне взглянуть на письмо Эмерсона? Я хочу знать точно, что именно он пишет об этой девушке.
– Ну, конечно, мой друг, конечно. Оно тут где-то валяется. Помню, я делал записи на обороте. Он очень хорошо отзывается о Веронике, если я не ошибаюсь, пишет, что она с головой ушла в науку. По-моему, она милая девушка, чрезвычайно милая. И какая мужественная – с полным спокойствием отнеслась к пропаже своего багажа. Любая другая на ее месте стала бы требовать, чтобы ее завтра же отвезли на автомобиле в Багдад для пополнения гардероба. А эта – молодчина. Кстати, при каких обстоятельствах, вы говорили, у нее пропал багаж?
– Ее усыпили хлороформом, похитили и заперли в деревенском доме, – бесстрастно перечислил Ричард.
– Да-да, вспоминаю, как же. Вы мне рассказывали. Абсолютно неправдоподобная история. Что-то она мне напоминает… но что?.. ах да, случай с Элизабет Кэннинг. Помните, что она наплела после того, как пропадала целых две недели? Совершенно концы с концами у нее не вязались. Что-то насчет цыган, если я не путаю.
Притом она такая дурнушка, что заподозрить участие мужчины в ее случае не было ни малейших оснований. А вот наша Виктория-Вероника – никак не запомню ее имя – удивительно миловидное создание. И тут наличие мужчины вполне вероятно.
– Она была бы еще миловиднее, если бы не красила волосы, – сухо сказал Ричард.
– Она красит волосы? Неужели? Смотрите-ка, вы, оказывается, разбираетесь в таких вещах.
– Так можно мне посмотреть письмо Эмерсона, сэр?
– Ну, разумеется, разумеется – я, правда, хоть убейте, не помню, куда его сунул, – но можете поискать где хотите: я сам заинтересован в его обнаружении из-за тех записей, что я сделал на обороте, – я еще зарисовал там бусину из скрученной проволоки.
Глава 20
На следующий день только вернулись с обеда, как профессор Понсфут Джонс прямо крякнул от досады – потому что до его слуха донесся отдаленный стрекот едущего автомобиля. А вскоре можно было уже и глазами различить с вершины теля, как он приближается, петляя по пустыне.
– Посетители, – гневно произнес профессор. – Как раз в самый неподходящий момент. Только собрались крыть нитроцеллюлозой ту раскрашенную розетку на северо-восточной стене! И обязательно должны были явиться какие-то идиоты из Багдада, изволь поддерживать с ними светские разговоры и водить их по всем раскопам.
– А вот тут-то и можно воспользоваться услугами Виктории, – сказал Ричард. – Слышите, Виктория? Вам лично поручается провести экскурсию и беседу.
– Но я могу что-нибудь не то сказать, – усомнилась Виктория. – Вы же знаете, я еще совсем плохо тут во всем разбираюсь.
– По-моему, вы многому научились, – любезно возразил Ричард. – Ваши давешние замечания касательно плоско-выпуклых кирпичей звучали прямо как дословные цитаты из учебника Делонгаза.
Виктория слегка побледнела и решила впредь осмотрительней демонстрировать эрудицию. Этот недоумевающий взгляд сквозь толстые стекла, иногда от него оторопь берет.
– Хорошо, я сделаю что смогу, – кротко согласилась она.
– Мы на вас взваливаем всю черную работу, – сказал Ричард.
Виктория очаровательно улыбнулась.
Она сама удивлялась тому, сколько всего успела сделать за эту неделю. Фильтруя воду сквозь слой ваты, она проявляла фотографические пластинки при свете красного фонаря, в котором свечка в самый ответственный момент норовила погаснуть. Столом ей служил ящик из-под оборудования, такой низкий, что приходилось либо сгибаться в три погибели, либо становиться на колени; а сам темный чулан, как остроумно заметил Ричард, походил на тесное узилище в средневековом замке. В следующем сезоне оснащение будет гораздо лучше, заверил Викторию профессор Понсфут Джонс, но сейчас приходится все деньги, до последнего пенни, пустить на плату рабочим – прежде всего нужно получить результаты.
Корзинки, загруженные глиняными черепками, сначала смешили ее (что она, конечно, тщательно скрывала). Эти горы грубых обломков – кому они могут быть нужны?
Но потом она научилась подбирать черепки с совпадающими краями, склеивать их и аккуратно укладывать в коробки с песком. И ей стало интересно. Вскоре она уже различала черепки разных типов и очертаний. И начала понемногу задумываться над тем, что это были за сосуды свыше трех тысяч лет назад и каким целям служили? Раскопки велись на участке с небольшими жилыми домишками, и Виктория представляла себе, как они выглядели, когда в них жили люди, представляла себе этих людей, их нужды, занятия, их имущество, их надежды и страхи. А поскольку воображение у нее было богатое, представить себе все это для нее не составляло труда. Когда в стене обнаружили вмазанный горшочек и в нем горсть золотых серег, она смотрела на него просто как зачарованная.
– Должно быть, приданое для дочери, – объяснил Ричард, глядя на нее с улыбкой.
Миски, наполненные зерном, золотые сережки, предназначенные в приданое, костяные иглы, ручные мельницы и ступки, фигурки, амулеты. Ежедневная жизнь простых, обыкновенных людей, обитавших здесь некогда, их заботы, их страхи и упования.
![Агата Кристи - Встреча в Багдаде [= Багдадская встреча] [= Багдадские встречи]](/uploads/posts/books/148684/148684.jpg)
