Эрл Гарднер - Дело опасной вдовы
— Где он провел ночь?
— Откуда, черт возьми, мне знать? Да и кому какое дело до этого?
— Мне есть дело.
— Почему это?
— Да потому, что ему непременно потребуется сменить белье, принять душ, побриться, а если он готовится предстать перед Большим жюри, то его, наверное, будут фотографировать, и ему, конечно, захочется надеть свой лучший костюм. Так что, я думаю, если мы отправимся к нему домой, то наверняка застанем его там.
— Но, послушай, Перри, если мы у него появимся, то он немедленно свяжется с полицией и сообщит детективам, где они могут тебя найти. Я тоже к нему симпатии не испытываю, но…
— Да подожди ты, прошу тебя, — прервал его Мейсон, — я совсем о другом думаю. Как он выглядит?
— Ты имеешь в виду описание внешности?
— Да.
— Ему лет пятьдесят, вес примерно сто девяносто фунтов, носит усы, на мочке правого уха имеет небольшой шрам и…
— Какой костюм он обычно носит?
— Черный шелковый костюм, когда на работе. Считает, что таким образом вызывает меньше подозрения и неразличим в темноте.
— Тебе известен его адрес?
— Он живет в маленьком бунгало неподалеку от бульвара Вашингтона на Пятой авеню. Довольно далеко.
— Вот что, Пол. Забирайся в машину и подожди меня на Пятой авеню и бульваре Вашингтона. Мы подъедем туда одновременно. Я прошу тебя, не возражай, и поторопись, у нас не так много времени.
И Мейсон торопливо повесил трубку, не дав Полу разразиться негодующей тирадой.
Мейсон приехал в условленное место минут на пять раньше Пола. Дрейк подъехал вторым, припарковал машину, подошел к адвокату и возобновил свои протесты.
— Я не думаю, что из этого будет какой-нибудь толк, Перри, — сказал он.
— Ладно, ладно, — сказал ему Перри, — я хотел бы, чтобы ты разузнал о Белграйде побольше. Он — единственный из твоих людей, кто был на корабле во время убийства. Особенно, меня интересует, насколько точен тот отчет, который он тебе представил.
— Негодяй он, вот кто, — с горечью сказал Дрейк. — Уж я позабочусь, чтобы он больше не получил работу ни в одном агентстве.
— Да брось, — сказал Перри, — в конце концов, искушение было уж слишком велико, а в остальном он, может быть, вовсе и неплохой человек.
Они прошли молча целый квартал, потом Дрейк сказал:
— Вот тот дом, который стоит глухой стеной сюда.
— Его жена тебя знает?
— Да.
— А меня?
— Не думаю. Разве что видела твою фотографию в газете.
— Хорошо. Так вот, Пол, мне нужно непременно попасть к нему домой. Так что ничего не объясняй, когда нам откроют просто входи и все, понял?
— Может быть, нас обоих еще выкинут из дома.
— Что она за женщина?
— Блондинка с этакими невинными глазами, знаешь, из тех, что умеют напустить на себя вид полуребенка, а на самом деле тверже камня. Ей лет тридцать.
— Что ж, рискнем.
Они прошли по асфальтированной дорожке, поднялись по ступеням. Дрейк впереди, Мейсон сзади. Пол нажал на звонок. Несколько минут спустя молодая женщина в цветастом домашнем платье открыла им дверь и сказала с преувеличенной любезностью в голосе:
— О, да это мистер Дрейк! Доброе утро, мистер Дрейк! Как поживаете? Хотите видеть Джорджа?
— Да, — сказал Дрейк и шагнул вперед.
На секунду голубые глаза женщины застыли, словно ледышки, но красные губы по-прежнему улыбались.
— Его нет, — сказала она.
— Я должен с ним встретиться именно здесь, — сказал Пол.
— Ну, ладно, — сказала она недовольно и отошла от двери, Мейсон быстро прошел мимо нее.
— Может быть, вы пройдете в дом и присядете? Когда вы должны встретиться с Джорджем?
Мейсон удобно уселся в комфортабельное кресло, перехватил тревожный взгляд Дрейка и спросил:
— Когда вы его в последний раз видели, миссис Белграйд?
Она повернулась к Мейсону, лицо ее ничего не выражало.
— Вы — мистер Мейсон, не так ли?
— Да. Так когда вы видели в последний раз супруга?
— Почему вы спрашиваете?
— Просто интересуюсь.
— Со вчерашнего вечера его нет дома. Его задержали.
— Как он был одет, когда вы его видели?
— Почему это вас интересует?
— В конце концов, он ведь работает у мистера Дрейка, — сказал адвокат, указывая на детектива. — У него было задание. Мы хотели поговорить с ним.
— Вы хотите сказать, — обратилась она к Полу Дрейку, — что он все еще работает у вас?
— Конечно.
— Он думает, что вы на него рассердились за то, что прочли в газетах.
Она растерянно замолчала.
— Конечно, я сердит на него, но в конце концов, он все еще работает на меня.
Мейсон снова спросил:
— Так как же он был одет, миссис Белграйд?
— На нем был его обычный черный костюм из черного шелка.
Мейсон небрежно сказал:
— Мы все получили повестки и должны явиться в верховный федеральный суд. Вот я и подумал, что нам неплохо было бы поговорить втроем, прежде чем отвечать на вопросы.
На ее лице появилось выражение облегчения.
— Вот как вы на него смотрите, джентльмены! Я очень рада. Джорджу представился шанс заработать большие деньги, если он продаст свой рассказ газетчикам. Он был дураком, если бы не сделал этого. Конечно, я понимаю ваши чувства, но и вы должны понять человека, который живет только на зарплату. Вы оба зарабатываете большие деньги, а Джордж — нет. Нам часто приходится очень туго. — Она перевела дух. — Но теперь газеты больше не заинтересованы в Джордже. Ведь он получил повестку в суд, и теперь они считают, что все, что ему известно, и так будет предано гласности.
Мейсон кивнул.
— Это верно. — Он бросил взгляд на часы. — Так когда же вы его ждете?
— Он звонил час назад и сказал, что через час будет дома. Я жду его с минуты на минуту. Он хотел переодеться.
Дрейк поглядел на часы и бросил взгляд на Мейсона.
Миссис Белграйд нервно сказала:
— Похоже на то, что он подъехал. — Изношенная резина заскрипела по асфальту, — Да, это он, — сказала миссис Белграйд.
Мейсон кивнул и подошел к двери.
За дверью раздались шаги. Мейсон распахнул ее и произнес:
— Добро пожаловать, Джордж, присоединяйтесь к нам.
Белграйд окаменел. Позади Мейсона вырос Дрейк.
— И я бы себя чувствовал не лучше на вашем месте, если бы предал своего клиента, как это сделали вы.
— Прекрати, Пол, — остановил его Мейсон.
Белграйд, пряча от них глаза, вошел в дом. Жена подбежала к нему, крепко обняла и прижалась всем телом. Они оторвались друг от друга только, когда Дрейк кашлянул.
— Мне понятны ваши чувства, мистер Мейсон. Не сомневаюсь, что вы считаете меня последним негодяем и подлецом.
