Гай Бутби - Тайна доктора Николя (сборник)
Прошло еще недели две без всяких перемен. Единственным фактом, который обратил на себя мое внимание, было то, что каждый день около шести часов утра какой-то человек, судя по походке, хромой, проходил мимо нашего дома. Слушая ежедневно его шаги, я сделал вывод, что один из его костылей был, по-видимому, подбит железом, а другой — нет. У меня в уме мелькнула какая-то ассоциация, и после целого дня размышлений я наконец вспомнил, что эта же деталь поразила меня в одном нищем, которому лорд Бекингем подал щедрую милостыню в первый день нашего пребывания в Порт-Саиде. Нельзя ли нам как-нибудь дать знать через него о том, что мы находимся в заключении? Но это также казалось невозможным.
Однажды, когда мы целый день обсуждали планы нашего спасения, у меня внезапно мелькнула блестящая мысль: мы должны поймать мышь и с ее помощью установить сообщение с внешним миром. Но это было гораздо легче сказать, чем сделать. Несмотря на то что мышей в комнате было достаточно, они вели себя очень осторожно. После многих неудачных попыток мне наконец удалось поймать одну. Достав карандаш, я написал следующее письмо: «Молодой англичанин, который подал нищему соверен три недели тому назад, просит его в том случае, если это письмо до него дойдет, оказать ему помощь, поскольку он с того самого дня находится в заключении. В стену этого дома встроена труба, ведущая в комнату, через которую можно передать письмо. Молодой англичанин в случае передачи письма даст пять фунтов и столько же за оказание помощи при побеге».
Привязав это безнадежное послание к задней лапке животного, мы стали дожидаться утра. Как всегда, около шести часов послышался характерный стук костылей. Когда, по моим соображениям, нищий оказался на одной линии с трубой, я выпустил мышь в отверстие. На следующую ночь мы повторили тот же маневр. Несмотря на то что ловить грызунов с каждым разом становилось все труднее, нам удалось отправить таким образом шесть посланий.
На седьмой день, когда мы уже начали терять всякую надежду, около восьми часов вечера я услышал легкий шорох, будто кто-то пытался протолкнуть палку в отверстие в стене. Я ощупал трубу рукой. Она двигалась. Понемногу она вся ушла в стену, и на ее месте осталось одно отверстие. Я поспешно закрыл его рукой и почти тотчас же почувствовал в ней что-то холодное. Это была ящерица. К ее спинке оказалась привязана тонкая пилка. Вынув из кармана пятифунтовый билет, я в свою очередь привязал его к животному и пустил его обратно в отверстие. Не прошло и минуты, как я уже корпел над своим ошейником. Не могу вам описать то облегчение, которое я почувствовал, когда после получасовых усилий я был свободен. Еще через полчаса лорд Бекингем также стоял на ногах и крепко жал мне руку.
— Теперь мы можем приступить к нашему освобождению, и горе тому человеку, который посмеет встать у нас на пути! — воскликнул я.
Глава XXV
Однако радоваться было еще рано. Хоть мы и освободились от своих цепей, мы все же оставались пленниками. Дверь была заперта таким образом, что открыть ее изнутри не представлялось никакой возможности. С тем же успехом мы попробовали выбраться через окно. Исследовав дверь снова, я пришел к убеждению, что она слегка поддается моим усилиям. Что бы за ней нас ни ожидало, пусть даже смерть, мы должны были попытаться выйти. Отойдя в противоположный конец комнаты, я разбежался и всей тяжестью наскочил на дверь. Раздался треск, звон лопнувшей пружины, и я вылетел в коридор. Через секунду Бекингем был уже рядом и помогал мне подняться. Каждую минуту мы ожидали, что на нас набросятся приспешники Прендергаста и нам придется бороться за свою жизнь, но, к нашему великому удивлению, вокруг царила мертвая тишина. Не было слышно ни звука, кроме нашего учащенного дыхания. Мы стояли так добрых пять минут в тщетном ожидании нападения.
— Что же это значит? — спросил я своего товарища. — Мне кажется, что тем шумом, который мы произвели, можно было разбудить и мертвого.
— Право, не знаю, но не лучше ли нам воспользоваться их отсутствием и закончить начатое?
— Конечно. Теперь один из нас должен добраться до конца коридора, чтобы выяснить наше местоположение. Как более сильный, я пойду вперед, а вы подождите меня здесь.
Я двинулся по коридору, ступая как можно тише, поскольку от этого зависела наша жизнь. Он показался мне бесконечно длинным, несмотря на то что был не больше шестидесяти футов длиной. Я крался в абсолютной темноте, каждую минуту ожидая нападения. Приблизительно в середине пути я почувствовал, что почва ускользает из-под моих ног, и я куда-то полетел. К счастью, это оказалась лестница всего в пять-шесть ступенек, которые вели неизвестно куда. Мое падение произвело невероятный шум. Я подождал, пока Бекингем присоединится ко мне, и мы двинулись дальше. Едва мы сделали несколько шагов, я заметил впереди слабое мерцание света. Посоветовавшись, мы решили подкрасться к двери и, если там окажется кто-нибудь, заставить его убеждениями или силой указать нам выход.
Осторожно добравшись до двери, я тихонько приотворил ее и заглянул внутрь. Если бы я прожил еще тысячу лет, я не забыл бы ни одной подробности той картины, которая представилась моим глазам. Это была длинная и узкая комната футов шестидесяти в длину и пятнадцати в ширину. Потолок состоял из толстых бревен, густо покрытых грязью и копотью. Но самым странным в комнате была ее обстановка. У меня не хватает слов, чтобы передать в точности то, что я увидел. Несмотря на то что я не отличался слабостью нервов и многое повидал за свою бродячую жизнь, у меня кровь застыла в жилах. Вдоль стен с равными промежутками стояли громадные бутыли, наполненные какой-то слабоокрашенной жидкостью, напоминавшей спирт. В ней содержалось нечто чрезвычайно похожее на человеческие тела. В промежутках стояли более мелкие сосуды, содержавшие в себе не менее отвратительные останки. Во всех частях комнаты стояли скелеты людей, обезьян и других животных. Остальные участки комнаты были завалены черепами, костями. Тут же находились чуть ли не все орудия истребления, когда-либо изобретенные человеком: винтовки, револьверы, сабли, итальянские стилеты, копья, отравленные стрелы племен центральной Африки, афганские ятаганы, малайские крисы,[6] каменные топоры из Новой Гвинеи, австралийские дротики и бумеранги. Тут же лежали сваленные в кучу принадлежности для колдовства и шаманства, начиная с африканских жезлов и спиритических планшеток и заканчивая отвратительными атрибутами фиджийского колдовства. В центре противоположной стены был большой камин из тех, что можно встретить в старинных английских домах. По обе его стороны находились две фигуры, при виде которых я чуть не лишился чувств. Одна из них, судя по сложению и одежде, принадлежала уроженцу северной Индии. Голова этого существа была по меньшей мере в три раза больше обыкновенной человеческой и — что ужаснее всего — совершенно лишена кожи. По другую сторону камина на корточках сидело какое-то странное существо — получеловек-полуобезьяна. Оно было приковано к стене таким же способом, что и мы. Посередине комнаты, около тяжелого дубового стола, стоял человек, которого я узнал бы сразу даже среди тысячи людей. Это был доктор Николя.
