Гай Бутби - Тайна доктора Николя (сборник)
Пять минут спустя, когда мы с моим спутником проходили мимо казино, из открытой двери которого вырывались снопы света, я случайно обернулся назад, и мне вдруг показалось, что я увидел лицо доктора Николя. Я сделал несколько шагов в обратном направлении, но он исчез. Мы продолжили свой путь туда, где, по моим предположениям, должен был находиться порт. Прошло добрых четверть часа, прежде чем я начал сомневаться в правильности избранного пути. Мы оказались в одной из самых подозрительных частей города. Улицы становились все у´же и грязнее, и через несколько минут я убедился, что мы безнадежно заблудились.
— Как глупо было с моей стороны не взять проводника! — воскликнул я.
Едва я успел это сказать, как увидел идущего навстречу нашего гида. Радость, которую я испытал при его появлении, помешала мне заметить подозрительную улыбку, мелькнувшую на лице этого человека. Я дал ему адрес, и мы отправились в совершенно противоположную сторону. Из одной темной и грязной улицы мы переходили в другую. Когда мы шли по какому-то переулку, я внезапно почувствовал, как вокруг моего горла обвилась тонкая веревка, и потерял сознание.
Глава XXIV
Не знаю, сколько времени я пробыл в беспамятстве, но когда пришел в себя, то увидел, что нахожусь в абсолютной темноте. Что-то сжимало мою шею. Ощупав это что-то, я, к величайшему своему изумлению, убедился, что это был железный ошейник, прикрепленный к стене толстой цепью. Я вытащил коробку спичек и при слабом свете заметил, что нахожусь в маленькой комнатке. Справа от меня была дверь, а в противоположной стене — защищенное толстой решеткой окно. Спичка потухла. В этот самый момент из противоположного угла комнаты до меня донесся слабый стон. Чиркнув второй спичкой, я разглядел человека, лежавшего на полу, и тут же узнал в нем Бекингема. Молодой лорд, по-видимому, еще находился в беспамятстве, поскольку не ответил, когда я его окликнул. Моя последняя спичка догорела, и я вынужден был дожидаться рассвета, чтобы продолжить свои исследования. Время тянулось бесконечно долго. При первых проблесках дня я убедился, что комната была еще меньше и мрачнее, чем показалась мне в первый раз. Мой спутник находился в таком же положении, что и я. Я не мог видеть, что делалось снаружи, и потому напряг слух. Сначала до меня донесся крик петуха, потом лай собаки и шаги какого-то прохожего. Бекингем зашевелился и открыл глаза.
— Где мы и что с нами, мистер Гаттерас? — спросил он слабым голосом, когда его взгляд упал на меня.
— Это я тоже очень хотел бы знать, — ответил я, — мне известно только, что мы в Порт-Саиде, но где именно, понятия не имею. Ясно также и то, что нас предали. Как вы себя чувствуете?
— Совершенно обессилевшим. У меня ужасно болит голова. Я ничего не понимаю. Что вы хотите сказать словами «нас предали»?
— Лорд Бекингем, — сказал я, — должен признаться вам, что я чувствую себя в известной степени виноватым.
Я в нескольких словах рассказал юноше о событиях последних двух недель: о моих подозрениях относительно Бакстера, о встрече с Николя и о путешествии в Плимут, наконец, о моих предположениях относительно того, что его морская болезнь была результатом систематического отравления со стороны Бакстера.
— Но какова же цель всего этого? — воскликнул молодой лорд.
— При всем своем желании я не могу ответить вам на этот вопрос. Нам приходится констатировать факт.
Мы замолчали. Бекингем был слишком слаб для того, чтобы поддерживать разговор. Но вдруг он поднял голову и опять взглянул на меня.
— Но вы все-таки не должны винить себя, мистер Гаттерас. Вы действительно ничего не могли сделать, чтобы изменить создавшееся положение. Давайте лучше подумаем, как нам выйти из этой неприятной ситуации.
— Сомневаюсь, что мы можем что-нибудь предпринять в этом отношении. Ведь мы не способны сдвинуться с места, — ответил я.
— Постойте, — воскликнул Бекингем, — что это такое в стене около ваших ног? Похоже на конец трубы. Может быть, она выходит на улицу и нам удастся таким образом дать знать о себе?
Он бросил мне стебель камыша, который валялся возле него, и я попробовал просунуть его в отверстие, но вскоре убедился, что труба изгибается, а значит, не было никакой надежды пропихнуть через нее записку. Внезапно послышались тяжелые шаги, щелкнул замок, и дверь отворилась. Перед нами стоял высокий человек с седыми волосами и лицом, изрытым оспой. Я сразу узнал в нем того субъекта, о котором мне писала моя невеста.
— С добрым утром, джентльмены. Надеюсь, вы хорошо спали, — сказал он с нескрываемой издевкой.
— Что это значит, мистер Прендергаст? По какому праву вы нас задержали? Немедленно освободите нас. Вы ответите перед нашим консулом за нанесенное нам оскорбление!
На секунду он, казалось, был поражен тем, что я знаю его имя, но быстро оправился.
— Не думаю, что я должен давать вам какие бы то ни было объяснения, — ответил он с высокомерным видом.
— Что это значит?
— Именно то, что я сказал. По-видимому, в течение довольно продолжительного времени вы будете нашими гостями.
— Значит, вы действительно думаете держать нас здесь? Хорошо же, мистер Прендергаст. Будьте уверены, что, как только я освобожусь, я дам вам почувствовать свою руку.
— Очень возможно, что между нами и состоится поединок, если мы когда-нибудь встретимся, — сказал он, закуривая папиросу, — и мне кажется, что вы достойный противник, мистер Гаттерас.
— Если вы думаете получить выкуп с моего отца, то будьте уверены, что не получите ни пенни! — воскликнул Бекингем.
При слове «выкуп» я заметил, что какое-то странное выражение появилось на лице Прендергаста. Засмеявшись своим неприятным смехом, он подошел к двери и крикнул что-то по-арабски. В комнату вошел громадного роста негр, неся на подносе обед.
— Не думайте, что мы будем морить вас голодом, — сказал наш тюремщик все с тем же неприятным смехом, — пищу вам будут приносить дважды в день. Если желаете, даже вино и табак к вашим услугам. Кстати, должен вам сказать, что всякая попытка бежать будет совершенно бесполезна и может вам только навредить, поскольку сообщение с внешним миром для вас совершенно невозможно. Единственное, чего вы можете добиться, — это испортить наше к вам отношение. — Сказав это, он вышел, тщательно заперев за собой дверь.
День тянулся медленно. Вечером явился тот же негр и принес ужин. События последующих шести дней едва ли заслуживают того, чтобы их описывать. Они были точным повторением первого дня нашего заключения. Мистер Прендергаст больше не показывался, а я тщетно продолжал ломать голову над планами побега.
