Эрл Гарднер - Дело нервного сообщника
Дверь открыла рыжеволосая голубоглазая женщина лет тридцати. Ее рот, несмотря на попытки изменить его форму с помощью губной помады, оставался тонкой прямой линией.
– Добрый день.
– Миссис Докси?
– Да.
– Я – Перри Мейсон.
– Я вас узнала, я видела ваши фотографии в газетах.
– А это мисс Стрит, моя секретарша. Можем мы зайти на минутку?
– Герберта нет дома.
– Я хотел бы побеседовать с вами.
– О, я в таком состоянии все эти дни, мистер Мейсон, это…
– Мне не хотелось бы досаждать вам, но поверьте, это важно.
– Извините, я порядком запустила дом… Заходите.
Она провела гостей в обширную гостиную. Мейсон обвел одобрительным взглядом со вкусом подобранную мебель.
– Большой дом, – сказала хозяйка. – Слишком большой для нас двоих – теперь, когда папы не стало. Не знаю, как мы без него… Он жил с нами, вы знаете?
– Да, я знаю, – ответил Мейсон.
– Садитесь, пожалуйста.
Когда они уселись, Мейсон сказал:
– Я сразу же перейду к делу, миссис Докси.
– Именно это я и ценю больше всего в людях.
– Вы были очень близки со своим отцом?
– В каком-то смысле да. Мы понимали и уважали друг друга. Папа не очень-то раскрывался перед кем бы то ни было.
– Вы знали, что он продал свой пай «Силван Глэйд Девелопмент Компани»?
– Теперь я это знаю.
– А вы знали это третьего июня, когда умер мистер Латтс?
Она секунду поколебалась, затем сказала:
– Да, я знала об этом третьего числа.
– Вы узнали об этом днем?
– Нет, вечером.
– Когда?
– После того, как он не пришел к обеду, – обычно он был очень пунктуален. Отец строго следил, чтобы обед подавался в определенное время. Пока мы ждали, нам все время звонили насчет этих акций.
– У вас есть прислуга?
– К нам приходит девушка – помогает убирать по дому.
– Обед был готов вовремя?
– С точностью до минуты.
– И когда он не появился, вы подумали: что-то случилось?
– Да, его опоздание ничем нельзя было объяснить. Отец должен был быть здесь либо предупредить нас по телефону, что по какой-то причине задерживается.
– И, как я понимаю, вы обсуждали со своим супругом, что могло задержать отца, когда он не появился к обеду третьего июня?
– Да.
– И именно тогда ваш муж рассказал вам о сделке с акциями?
– Да.
– И сказал, что это я выкупил пай?
– Да.
– И кроме того, ваш муж высказал опасение, что я приобрел пай, действуя по чьему-то поручению?
– Да, он так думал.
– И он назвал вам имя моего клиента?
– Нет, он его не знал.
– Не знал?
Она покачала головой.
– А вы его спрашивали?
– Конечно. Мы с ним гадали, кто бы это мог быть. Герберт подозревал Езекию Элкинса и Клайва Ректора. Он не мог допустить, чтобы кто-нибудь из них начал обстряпывать свои дела таким образом – это неизбежно привело бы к беспорядкам в компании.
– Понятно, – сказал Мейсон. – Но в конце концов вы выяснили, кто является моим клиентом?
– Нет, я до сих пор не знаю, кто это. Вы ведь об этом не объявляли, не так ли?
– Но вы могли все узнать от своего мужа, а он мог добыть эту информацию по каким-то своим каналам.
Она поджала губы и покачала головой.
– Вы знаете миссис Клаффин?
– Да, мы встречались.
– Более одного раза?
– Да.
– Несколько раз?
– Три или четыре.
– Вы немного знакомы или близкие друзья?
– Немного знакомы.
Мейсон секунду поколебался. Джорджиана сказала:
– Почему вы меня спрашиваете об этом, мистер Мейсон?
– Потому что желаю прояснить кое-какие вещи, которые могут оказаться очень важными.
Она промолчала.
– Вы говорили с миссис Клаффин о том, кто является моим клиентом?
– Нет.
– А вообще вы обсуждали с ней мою покупку акций компании?
– Нет.
Мейсон обменялся взглядами с Деллой Стрит.
– Что ж, – сказал Мейсон, – спасибо. Я просто пытался выяснить кое-что о миссис Клаффин.
– Боюсь, я не смогу вам ничем помочь, мистер Мейсон.
Она, очевидно, ожидала, что гости начнут прощаться. Внезапно распахнулась входная дверь, и бодрый голос пропел:
– Здравствуй, здравствуй, дорогая!
Миссис Докси поднялась.
– У нас гости, Герберт.
– Я заметил у дома машину, но не знал, это к нам или кто-то просто припарковался рядом. Здравствуйте, мистер Мейсон. Что вы здесь делаете? О, мисс Стрит! Рад вас видеть.
Мейсон ответил:
– Я пытался выяснить, что произошло после совещания директоров третьего числа.
У Докси заметно поубавилось сердечности.
– Моя жена ничего не знает о делах компании.
– Она так и сказала мне. Но мистер Латтс, видимо, сильно подозревал кого-то… в том, что это мой клиент… когда я провернул сделку с акциями?
– Да. Собственно, он знал это, но мне не говорил. Я ведь уже объяснял.
– Когда вы видели его в последний раз?
– В тот же день, после совещания. Мы пошли в ресторан и съели по паре гамбургеров. Вы же это знаете, мистер Мейсон! Я вам уже рассказывал.
– Он с вами не обсуждал мою покупку акций?
– Да ни о чем другом мы и не говорили! Как вы думаете, о чем еще можно было говорить после этих драматических событий?
– И за этими разговорами он высказал какие-нибудь предположения относительно личности моего клиента?
– Конечно, это нас сильно интересовало. Я склонялся к мысли, что это Езекия Элкинс. Папаша Латтс думал, что это кто-то со стороны. Затем ему в голову пришла какая-то мысль, и он отправился к телефону позвонить кому-то. Что-то выведал, но, видимо, считал, что мне это сообщать не стоит.
– Вы знаете миссис Клаффин?
– Конечно, я знаю миссис Клаффин.
– Вы с ней встречались несколько раз?
– Какого черта! Это что – допрос? Да, я ее знаю. Какое это имеет отношение к нашим делам?
– Вы с ней когда-нибудь говорили насчет того, что я купил акции?
– Я не видел миссис Клаффин уже… Энни Харлан был ее агентом, и почти все наши дела с ней проходили через него.
– А как насчет телефонных разговоров?
– Я звонил Харлану.
– А с ним вы не обсуждали вопрос о том, кто мой клиент?
– Это была его инициатива, а не моя. Он пытался выжать из меня информацию, я же ответил, что ничего не знаю.
– Другими словами, – сказал Мейсон, – вы никому не говорили, что я представляю конкретно того-то или того-то?
– Мне не нравится, что вы приходите в мой дом и задаете сначала кучу вопросов моей жене, а потом мне, – заявил Докси.
– Вы – секретарь компании, – возразил Мейсон. – Я – акционер. Я имею право знать.
– Вы хотите знать не потому, что вы акционер. Вы хотите знать, потому что вы представляете интересы миссис Харлан в деле об убийстве.
– Хорошо, пусть так. Но факт остается фактом: вы – секретарь, а я – акционер.
