Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке
– Добрый день, – сказал Рафферти в своей обычной непосредственной манере. – Вы ведь Нильс Фегельблад, живете рядом с Холандбергом, да?
Швед посмотрел на нас с подозрением; глаза его бегали туда-сюда, словно он боялся, что в любой момент на него обрушится хищная птица и унесет в небеса.
– Допустим, – наконец ответил он. – А вы кто?
– Моя фамилия Рафферти, – сказал наш друг и к моему удивлению продемонстрировал серебряный значок представителя закона, который извлек из кармана; при этом его пальто распахнулось, и я заметил, что у Рафферти с собой большой пистолет – не «мистер Стивенс», конечно, но вполне весомый. Уверен, Фегельблад тоже заметил оружие. – Специальный инспектор из Сент-Пола. Эти джентльмены, мистер Бейкер и мистер Смит, – мои помощники.
Фегельблад воспринял информацию молча, но я увидел, как его тело буквально одеревенело от страха. Через мгновение он начал подниматься с места со словами:
– Мне пора идти.
Рафферти, который обладал не только недюжинной силой, но и весьма быстрой для человека его габаритов реакцией, тут же вскочил с кресла, положил руки на плечи Фегельблада и решительно усадил испуганного шведа на место.
– Вы уйдете, когда я разрешу, и ни секундой раньше! – рявкнул Рафферти. – Иначе придется поручить вас заботам мистера Бейкера. – Он взглянул на Холмса, который скорчил угрожающую гримасу. – Уверяю, вам не понравится. Мистер Бейкер может быть очень жестоким. Говорят, однажды он выкинул подозреваемого из поезда. Где-то рядом с Дулутом, насколько я помню. Бедняга сильно пострадал при падении и умер в мучениях три дня спустя. Печально, весьма печально. А что же до мистера Смита, который сидит рядом с вами, то лучше вам не знать, на какие ужасные вещи он способен.
Я постарался выглядеть достаточно свирепым, хотя вряд ли мне удалось изобразить ту злобу, что сверкала во взгляде Холмса, или хотя бы тень жестокости в стиле Рафферти.
– Хорошо, – продолжил новоявленный инспектор, – мы втроем приятно побеседуем с вами, мистер Фегельблад, и зададим пару вопросов. Мы занимаемся расследованием смерти Олафа Вальгрена и намерены продолжать дело до тех пор, пока не найдем виновника. Мы понимаем друг друга, сэр?
Пока Рафферти разглагольствовал, в дверь рядом с нашим отсеком вошел кондуктор. Фегельблад, видимо, решил, что это его спасение, и с надеждой покосился в сторону железнодорожника. Но, похоже, Холмс и Рафферти нагнали на бедного фермера такого ужаса, что Фегельблад тут же опустил глаза и не произнес ни звука.
– Мудрое решение, – похвалил Рафферти. – А теперь, милейший, надо прояснить некоторые детали нашего дела. Для начала хотелось бы поинтересоваться: кто ваш сообщник в убийстве Олафа Вальгрена?
Услышав такой провокационный и обличительный вопрос, большинство людей начинают тут же яростно все отрицать, но скрытность Фегельблада не так легко было сломить. Без особых эмоций он ответил хриплым баритоном с сильным акцентом:
– Я не знаю, о чем вы.
– А я думаю, что знаете, мистер Фегельблад, – злобно огрызнулся Рафферти. – Давайте мыслить логически. Ваш сосед, мистер Вальгрен, убит кем-то, кто хотел заполучить найденный им рунический камень. Мы узнали, что вы собираетесь сообщить властям Александрии, что камень у вас. Следовательно, это вы убили мистера Вальгрена. Мне все ясно, какие тут сомнения?
– Я никого не убивал, – возразил швед.
– Лжец! – заорал Холмс так, что у меня по спине побежали мурашки и, боюсь, у бедного Фегельблада тоже.
– А теперь, мистер Бейкер, давайте на минуту представим, что он все же невиновен, – сказал Рафферти, и в его голосе впервые прозвучали ласковые ноты. – Может быть, мы слишком торопимся с выводами? Может, есть какое-то другое объяснение? Поглядите, на вид мистер Фегельблад кажется вполне приличным человеком, что если он никого и не убивал? Вдруг он оказался втянутым в это дело не по своей вине? Так почему бы вам, дорогой сэр, не рассказать нам, как у вас оказался рунический камень?
Фегельблад издал легкий вздох – без сомнения, то был вздох облегчения, – и я понял, что смена тона Рафферти достигла желаемого результата. Вытащив платок и вытерев лоб, на котором поблескивали капельки пота, Фегельблад с готовностью дал ответ на вопрос Рафферти, и слова его стали для нас полной неожиданностью:
– Вы должны мне поверить. Я не крал камень. Олаф был моим другом. Камень находится у меня, потому что Олаф сам его мне отдал.
Глава десятая
Всех оставил в дураках
После откровения Фегельблада Холмс и Рафферти, должно быть, почувствовали себя шахтерами, которые безуспешно долбили твердую породу и внезапно натолкнулись на главную жилу. Однако ни один из них не выдал своего ликования, и допрос продолжился.
– Так значит, вы утверждаете, что мистер Вальгрен сам отдал вам камень, – недоверчиво переспросил Рафферти, хотя я отлично понимал, что он не сомневается в правдивости слов Фегельблада. – Когда это произошло?
– В понедельник.
– В прошлый понедельник?
– Да.
– А почему он попросил вас спрятать находку?
– Он боялся.
– Чего?
– Воров.
– Он сказал, кто эти «воры»?
– Нет.
Рафферти потеребил бороду, отчего из нее посыпался ему на колени целый дождь крошек, а потом спросил:
– А мистер Вальгрен говорил, почему он внезапно испугался? Ведь монолит с рунами находился у него несколько месяцев, разве не так?
– Он не сказал.
– И вы не спросили?
– Нет.
Швед, как и предупреждал нас Рафферти, цедил слова столь же экономно, как путник, заблудившийся в пустыне, пьет по каплям воду.
– Итак, проверим, правильно ли я вас понял, – сказал Рафферти, пока Холмс продолжал злобно таращиться на Фегельблада. – В понедельник ваш сосед Олаф Вальгрен пришел к вам и заявил, что у него есть предмет потенциально огромной стоимости и он хотел бы спрятать его на территории вашей собственности, а вы между тем не задали ни единого вопроса. Звучит странно, мистер Фегельблад, но я готов услышать ваши объяснения.
– Олаф был моим другом, – произнес Фегельблад, словно это все объясняло.
– И?
– Я помогаю друзьям, если они просят, – ответил Фегельблад.
– Как мило с вашей стороны, – хмыкнул Рафферти, а потом мимоходом заметил: – Думаю, не слишком-то приятная работенка вытаскивать тяжелый камень из навозной ямы.
Это небрежное уточнение вызвало очевидный отклик у Фегельблада: рот его открылся в изумлении, словно Рафферти только что вызвал джинна.
Хитрый ирландец не преминул воспользоваться преимуществом:
