Николае Штефэнеску - Загадка архива
Эмиль засмеялся.
— Как… как, ты говоришь, он выглядел?
— Да как? Как чучело! Какое-то время он молчал, словно забыв о моём присутствии. Наконец, уставился на себя в зеркало и спросил:
«— Хорошо я выгляжу, дорогая барышня?
— Вы мне всегда нравились, маэстро!
— Да? Как же я этого не заметил?
— Видите ли, маэстро… вы всегда так заняты…
— Значит, вы, как настоящий Шерлок Холмс, занимаетесь “недавней смертью” артистки Беллы Кони?
— Да… так, по любительски…
— Так узнайте, дорогая барышня, узнайте от другого сыщика-любителя, что лицо, которое находится перед вами (воздевая руки к небу, театральным жестом) и есть убийца несчастной Беллы Кони!
— Да, но с юридической точки зрения признание в преступлении должно быть доказано с помощью бесспорных улик.
— Другими словами… я должен ещё и доказать, что убил Беллу Кони?
— Да! Во-первых, нам нужна побудительная причина. Во-вторых, вид оружия. В-третьих, способ. В-четвёртых — бесспорные улики!
— Хорошо, дорогая! Побудительная причина: в силу несчастного стечения обстоятельств, в результате общения с артисткой я, как узнал с несказанной радостью, должен был вскоре стать счастливым отцом. Так как я не претендовал на эту честь, мадам пригрозила мне публичным скандалом. Вот я и убил её, дорогая!
— Как?
— Я сказал ей: “Дорогая, иди-ка, я тебя поцелую!” Она подошла, я приставил ей к груди револьвер и… выстрелил!
— В момент выстрела ствол револьвера находился на расстоянии пяти сантиметров от груди жертвы.
— Может быть, я немного отодвинулся, чтобы в последний раз взглянуть на неё, дорогая!»
Актёр на минуту замолчал, словно лишь теперь впервые понял, что Ана Войня говорит именно о Бёлле Кони. Он внимательно поглядел на девушку и продолжал:
«— Нет, дорогая… Вы — женщина и должны меня понять — Белла была не злым человеком. Но — мир, в котором она жила, неуверенность в завтрашнем дне… Вы понимаете меня, дорогая, не читать же мне вам лекцию о нравах буржуазного общества!
— Да, я понимаю вас и без такой лекции.
— Тем лучше! Белла была очаровательное существо! Но в свои тридцать восемь лет вела себя, как шестнадцатилетняя девушка! Это был её единственный недостаток!»
— И так далее, — прервала Ана Войня свой собственный рассказ о беседе с актёром Сырбу.
— Общее впечатление? — спросил Эмиль.
— Две вещи совершенно ясны. Примо: побудительная причина существует. Тем более, что о беременности Беллы мы знаем не только от Сырбу, но и от Джелу Ионеску. Секундо: алиби Сырбу столь же сомнительно, как и остальные. Вывод: ничего не понятно!
— Интересно! — засмеялся Эмиль.
Друзья с деньгами и друзья с душой
Сияние июньского солнца ворвалось в кабинет целым взрывом лучей. Всё вокруг блестело, словно залитое золотом. И Ана Войня была в тот день так хороша! Может быть, потому что так остроумно рассказывала о своей встрече с актёром, может быть, потому, что на ней был этот светло-серый шерстяной костюм, может быть, потому что её волосы были собраны в тугой узел на затылке, а может быть, и потому, что её голубые глаза были такими яркими — всё из-за того же взрыва золотистых солнечных лучей!
Эмиль протёр стёкла очков. Ему хотелось взять и сказать: «Видишь ли, я люблю тебя, дорогая!» Но нет… нет! После этого рассказа, в котором столько раз повторялось слово «дорогая», его фраза прозвучала бы просто комично. Поэтому он отложил разговор на другой раз.
— Что будем делать? Пересмотрим снова все гипотезы?
— Что пересмотрим? — очнулся Эмиль, надевая очки.
— Гипотезы!
— Давай пересмотрим!
Ана предложила опять начать с жертвы. Итак: Белла Кони, актриса кабаре. Певица. Танцовщица. Красавица. Много друзей. Одни — с деньгами. Другие, может быть, с душой (Косма Филип, Серджиу Орнару… Джордже Сырбу…)
Она играет ими всеми.
Годы проходят. Она должна обеспечить своё будущее — осень своей жизни, которая приближается неумолимо…, когда она больше не сможет быть певицей, танцовщицей, красавицей…
И она находит способ, подходящий для шестнадцатилетней девушки:
«Я беременна!»
Те, у кого есть деньги, должны дать отступного.
А те, у кого — душа?..
И певица рассказывает им всем по очереди о своём положении.
Пока что известны лишь двое, заявившие, что певица их шантажировала, угрожая отцовством: Сырбу и Ионеску.
Следует спросить и остальных.
Депутат мог заплатить, чтобы избежать скандала. Но были ли деньги у актёра?
Оресте Пападат, разумеется, тоже мог заплатить.
Это следует проверить. Но Пападат умер. А его жена? Может быть, она что-нибудь знает?
А как прореагировал бы Филип Косма, если бы Белла заявила, что он отец ребёнка, который, будто бы, должен появиться на свет?
Несомненно, здесь что-то кроется… Здесь, то есть в реакции каждого на заявление Беллы: «я беременна!»
Но на улице было слишком хорошо для того, чтобы они могли спокойно сидеть взаперти, перечитывая протоколы, составленные двадцать лет тому назад.
Взрыв золотистых солнечных лучей мог оказаться достаточным серьёзным мотивом для того, чтобы бросить все дела. Единственное, о чём мечтал сейчас Эмиль, — это найти предлог для нового путешествия на озеро Снагов, к доблестному капитану кавалерии Серджиу Орнару, трижды награждённому! Но какой предлог мог бы убедить Ану? Эмиль сосредоточенно протирал очки.
— Моральный облик артистки, как он вырисовывается Из всех показаний, не делает чести слабому полу! — прервала его мечты Ана Войня.
— Что? — с отсутствующим видом переспросил Эмиль.
— Где ты был? — засмеялась Ана.
— В Снагове, — признался Эмиль.
— Да, неплохо было бы поехать сейчас в Снагов! — заявила Ана. Это совпадение их желаний доставило Эмилю большое удовольствие. — Я говорю о моральном облике жертвы, — повторила Ана.
* * *Но Эмиль её не слушал. Он вдруг вспомнил одну деталь, связанную со вчерашним посещением дочери актрисы, и на несколько мгновений словно выбыл из времени и пространства. Он был уверен, что там, в том доме, возле Флорики Аиоаней, он был страшно близок к истине. Это ощущение возникло у него собственно не тогда, во время визита. Нет, тогда появилось лишь подозрение, что старуха что-то знает. Да, именно так. Какая-то деталь, промелькнувшая у него в уме, мимо которой он прошёл так легко… И теперь невозможно было вновь различить её в массе впечатлений… Тем более что неудобно сидеть здесь, перед Аной, с отсутствующим видом… Он решил восстановить ход визита с самого начала и, если это ещё возможно, обнаружить таким образом «нечто», так поразившее его тогда.
