Эрл Гарднер - Спальни имеют окна
— Сосредоточься на восьмидесяти тысячах, Берта, и не отвлекайся. Это иногда помогает. И помни главное — это страховка.
— Я не хочу, чтобы эта кофта отвлекала тебя от чека в двести долларов, — сказала она. — Мы же не позволим, чтобы банк обошел нас в этом деле, дружок. Как только подумаю об этом, так и хочется задушить их голыми руками. Не позволяй этой стерве совращать себя.
— Не позволять? — спросил я, улыбаясь.
— Нет, — завопила Берта. — И не шути с этим, Дональд. Ты прекрасно знаешь, что нет такой женщины в мире, которая бы стоила двести долларов. — И Берта вышла, хлопнув дверью.
— У Клэр Бушнелл и у Берты могут быть разные понятия о совращении, — сказал я.
Элси Бранд потупила глаза.
— А у тебя?
— Я не специалист в этом деле.
Элси по-прежнему не поднимала глаз. Через некоторое время она спросила:
— Ты читал утренние газеты?
Я кивнул.
— Об убийстве красивой блондинки. Ее задушили при помощи чулка.
— Да, читал.
— Ты знаешь, меня всегда интересовало, как можно найти преступника по описанию, которое дает полиция.
— Что ты имеешь в виду?
— Полиция дала описание человека, которого они разыскивают в связи с убийством. Тебе следовало бы прочесть.
— Зачем?
Она засмеялась.
— Ты не поверишь, но описание точь-в-точь твой портрет. Боже мой! Когда я его читала, я думала: кого-то оно мне смутно напоминает. Потом прочла вторично и поняла: да это же вылитый ты. И это меня ужасно рассмешило. Это же еще раз доказывает, как поверхностны и ненадежны подобные описания.
— Очень даже надежны, черт бы меня побрал, — сказал я и направился к выходу.
— Ты вернешься?
— Конечно, я вернусь, — сказал я через плечо.
Я поймал такси и вышел у аптеки на Вероника-Вэй, потом вернулся и пошел пешком до дома 1624. Я нажал кнопку звонка и сыграл на нем ту же мелодию, что и вчера.
В переговорной трубке раздался голос Клэр Бушнелл:
— Кто там?
— Лэм.
— О, я никак не могу принять вас сейчас.
— Почему?
— Я только что проснулась.
— Наденьте халат и впустите меня. Это очень важно.
После небольшой паузы зажужжало электрическое устройство, и дверь отворилась.
Я вошел и поднялся наверх. Дверь в комнату Клэр была приоткрыта. Я открыл ее и вошел.
Из спальни раздался ее голос:
— Усаживайтесь и располагайтесь как дома. Я выйду через несколько минут.
— Не стесняйтесь, черт подери, — сказал я. — Надевайте халат и выходите. Мне нужно поговорить с вами.
Она чуточку приоткрыла дверь.
— Кто стесняется? — спросила она. — Я просто хочу выглядеть прилично. Разве вы не знаете, как выглядит женщина утром, когда встает с постели?
— Откуда мне знать?
— А вы пройдите курс заочного обучения, — сказала она и захлопнула дверь спальни.
Я сидел и ждал.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем она появилась. На ней были домашние тапочки и пушистый халатик, но волосы были убраны, лицо загримировано: губы аккуратно накрашены.
— Вы пришли в самый неудачный момент, — сказала она.
Я посмотрел на нее и сказал:
— Зачем лилии позолота?
— Что вы имеете в виду?
— Вам не нужна эта боевая раскраска. Вы могли бы выскочить из постели и тут же получить приз за красоту.
— Много вы знаете об этом. Хотите кофе?
— Хочу.
Она открыла дверь, за которой скрывалась крошечная кухонька, встроенная в кладовку. В ней стояла маленькая газовая плита, крошечный холодильник и висело несколько полок.
— Больше ничего не дам. Я сама почти ничего не ем на завтрак.
— Спасибо. Я уже завтракал. Я так, просто, чтобы поддержать компанию.
Что вас заставило прийти сюда в такую рань?
— Чек, который вы нам дали.
— Чек на двести долларов?
— Да.
— Ну и что с чеком?
— Он был возвращен ввиду отсутствия средств на счету плательщика.
Она насыпала кофе в кофеварку. Услышав это, она быстро обернулась, все еще держа банку с кофе в руке.
— О чем вы говорите?
— Он был возвращен.
— Как? Он же совершенно безупречный.
— Мне кажется, здесь есть небольшое расхождение во мнениях, — сказал я. — Банк думает иначе. По-видимому, вы внесли в свой банк чек на какую-то сумму и примерно на ту же сумму выписали чек нам. Так вот: чек, который вы внесли в свой банк, недействителен.
— Дональд, но это же нелепо! Тот чек был абсолютно безупречным.
— Тогда позвоните в свой банк, если вы мне не верите.
Она оцепенела от изумления. Потом медленно поставила банку кофе и сказала:
— Боже мой! Никогда бы не подумала!
— Берта Кул уже навела справки, — сказал я.
— Еще бы!
— Что можно сделать? — спросил я.
Она посмотрела на меня задумчиво.
— Думаю, что ничего. Не сейчас.
— Вы можете достать денег?
— Ни цента.
— Должно быть, у вас есть какие-то деньги в банке?
— Допустим, есть. Ну и что?
— Вы можете заложить кое-что.
— И не подумаю.
— Ваша дорогая тетушка, оказывается, не так уж и дорога вам сегодня. А ведь еще недавно, в субботу, вы…
— Замолчите. Сидите и ждите, когда вам подадут кофе.
— Кто дал вам чек, — спросил я, — тот, который возвратили?
— Что вы предпочитаете? — спросила она. — Остаться и выпить чашку кофе или выйти вон?
— Остаться и выпить кофе, — сказал я.
Она налила воду в кофеварку, зажгла газ, приготовила электротостер, нарезала хлеб и вынула из холодильника пакетик с сыром.
— Видели газету? — спросил я.
— Нет.
Я передал ей утреннюю газету и сказал:
— Кстати, вы можете почитать новости, пока варится кофе.
— Я лучше поговорю с вами, а газету почитаю потом. Вы… вы забавный тип… и все время пытаетесь что-то у меня выпытать, не так ли?
— Я уже выпытал.
Она развернула газету, пробежала глазами заголовки и первую страницу, немного задержалась на сообщении об убийстве, потом обратилась к последней странице, где были напечатаны фотографии убитой в трусиках и лифчике.
— Как это страшно! — сказала она.
— Что?
— Быть задушенной подобным образом.
Я промолчал.
— Вероятно, какой-нибудь сексуальный маньяк, — сказала она; ее передернуло. — Мне даже противно думать об этом.
Я вытащил портсигар из кармана.
— Хотите сигарету?
— Да.
Она взяла сигарету. Я дал ей прикурить. Закурил сам и отошел к окну. Постоял немного и резко обернулся.
Она открыла газету на спортивной странице и изучала расписание скачек.
Я отвернулся и стал смотреть в окно. Я услышал, как зашуршала бумага, она складывала газету.
— Нравится пейзаж? — спросила она.
— Угу.
— Я рада, что вам нравится. Некоторые предпочитают человека на фоне пейзажа.
— Вы сегодня гораздо приветливее, чем вчера.
