Эрл Гарднер - Дело застенчивой обвиняемой
— Разумеется, нет. Коронарный тромбоз — это закупорка коронарной артерии сгустком крови, прекращающим ее циркуляцию и приводящим к смерти.
— Ваша обычная манера не рассчитана на то, чтобы определить причину смерти?
— Разумеется, нет.
— То есть вы хотите, чтобы присяжные поняли так, что в тот момент вы использовали все лучшее в вашей профессиональной компетенции, искусстве и опыте, рассудительности для определения причины смерти.
— Я вынужден признать, что я упустил из виду красноту кожи.
— Вы хотите, чтобы присяжные поняли так, что в тот раз, исполняя свой священный профессиональный долг, вы не в полной мере использовали ваше мастерство и компетенцию?
— Я пришел к неверному выводу, и это говорит само за себя.
— Говоря по-другому, вы не сделали всего, что могли? Это верно?
— Я сделал все, что мог.
— Вы приняли во внимание все факты и обстоятельства?
— Разумеется.
— Тогда что же вы имеете в виду под заявлением, что вы не приняли во внимание красноту кожи пациента?
— В тот момент я не учел, что это имеет какое-то отношение к причине смерти.
— Но вы заметили это?
— Да, заметил.
— Вы учли это в совокупности с прочими фактами дела для определения причины смерти?
— Да.
— И решили, что это указывает на смерть от коронарного тромбоза?
— Это один из симптомов смерти от цианистого калия или от отравления окисью углерода.
— И в тот момент вы его заметили?
— Да.
— В тот момент это не указало вам на возможность смерти от цианистого калия?
— В тот момент нет.
— Почему?
— Потому что я еще не был осведомлен об определенных моментах в этой ситуации, которые позднее изменили весь аспект данного дела.
— Вы изменили свое мнение позднее, после того как вам сообщили об этих моментах?
— После того как я ассистировал при вскрытии тела после его эксгумации.
— В тот раз вы приняли во внимание значение этой красноты на коже?
— Да.
— И это явилось результатом этого дела, которое затем стало вам известно и оказалось значительным?
— В известном смысле да.
— Выходит, вы изменили ваше мнение относительно причины смерти, потому что вам что-то рассказали?
— Нет, сэр. Это не так.
— Вы изменили ваше мнение относительно красноты кожи, потому что кто-то что-то вам рассказал?
Доктор заколебался и беспомощно посмотрел на окружного прокурора:
— Я сказал это с учетом истории этого дела.
— Когда вы говорите об «истории этого дела», вы ссылаетесь на то, что кто-то вам рассказал?
— Да.
— Следовательно, вы изменили ваше мнение в результате свидетельства, основанного на слухах?
— Я этого не говорил.
— Вы изменили ваше мнение о красноте кожи из-за свидетельств, основанных на слухах?
— Ну… да. Если вам угодно выразить это так.
— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Это все, доктор.
— Одну минуту, — сказал Гамильтон Бюргер. — У меня есть несколько дополнительных вопросов, которые мне следует задать, хотя я надеялся, что они будут заданы в ходе перекрестного допроса. Доктор, почему вы теперь говорите, что Мошер Хигли умер в результате отравления цианистым калием?
— Одну минуту, — сказал Мейсон. — Я возражаю против этого вопроса. Об этом следует спрашивать в ходе непосредственного исследования. Совершенно очевидно, что здесь произошло. Окружному прокурору не удалось высказаться об одной из частей дела, поскольку он почувствовал, что когда я стану вести перекрестный допрос свидетеля, то самим свидетелем факты могут быть раскрыты с впечатляющим эффектом. Предприняв эту авантюру, он теперь сам же и связан.
Судья Эшхерст пощипал свой подбородок, на какое-то мгновение выглядя нерешительным.
— Если я могу объяснить, — сказал Гамильтон Бюргер, — я…
Судья Эшхерст покачал головой.
— Я думаю, что ситуация говорит сама за себя, мистер прокурор, — сказал он. — Адвокат защиты прав в том, что касается его заявления о фактах и о требованиях закона. Тем не менее задача высокого суда состоит в том, чтобы отправлять правосудие, а не действовать в качестве третейского судьи в юридическом учебном поединке между сторонами. Для адвокатов является общепринятой практикой ставить ловушки противостоящей стороне с тем, чтобы определенные факты, которые могут иметь весьма важное значение, были бы выявлены в ходе перекрестного допроса, дабы смутить того, кто его проводит. В данном деле нет никаких сомнений, что обвинение применяет такую тактику, а адвокат защиты достаточно проницателен, чтобы избежать этой ловушки. Тем не менее высокий суд с вниманием относится к тому факту, что допрос свидетелей полностью зависит от усмотрения высокого суда, и это не юридический учебный поединок, а попытка выявить определенные факты. Высокий суд разрешает данному свидетелю ответить на вопрос, но предупреждает вас, мистер прокурор, что в этом деле формальные права обвиняемой тщательно охраняются. Как весьма удачно заявил адвокат защиты, эти так называемые технические формальности являются гарантиями, воздвигнутыми законом страны, чтобы защитить обвиняемых. Высокий суд отклоняет это возражение. Высокий суд не желает слушать никаких юридических упражнений. А теперь, доктор, продолжайте и отвечайте на вопрос.
Доктор Грэнби важно прокашлялся и сказал:
— Первоначально я пришел к заключению, что покойный, вероятно, умер в результате коронарного тромбоза. Мое патологоанатомическое исследование показало, что коронарного тромбоза не было, но причины смерти раскрыть не смогло. Тело было забальзамировано. Цианистый калий — смертельный яд, все следы которого уничтожаются введением бальзамирующего раствора. Краснота кожи является дополнительным симптомом смерти от цианистого калия. Принимая во внимание все эти факторы, теперь мое медицинское заключение таково, что покойный умер от отравления цианистым калием.
— Это все, — сказал Гамильтон Бюргер. — Вы можете вести перекрестный допрос.
— Иначе говоря, — сказал Мейсон, — единственная версия, что покойный умер от отравления цианистым калием, возникла потому, что вы не можете отыскать другой причины смерти?
— В каком-то смысле да.
— А вы знакомы, доктор, с тем фактом, что в определенных случаях самые лучшие патологоанатомы страны оказываются не способны определить причину смерти?
— Да, но я не думаю, что процент этих случаев высок.
— А каков процент, вы знаете?
— Не знаю.
— Раз вы не знаете, то это десять процентов.
— Я не думаю, что это верно.
— Но вы не знаете?
— Нет, я не знаю.
— Вы должны знать, что в значительном числе случаев патологоанатомы не способны определить причину смерти к моменту вскрытия.
