Рекс Стаут - В лучших семействах
Я поднялся навстречу, и мы обменялись рукопожатием. Он положил панаму на стол и огляделся по сторонам. Копна черных волос стала чуть короче, нежели в апреле, кустистые брови по-прежнему не ведали ножниц, а широченные плечи, казалось, стали еще шире. Я пригласил его присесть, и он не отказался.
– Приношу извинения, – начал я, – что так и не расплатился за тот завтрак. Он спас мне жизнь.
– Пустяки, – отмахнулся Макс Кристи. – Ну, как дела?
– Да так, не жалуюсь. А у тебя?
– Я был чертовски занят. – Он вытащил носовой платок и промокнул лицо и шею. – Ох, и вспотел же я. Порой так надоедает эта бесцельная беготня, снуешь туда-сюда, как челнок.
– Я кое-что о тебе слышал.
– Да? Не удивительно. А ты мне так и не позвонил. Или звонил?
– Номер, – назвал я, – Черчилль-пять-три-два-три-два.
– Но ты так и не удосужился набрать его.
– Да, сэр, – признался я, – вы правы. Сам знаешь: то одно, то другое, а потом мне не слишком нравилось, что если меня возьмут, то сначала подвергнут испытаниям, как ты посулил. Я не фраер какой-нибудь, и чернила на моей лицензии высохли сто лет назад. Или ты по сей день мнишь, что я еще желторотый?
Он запрокинул голову назад и заржал, потом перестал и сказал серьезным тоном:
– Ты неверно меня понял, Гудвин. Я просто имел в виду, что, учитывая прошлые грешки, мы должны поспешать, не торопясь. – Он утер платком лоб. – Ну и вспотел же я, черт побери. С тех пор мы маленько обсуждали сей вопрос и, уверяю, никто не держит тебя за фраера. Мы обратили внимание, что ты не бездельничал с тех пор, как открыл свою контору, хотя занимался ерундой. А почему ты отклонил предложение фэбээровцев?
– У них принято допоздна торчать на службе.
Он кивнул.
– А ты, надо полагать, не привык к узде?
– Никогда ее не примерял и не собираюсь.
– А чем сейчас занят? Что-нибудь важное?
– Я же сказал по телефону: собираюсь в отпуск. В субботу отплываю.
Он глянул на меня с неодобрением.
– Отпуск тебе ни к чему. Если кто и нуждается в отпуске, то это я, а мне его не дают. Зато для тебя есть работенка.
Я помотал головой.
– Не сейчас, когда вернусь.
– Тогда будет поздно. Тут нужно кое-кого выследить, а у нас не хватает людей, к тому же это крепкий орешек. Мы приставили к нему двух «хвостов», но он разоблачил обоих. Тебе понадобится пара помощников, а лучше даже трое. Можешь нанять тех, кого знаешь, давать им задания и платить из пяти сотен в день, что тебе положат.
Я присвистнул.
– А в чем дело? Почему такая горячка?
– Ни в чем. И никакой горячки тут нет.
– Тогда кто этот парень? Мэр, что ли?
– Не скажу. А может, даже и не знаю. Речь идет об облачной слежке, а ты должен обеспечить качество и держать язык за зубами. Будешь запросто богатеть на три сотни в день.
– Нет, пока не намекнешь, кто он, или на кого похож, – запротестовал я. – И вообще, оставим этот разговор. Рад бы услужить бывшему напарнику, но мои каникулы начинаются в субботу.
– Каникулы могут подождать. А работа – нет. Сегодня в десять вечера пойдешь к западу по Шестьдесят седьмой улице между Первой и Второй авеню. Тебя подберет машина, и сидящий задаст несколько вопросов. Если ответы его удовлетворят, он скажет все, что надо о работе... тебе представляется уникальная возможность, Гудвин. Не упусти ее. Ты сможешь нырнуть в самую глубокую и быструю на свете денежную реку и поплескаться в ней в свое удовольствие.
– Нет уж, дудки, – отмахнулся я, – ты предлагаешь мне не работу, а просто некий шанс попытаться за нес взяться, не говоря уж о том, что мне она может не понравиться.
И тогда, и десять минут спустя, когда Макс Кристи ушел, мне и впрямь не хотелось браться за это дело, но хотелось выяснить, с чем его едят. Не то, чтобы я всерьез надеялся, что незнакомец в машине может оказаться Арнольдом Зеком, но весь разговор и то, как он был обставлен, такую надежду, пусть даже призрачную, оставлял; а такой случай, насколько бы нереальным он ни был, нельзя упускать. В самом деле, разве не интересно потрепаться с Зеком? А вдруг он даст мне повод заехать ему в ухо, и я при этом случайно сверну ему шею? Поэтому я пообещал Кристи, что в десять вечера буду в условленном месте на Шестьдесят седьмой улице. Правда, ради этого мне придется отменить уже назначенное свидание, но будь у меня даже один шанс из миллиона, я бы им воспользовался.
Ладно, чтобы не затягивать эту историю слишком надолго, сразу скажу: тот, кто жаждал меня расспросить, не был Арнольдом Зеком. Мало того, приехал он даже не в черном длинном «кадиллаке», а всего лишь в седане «шевроле» с двумя дверцами, сорок восьмого года выпуска.
Вечер выдался жаркий, и пока я шел вдоль квартала, я сам вспотел, особенно под мышкой, где была кобура. Вереница машин, гуськом выстроившихся вдоль тротуара без малейшего промежутка, казалась нескончаемой, и когда у притормозившего «шевроле» открылась дверца и меня негромко окликнули, мне пришлось протискиваться между двумя бамперами, чтобы прибраться к машине. Когда же я устроился на сиденье и захлопнул дверцу, человек за рулем одарил меня долгим испытующим взглядом, а потом, ни слова не говоря, включил зажигание и «шевроле» плавно тронулся с места.
Сидевший по соседству со мной на заднем сиденье незнакомец пробормотал:
– Вы, наверное, должны мне кое-что показать.
Я достал пластиковый футляр с водительскими правами и лицензией частного сыщика и предъявил ему. Когда мы остановились на красный сигнал светофора у Второй авеню, он изучил документы при свете уличного фонаря и возвратил мне. Я уже начал сожалеть о потраченном вечере. Мало того, что он был вовсе не Зек; он был одним из тех, кого я прежде не встречал и о ком даже не слышал. Кожи на его лице было куда больше, нежели требовалось; она образовывала гармошку из складок и морщин, что, по-видимому, и побудило его отпустить бороду – уж больно трудно выбривать такие складки.
Когда перекресток остался позади, а «шевроле» продолжал движение на запад, я сказал ему:
– Я пришел по просьбе Макса Кристи... Готов вас выслушать. Хотя пробуду в городе всего до субботы.
Он буркнул:
– Меня зовут Редер.
Я поблагодарил его за доверие. Тогда он расщедрился еще пуще.
– Я с Западного побережья – это на тот случай, если вы гадаете, как я котируюсь. Сюда меня привел след, и я уже нашел, куда он тянется. Я мог бы предоставить местным талантам завершить эту операцию, но все нити в моих руках, и я должен проследить, чтобы ее довели до конца. – Либо у него была привычка гнусавить, либо он по-другому не умел. – Кристи сказал, что нам надо приделать «хвост» к одному человеку?
– Да. Но я объяснил, что сейчас занят.
