Рекс Стаут - Право умереть
— Контора Ниро Вульфа. У телефона Арчи Гудвин.
— Это Питер Воун. Я звоню в это время, так как знаю, что Вульфа сейчас нет. Я не выношу его.
— Я тоже. Сегодня. Вы уже встали и оделись?
— Конечно. Я проспал семнадцать часов. Вы видели ее?
— Да, и мистер Вульф тоже. Вчера миссис Кеннет Брук провела некоторое время у нас в конторе. Успокойтесь. Она подтвердила все сказанное вами. Вы, конечно, захотите узнать, сообщили ли мы об этом куда следует? Отвечаю: нет. Пока мы приберегаем информацию для себя. Я не советую вам являться к ней в дом. Она может подмешать вам в чай уксус или что-нибудь похуже. Да, между прочим, я хотел вас спросить — приходилось ли вам слышать, чтобы она имитировала чей-нибудь голос?
— Да, часто. Она очень ловко это делала. Она ведь была артисткой, вы, наверное, знаете?
— Вот как?!
— Да. Долли Дрей. Не звезда, конечно, но все же… Выйдя замуж за Кеннета, она бросила сцену. Я их тогда еще не знал. А почему вы спрашиваете об этом?
— Просто хочу проверить одну маленькую догадку. Служебная рутина. Она, верно, могла подражать и голосу Сюзанны?
— Конечно. Я даже слышал, как она передразнивала речь Сюзанны в защиту гражданских прав. Мне не понравилось, конечно, но делает она это неплохо. Послушайте, я не хотел говорить, но скажу. Возможно, я вскоре сообщу вам нечто важное. Застану ли я вас вечером дома?
— Да, но я и сейчас здесь. Спешите.
— Нет, нет, не могу… Позже. Возможно, мне померещилось, но я собираюсь все выяснить. Может быть, я позвоню вам еще сегодня.
— А как вы собираетесь выяснить?
— Не задавайте лишних вопросов. Жалею, что сказал об этом раньше времени. Возможно, все это сущие пустяки. Я чертовски благодарен вам и Вульфу за то, что вы не сообщили полиции. Я был почти уверен, что вы этого не сделаете, иначе бы они не преминули пристать ко мне. Чертовски вам благодарен!
Оно повесил трубку, и я тоже был благодарен ему. Он дал мне кое-что, над чем я мог поразмыслить. Есть ли шансы на то, что он представит нам какие-либо факты, над которыми мы сможем потрудиться, и если да, то что именно? Видимо, это касалось Долли Брук, так как она и Кеннет были единственным звеном, связывающим его с нашим делом. Однако то, что он хотел выяснить, не касалось, конечно, его сообщения относительно способностей Долли имитировать чужие голоса, иначе бы он спросил, почему я этим интересуюсь. Правда, он мог спросить, желая выяснить, знаю ли я что-нибудь о том, что известно ему или что он подозревает. Мне следовало бы разобраться в этом. Я позвонил сперва в контору фирмы «Герон» на Манхэттене, там его не было. Затем — к нему домой. Он только что ушел, и дома не знали — куда.
Когда Вульф появился из оранжереи, я доложил ему о разговоре с Воуном. Он слушал рассеянно, всем видом показывая, что не слышит ничего такого, что требовало бы его внимания. Очевидно, по каким-то причинам, неуловимым для меня, он был уверен, что Долли Брук непричастна к делу. Возможно, он просто не хотел больше слышать о ней, а тем более еще раз встречаться. Когда я высказал мысль, что нам не мешает разыскать Воуна и вынудить его рассказать все по порядку, он только презрительно фыркнул: мистер Воун — явный осел, коль скоро не сумел развеять свои иллюзии в отношении мисс Брук. Это было недурным завершением дня. У меня хватило сметки подняться к себе в комнату, позвонить Люси Вальдон и пригласить ее к Рустерману. Вместо этого она предложила поужинать у нее дома. Я согласился. У нее уютно и тихо. Можно громко смеяться и чувствовать себя свободно. Настроение у меня было такое, что я нуждался в хорошей компании. Если позвонит Воун, Вульф скажет ему, где меня найти. Я отправился в душ.
По утрам туман у меня в голове начинает рассеиваться после того, как я выпью стакан апельсинового сока, а после второй чашки кофе все становится на свои места, так что, когда в половине десятого я направляюсь в контору, то чувствую себя бодрым и готовым приняться за работу. Правда, бывают и исключения, и в то утро так оно и случилось. Во-первых, вместо девяти тридцати явился в контору часом позже… Я вернулся домой около трех часов ночи и спал на два часа меньше, чем обычно. Но главное, мне не к чему было быть собранным. Меня не ждала работа.
Если даже Питер Воун и звонил, то по пустякам, иначе на моем столе, когда я вернулся домой, была бы какая-нибудь записка. Видимо, все продолжалось по-прежнему. У меня даже возникло намерение подняться наверх, взять зубную щетку Вульфа и положить ему на стол поверх свежей почты. Но это ничего бы не дало. Я подумал — не пойти ли прогуляться, лишь бы не сидеть в конторе, когда появится Вульф. Эта мысль пришлась мне по душе. Стрелки часов показывали 10.52. Я зашел в кухню и предупредил Фрица, затем направился в прихожую и только начал надевать пальто, как на матовое стекло входной двери легла чья-то тень. Я обернулся. На крыльце стоял инспектор Кремер. Вот и отлично. Я приветствовал что угодно и кого угодно, хоть самого инспектора, даже если он и пронюхал что-нибудь про Долли Брук и намеревался привлечь нас к ответственности за сокрытие сведений. Он протянул руку к кнопке звонка, я распахнул дверь и сказал:
— Привет. Я давно жду вас.
Он ничего не ответил. Он был не только малосимпатичен, но к тому же и молчалив. Сняв пальто, он бросил его на скамью, поверх швырнул шляпу и направился в кабинет. Войдя, он взглянул на часы. Идя к своему месту, я отлично видел его широкие плотные плечи и здоровую задницу, не пошевелившиеся в течение трех минут, пока не появился Вульф, который остановился при виде полицейского.
Инспектор Кремер резко повернулся на каблуках и подошел к обитому красной кожей креслу. Вульф бросил на меня укоризненный взгляд и подошел к своему столу.
— Я не успел предупредить вас, он только что пришел, — сказал я.
Вульф поставил ветку Ванда Зуавис в вазу, сел и не спеша принялся просматривать почту.
— Можете не торопиться, — ледяным тоном произнес Кремер, — у нас целый день впереди. Вам придется передать мне слово в слово все, что говорилось в этой комнате, включая ваши слова и слова Гудвина относительно убийства Сюзанны Брук. Начнем с Питера Воуна. Как часто он бывал здесь, когда и что говорил?
Значит, все-таки это Долли Брук! Ее заявление — все три экземпляра — находилось в сейфе. Сейф куда сохраннее ящика стола.
Вульф отодвинул в сторону корреспонденцию.
— Это просто поразительно, — сказал он, не протестуя, а словно размышляя вслух. — Вы держите человека за решеткой. По просьбе его адвоката я действовал и действую в его интересах. Надеюсь, что вы не рассчитываете получить от меня сведения, которые будут ему во вред. Даже если бы у меня и имелись такие сведения, я не мог бы сообщить их вам. Поразительно. Или, возможно, я ошибаюсь в отношении моих законных прав? Может быть, пригласить сюда мистера Остера?
