Эрл Гарднер - Отведи удар
– Убери руку от моего лица! – Мой голос звучал хрипло и глухо.
Он засмеялся и нажал немного сильнее.
Я резко ударил правой. Моя рука была на добрых два дюйма короче, чем его. Как раз на эти два дюйма мой удар не достиг цели.
Полицейский отпустил мой галстук и ударил меня левой рукой. Я попытался уклониться и тут же получил удар правой. Потом он схватил меня за воротник пальто и развернул к машине.
– Садись в свою колымагу и езжай за мной в полицейское управление. И без шуток, или мне придется тебя проучить. Ты арестован.
– Ладно, – сказал я. – Поедем в управление. А теперь ты меня послушай. Портье в гостинице в Оуквью видел, как ты тащил меня по коридору. Не считай меня таким уж тупым. Перед тем как уехать из Оуквью, я позвонил в ФБР. Они сняли отпечатки пальцев на дверной ручке в моем номере и на руле вот этой машины. Они еще не знают, кому принадлежат отпечатки, но я могу им рассказать.
Я понял, что попал в точку. Харбет на мгновение остолбенел. Потом он отпустил мой галстук и впился в меня глазами.
– Ты здорово научился блефовать. И с пистолетом у тебя хорошо получилось. Твое счастье, что я тебя тогда не пристрелил.
– Это был не блеф, – спокойно ответил я, – а психологический эксперимент. Я подумал, что ты трус, и убедился в этом.
Его лицо потемнело. Харбет сжал кулаки, но его явно пугала моя уверенность.
– Пожалуй, я дам тебе еще один шанс, – сказал он. – Ты не подлежишь моей юрисдикции. Копайся в своем дерьме, и у тебя не будет никаких неприятностей. А сунешься еще раз в Санта-Карлотту – надолго получишь бесплатный номер в большом доме.
– Я не приеду, пока не придет время.
Он затолкнул меня в машину агентства.
– Давай-давай, умник. Езжай прямо в Лос-Анджелес. Если ты еще раз появишься в этом городе, считай, что ты сам вынес себе приговор. Усек?
– Это все? – спросил я.
– Все, – сказал Харбет. Он отвернулся и с важным видом направился к полицейской машине. Взревел мотор. Большой автомобиль, круто развернувшись, исчез за воротами.
Я вытер платком разбитый нос, сел в машину и подъехал к офису, где сидел все тот же парень, делая вид, что он ужасно занят.
Я поправил галстук и подошел к нему.
– Я немного подумал и решил все-таки взять квитанцию.
– Вам не понадобится квитанция. Все в порядке. – Он явно нервничал.
– Выписывай квитанцию.
Он мгновение поколебался, потом быстро написал и протянул мне бумагу.
Я посмотрел на нее и спрятал в карман.
– Спасибо. Мне нужна была только твоя подпись. Может быть, ты мне еще понадобишься.
Я сел в машину и поехал из города, внимательно контролируя, чтобы стрелка спидометра держалась ниже пятнадцати миль, пока не выехал за городскую черту.
Когда я приехал в Лос-Анджелес, Берта Кул была в агентстве.
– Ради бога, Дональд, где ты был все это время?
– Работал.
– Никогда больше так не делай.
– Как?
– Не уезжай туда, где я не могу с тобой связаться.
– Я был занят и не хотел, чтобы со мной связывались. Что случилось?
– Здесь начался сущий ад, и я не знаю, как это остановить. Что с твоим носом? Он распух.
– Его сильно придавил один парень.
– Я разговаривала с Мариан, – сказала Берта.
– Ну?
– Она каждый день подолгу беседует с помощником областного прокурора.
– В газетах ее имя пока не упоминалось?
– Нет. К этому они еще не готовы, но очень похоже, что готовятся.
– Что у нее нового?
– Они столько разговаривали с ней, что она теперь абсолютно убеждена, что видела, как тот человек выходил из квартиры Эвелин Харрис.
– Но он же действительно из нее выходил, разве не так?
– Ты должен на нее повлиять. Ты знаешь не хуже меня, Дональд, что она не видела, как он выходил из этой квартиры. Она его встретила в коридоре и не знает, из какой квартиры он вышел. А теперь…
– А теперь она уже знает?
– Да, – невесело усмехнулась Берта Кул. – Теперь она думает, что знает.
– Это все? – спросил я.
– Нет. Когда Мариан разговаривала с помощником прокурора, ему позвонили из полицейского управления Санта-Карлотты. Очевидно, они сказали, что это дело имеет отношение к их городу. Помощник прокурора договорился с ними о встрече.
Я закурил сигарету, а Берта Кул села на стол, глядя на меня:
– Ты понимаешь, что это значит, Дональд? Они собираются подставить нашего человека. Мариан его опознает, и тогда мы погорели. Сейчас некогда копаться. Мы должны действовать быстро.
– Я действовал быстро, – ответил я.
– А что ты узнал?
– Немногое. Приходили на мое имя какие-нибудь письма или телеграммы?
– Да. Была телеграмма от кого-то из Сан-Франциско. В ней говорится, что ни один врач-глазник и ни одна оптическая мастерская в Сан-Франциско за время расследования не получала заказа на отправку очков в Оуквью. Я надеюсь, ты знаешь, о чем идет речь?
– Знаю.
– Ну, что это?
– Еще одна цифра в таблице, которую я стараюсь составить. Но таблица еще не готова.
– О чем это ты?
– Миссис Линтиг разбила свои очки, вернее, их разбил мальчик-посыльный. Она устроила скандал в гостинице и позвонила, чтобы ей прислали новые стекла за их счет.
– Ну?
– Она неожиданно уехала до того, как прибыли стекла. Я сказал администратору, чтобы, когда придет посылка, они переслали очки мне. Пообещал, что мы оплатим счет.
– Оплатим счет?
– Да.
– Зачем ты это сделал, милый?
– Чтобы узнать адрес окулиста. А у него узнать ее фамилию и адрес. Ведь у нее не было рецепта. Она просто сказала, чтобы окулист прислал ей новые стекла.
Берта Кул пристально посмотрела на меня. Ее глаза сузились.
– Интересно, Дональд, ты сейчас подумал о том же, о чем и я?
– О чем?
– Что эта телеграмма, может быть, была отправлена не в Сан-Франциско, а в Санта-Карлотту, доктору Альфмонту.
– Я давно уже об этом думаю. Это одна из причин, почему я так хотел получить эти очки вместе с упаковкой.
– А ты головастый парень, Дональд, – восхищенно заметила Берта Кул. – Не упускаешь ни одной мелочи. Но очки еще не появились?
– Нет.
– Это может означать только одно, милый. Человек, который должен был выслать очки, узнал, что она не собирается оставаться в Оуквью, и не отправил посылку.
– А где Мариан? – спросил я.
– Мы нашли для нее чудесную маленькую квартирку. По делу об убийстве почти ничего нет, и показания Мариан – их главная улика. Она помнит, что, когда заходила в комнату в первый раз, на полу валялась утренняя газета, которую просунули под дверь. Когда пришла полиция, газета лежала там же. Это значит, что Эвелин еще не вставала, когда пришел убийца.
– Что еще? – спросил я.
– Ее убил мужчина. В пепельнице у кровати лежат два окурка. Следы помады только на одном из них, так что полиция считает, что этот мужчина сел на край кровати и немного поговорил с Эвелин, а потом убил ее. Они думают, что мужчина обсуждал с ней какое-то дело, но не смог с ней договориться и прикончил девушку.
