Эрл Гарднер - Дело о туфельке магазинной воровки
– Спасибо, – сказал Мейсон и, повесив трубку, вернулся в столовую. – Ну, сержант, давайте перейдем сразу к делу. Если вы хотите предъявить мисс Трент обвинение, сделайте это прямо сейчас.
– Я не пытаюсь ее ни в чем обвинить, – запротестовал Голкомб.
– И правильно делаете, – усмехнулся адвокат. – Джордж Трент был убит не позже пяти часов вечера в субботу. В субботу днем тот револьвер был у мисс Трент, и у нее отличное алиби.
– Мейсон, – заговорил сержант Голкомб, подавшись вперед, – у нас в прошлом были разногласия. Но они не должны помешать нам в этом деле. Я не знаю, что мы в итоге выясним, но точно знаю, что этот револьвер просто не мог быть у Вирджинии Трент в субботу. Она ошибается, и, если она собирается настаивать на своем, это еще больше осложнит поиски настоящего убийцы. Так что я просто пытаюсь убедить эту девушку сотрудничать с нами.
– Ну, давайте сотрудничать, – широко улыбнулся Мейсон, глядя на Вирджинию.
– Но я не понимаю, к чему вы клоните, – сказала она. – Я…
– Возможно, когда сержант Голкомб допрашивал вас прошлой ночью, он еще не знал того, что знает сейчас. А если знал, то просто не хотел говорить. Вашего дядю убили до половины восьмого.
– Но это же не значит, что его убили именно из моего револьвера. Господи, да кроме моего есть еще море револьверов 38-го калибра и…
– Нет, вы ошибаетесь, – перебил ее Голкомб. – Наши эксперты сделали микрофотографии пули, которая убила вашего дядю, и пули, выпущенной из вашего револьвера. Они идентичны. Итак, во сколько вы и лейтенант Огилби вернулись?
– Кажется, мы вернулись сюда, в дом, около шести.
– Ваш друг не остался на ужин?
– Нет.
– Приведите-ка сюда этого япошку, – велел Голкомб.
Один из полицейских сходил на кухню и привел оттуда повара.
– Как тебя зовут? – спросил сержант.
– Ицумо.
– У тебя есть фамилия?
– Да, сер. Я Ицумо Синохара.
– Как давно ты тут?
– Уже пять месяц и три день, есри ститать сегодня.
– Ты помнишь субботнюю ночь?
– Отень хоросё помню, сер.
– Во сколько был ужин?
– За тридцать минут до семи часов.
– Ты хочешь сказать, в половине седьмого?
– Да, сер, – заулыбался японец.
– Кто был за ужином?
– Мисс Вирджиния и миссис Сара Брир. Мистер Джордж Трент не пришер.
– Ты знал, что его не будет?
– Нет, сер.
– И ты накрывал на стол в расчете и на него?
– Да, сер.
– Ты знаешь, во сколько мисс Трент пришла домой в субботу?
– Примерно за двадцать минут до ужина. Я всегда смотрю часы, чтобы не пережарить мясо.
– Какое мясо?
– На косточках.
– Как долго они просидели за ужином?
– Вы хотите узнать, как дорго они ери?
– Да, как долго ели.
– Субботний вечер у меня выходной, – сказал Ицумо. – У меня встреча с другом, с которым мы вместе дзанимаемся в шкоре операторов. Дзанятия начинаются в восемь. Я отень спешу, чтобы успеть вымыть посуду до поровины восьмого. Потом я звоню другу и роврю масину на урице за двадцать минут до восьми. Я прихожу на дзанятия почти перед самым начаром, наверное, за минуту до начара.
– А миссис Брил и мисс Трент были здесь, когда ты уходил?
– Мисс Вирджиния ушра, наверное, за пять минут до меня. Миссис Сара Брир быра здесь, да.
– Вы чистили револьвер после стрельбы? – обратился Голкомб к Вирджинии.
– Конечно, я чищу и смазываю его в своей комнате, этому меня научил мой дядя.
– И вы почистили и смазали его?
– Да.
– И перезарядили?
– Да.
– И не относили его в офис до восьми?
– Кажется, было почти ровно восемь.
– А теперь послушайте меня, мисс Трент. – Голкомб осуждающе покачал головой. – Вы ошибаетесь. Джорджа Трента застрелили из этого револьвера примерно в половине пятого в субботу. Поэтому этот револьвер просто не мог быть у вас в тот день.
– Но он был у меня! Я же…
– Подождите-ка минутку, – перебил сержант. – Вы думаете, что это был именно ваш револьвер, но вы не проверяли, ведь так?
– Что вы имеете в виду?
– Вы не сверяли номер револьвера?
– Конечно же нет. – Вирджиния рассмеялась.
– Вы просто достали какой-то револьвер из ящика и положили к себе в сумочку, не так ли? – продолжал сержант.
Девушка кивнула.
– И вы знаете только то, что это был револьвер 38-го калибра?
– Он был точно такой же, как и тот, из которого я стреляла. В этом я уверена.
– Значит, у вашего револьвера есть какие-то отличительные признаки, по которым вы смогли точно его опознать?
– Нет, ничего такого нет, – медленно проговорила Вирджиния.
– А потом, когда в восемь часов вы вернулись в офис, вы положили револьвер в ящик, не так ли? – не останавливался Голкомб.
– Да.
– А в это время в ящике не было никакого другого пистолета?
– Нет.
– Как вы были одеты, когда вернулись в офис?
– Что вы имеете в виду? – спросила девушка. – На мне была обычная одежда.
– На вас были перчатки?
– На мне были перчатки, когда я пришла в офис, но я… – Вирджиния ненадолго задумалась. – Хотя нет… У меня не было перчаток.
– Револьвер был в вашей сумочке?
– Да.
– И вы достали его оттуда и положили в ящик?
– Да.
– Вы его проверили? Я имею в виду, вы удостоверились, что он заряжен?
– Да, я открыла барабан и проверила, заряжен ли он. Я всегда так делаю, прежде чем убрать оружие в ящик.
– Хорошо, мисс Трент, это подтверждает мою версию, – победоносно заявил сержант Голкомб. – У вас не было револьвера, из которого застрелили Джорджа Трента. Понимаете?
Вирджиния абсолютно ничего не понимала, судя по ее молчанию.
– Почему вы так думаете? – полюбопытствовал Мейсон.
– Потому что наши эксперты установили, что на последнем человеке, который держал этот револьвер в руках, были перчатки, – ответил Голкомб. – Все отпечатки, которые остались на оружии, едва заметны и вряд ли смогут помочь. По тому, как они были стерты, мы и определили, что в последний раз револьвер держали в перчатках, и совсем непродолжительное время.
– Продолжайте, сержант, рассказывайте дальше, – подбодрил адвокат.
– Думаю, Мейсон, мы бы могли сотрудничать. Видите, что случилось? Кто-то вынул из ящика револьвер Трента и положил на его место другой. А в понедельник утром этот кто-то вернул на место револьвер Трента и забрал оттуда тот, который оставил раньше.
– Почему в понедельник?
– Потому что никто не заходил в офис с половины седьмого субботнего вечера и до восьми часов утра в понедельник, кроме мисс Трент в субботу вечером и миссис Брил в воскресенье.
– Понимаю, – кивнул Мейсон. – Что требуется от нас?
– Журналисты обязательно захотят пообщаться с этой девушкой, – ответил сержант Голкомб почти умоляющим тоном, – и я бы не хотел, чтобы она рассказывала что-либо о револьвере.
