Жорж Сименон - Поклонник мадам Мегрэ
Обзор книги Жорж Сименон - Поклонник мадам Мегрэ
Жорж Сименон
Поклонник мадам Мегрэ
В семье Мегрэ, как и в большинстве других семейств, появилось множество традиций, настолько же важных для них, как для иных религиозные обряды.
Так, за долгие годы, в течение которых они жили на площади Вогезов, у комиссара сложилась привычка летом, когда он поднимался по лестнице, выходящей во двор, в самом низу начинать развязывать галстук и заниматься этим до второго этажа.
Лестница этого дома, который, как и все на площади, был когда-то роскошным частным особняком, именно со второго этажа утрачивала свой величественный вид: куда-то исчезали чугунные перила и отделка под мрамор, пролеты становились узкими и обшарпанными, и Мегрэ, страдавший одышкой, дальше поднимался с расстегнутым воротом.
Ему оставалось пройти по плохо освещенному коридору до своей двери, третьей слева. Когда он вставлял ключ в замочную скважину, перекинув через руку пиджак, то неизменно бросал:
— Это я!
И принюхивался, пытаясь угадать по запаху, что сегодня на обед, затем проходил в столовую, большое окно которой выходило на залитую солнцем площадь, где журчали четыре фонтана.
Стоял июнь. Была неимоверная жара, и вся уголовная полиция говорила только об отпусках. На бульварах можно было видеть мужчин без пиджаков, на террасах кафе пиво лилось рекой.
— Ты видела своего поклонника? — говорил комиссар, стоя перед окном и вытирая пот со лба.
Никто бы не сказал в эту минуту, что Мегрэ, только что вернувшийся из уголовной полиции, вынужден был часы напролет копаться в самых темных и отвратительных закоулках человеческой души.
В часы досуга он мог забавляться любыми пустяками, особенно ему нравилось подтрунивать над наивной мадам Мегрэ. Вот уже две недели он неизменно спрашивал у нее, как поживает ее поклонник.
— Обошел ли он площадь дважды, как всегда? Он все такой же загадочный и благородный? Надо же, ты питаешь слабость к аристократам, а вышла замуж за меня.
Мадам Мегрэ суетилась, накрывая на стол: у них не было служанки, только уборщица, которая приходила по утрам и выполняла тяжелую работу. Мадам Мегрэ включалась в игру.
— Я не говорила тебе, что он аристократ!
— Но ты мне его описывала: жемчужно-серая шляпа с загнутыми полями, маленькие, возможно, крашеные усики, трость с набалдашником из слоновой кости.
— Смейся, если хочешь… Но однажды ты убедишься, что я была права… Уверяю тебя, что этот человек не такой, как все, и наверняка скрывает какую-нибудь тайну…
Из окна было видно все, что происходит на площади, по утрам довольно пустынной: мамаши и няньки приходили с детишками только после полудня.
Вокруг этой типичной парижской площади, окруженной чугунной оградой, стоят совершенно одинаковые дома с арками, черепичными крышами и облупившейся краской.
С самого начала мадам Мегрэ не могла не обратить внимания на незнакомца. Все в его одежде и манерах было старомодным, двадцати-тридцатилетней давности, весь он напоминал молодящегося старичка с карикатур прошлого века.
Он приходил рано утром, в час, когда окна домов были открыты и прислуга занималась уборкой.
— Можно подумать, будто он что-то ищет, — заметила мадам Мегрэ.
Днем она пошла навестить сестру, а на следующее утро, в тот же самый час, снова увидела незнакомца, который не спеша обошел площадь один раз, два раза и наконец исчез в направлении площади Республики.
— Наверняка этот тип любит молоденьких служанок и приходит посмотреть, как они выбивают ковры! — сказал Мегрэ, когда его жена, болтая о всякой всячине, упомянула и о старом кавалере.
И поэтому сегодня она ничуть не удивилась, увидев, как он с трех часов дня сидит на скамейке прямо напротив ее окон, не шевелясь, положив обе руки на набалдашник трости.
В четыре часа он все еще был на том же месте. В пять часов тоже. Только в шесть он встал и удалился по улице Турнель, так и не сказав никому ни слова, даже не раскрыв газеты.
— Ты не находишь это странным, Мегрэ?
Мадам Мегрэ всегда называла мужа по фамилии.
— Я же говорил тебе, он смотрит на хорошеньких служанок…
На следующий день мадам Мегрэ вновь заговорила об этом:
— Я хорошо разглядела его, потому что он три часа сидел на той же скамейке, на том же месте…
— Скажите пожалуйста! Значит, он приходит, чтобы смотреть на тебя! С этой скамейки видна наша квартира, похоже, господин в тебя влюблен.
— Не говори глупостей!
— Во-первых, он опирается на трость, а тебе всегда нравились мужчины, которые ходят с тростью. Готов биться об заклад, что он носит лорнет…
— Почему ты так думаешь?
— Потому что у тебя слабость к мужчинам, которые носят лорнет.
Они беззлобно подшучивали друг над другом: за двадцать лет супружеской жизни оба научились ценить покой домашнего очага.
— Послушай… Я внимательно разглядела тех, кто сидит вокруг него: там была одна нянька, как раз напротив, на складном стуле. Я уже видела ее в овощной лавке и запомнила, во-первых, потому, что она очень красивая, а во-вторых, в ней видна порода.
— Ну вот! — торжествующе воскликнул Мегрэ. — Эта твоя породистая служанка садится напротив старого господина. Ты, наверное, обратила внимание, что женщины часто кокетничают, сами не замечая того, и твой поклонник целый день пялился на эту девицу.
— Ты только об этом и думаешь!
— Но я ведь так и не видел твоего загадочного поклонника.
— Что я могу поделать, если он уходит в те часы, когда ты здесь!
И Мегрэ, которому приходилось сталкиваться со столькими драмами, наслаждался немудрящими шуточками и никогда не забывал спросить, как поживает человек, который в его глазах сделался поклонником мадам Мегрэ.
— Смейся, смейся! В нем все равно есть что-то, сама не знаю что, но это меня влечет и немного пугает…
Даже не знаю, как сказать… Стоит взглянуть на него — и уже не можешь оторвать взгляда… Целыми часами он сидит не шелохнувшись, и даже глаза за лорнетом не мигают…
— А тебе и глаза отсюда видно?
Мадам Мегрэ покраснела, будто пойманная с поличным.
— Я выходила посмотреть на него поближе… Больше всего меня интересовало, был ли ты прав насчет служанки… Ну так вот, белокурая нянька с двумя детьми ведет себя крайне прилично и никому не строит глазки…
— Она тоже проводит там целый день?
— Она приходит к трем часам, обычно после кавалера. Она всегда берет с собой вязанье. Уходят они, как правило, в одно и то же время. Целыми часами она работает спицами, не поднимая головы, и лишь иногда окликает детей, если они убегают слишком далеко…
