Агата Кристи - Место назначения неизвестно
Хилари очень хотелось быть откровенной с Энди Питерсом. Если бы только она могла сказать ему: «Том Беттертон не мой муж. Я ничего о нем не знаю. Не знаю, каким он был до приезда сюда, и поэтому нахожусь в тупике. Я не в силах ему помочь, так как не знаю, что говорить и что делать».
– Сейчас Том кажется мне чужим, – сказала Хилари, тщательно подбирая слова. – Он… ничего мне не рассказывает. Иногда мне кажется, что ощущение пребывания в тюрьме сводит его с ума.
– Возможно, так оно и есть, – сухо произнес Питерс.
– Но вы так уверенно говорили о том, что выберетесь отсюда. Как мы можем это сделать? Есть у нас хоть один шанс?
– Я не имел в виду, что мы сможем выбраться послезавтра, Олив. Все нужно как следует обдумать и спланировать. Вы знаете, что людям удавалось бежать при самых безнадежных обстоятельствах. Многие англичане и американцы написали книги о бегстве из германских концлагерей.
– Это другое дело.
– Вовсе нет. Там, где есть вход, должен быть и выход. Конечно, рытье туннеля отпадает, как и многие другие способы. Но повторяю: должен быть выход. С помощью изобретательности, маскировки, притворства, обмана, подкупа. Вам следует об этом подумать. Что касается меня, то можете не сомневаться – я отсюда выберусь.
– Охотно верю, – сказала Хилари. – Но как насчет меня?
– Ну, это другое дело.
В его голосе звучало смущение. На момент Хилари задумалась о причине, потом поняла, что ведь Питерс считает ее цель достигнутой. Она приехала сюда к мужчине, которого любила, поэтому с ее стороны выглядело не слишком порядочным навязываться Питерсу с намерениями бежать отсюда. Хилари ощутила жгучее желание сказать ему правду, но инстинкт осторожности удержал ее от этого.
Пожелав Питерсу доброй ночи, она спустилась с крыши.
Глава 16
– Добрый вечер, миссис Беттертон.
– Добрый вечер, мисс Дженсен.
Худая девушка в очках казалась возбужденной. Ее глаза поблескивали под толстыми стеклами очков.
– Сегодня состоится общее собрание, – сообщила она. – Сам директор собирается обратиться к нам!
– Вот и отлично, – заметил стоящий рядом Энди Питерс. – Я давно хотел поглазеть на этого директора.
Шокированная мисс Дженсен с укором посмотрела на него.
– Директор – замечательный человек, – строго сказала она.
Когда мисс Дженсен двинулась по одному из бесчисленных белых коридоров, Энди Питерс тихо свистнул.
– Здесь в самом деле прозвучал намек на «хайль Гитлер» или мне почудилось?
– Пожалуй, вы правы.
– Вся беда в том, что ты никогда не знаешь, где можешь очутиться. Если бы я мог предвидеть, что покидаю Штаты, полный мальчишеского восторга по поводу доброго старого братства людей, чтобы оказаться в лапах очередного ниспосланного небесами диктатора… – Он махнул рукой.
– Но ведь вы этого еще не знаете, – напомнила ему Хилари.
– Я чую, это носится в воздухе, – заявил Питерс.
– Как же я рада, что вы здесь! – не удержалась Хилари.
Питерс насмешливо взглянул на нее, и она покраснела.
– Вы такой… обычный. – Хилари смутилась окончательно.
– Там, откуда я прибыл, – усмехнулся Питерс, – слово «обычный» не является комплиментом. Чаще всего оно означает «посредственный».
– Вы отлично знаете, что я имела в виду не это. Я просто хотела сказать, что вы такой, как все… О господи, это тоже звучит грубо!
– Иными словами, вам нужен обыкновенный человек. Вы устали от гениев?
– Да. К тому же, приехав сюда, вы изменились к лучшему. В вас больше нет горечи и ненависти.
Лицо Питерса тут же приняло мрачное выражение.
– Не рассчитывайте на это, – посоветовал он. – Внутри у меня вполне достаточно ненависти. Поверьте, есть вещи, которые нужно ненавидеть.
Общее собрание, как назвала его мисс Дженсен, состоялось после обеда в большом лектории.
Публика не включала, так сказать, «технический персонал»: лаборантов, балетную труппу, прислугу и небольшую группу весьма эффектных проституток, которые удовлетворяли сексуальные потребности неженатых сотрудников и не поддерживали никаких отношений с другими женщинами.
Сидя рядом с Беттертоном, Хилари с любопытством ожидала появления на трибуне полумифической фигуры директора. На ее вопросы о личности руководителя организации Том Беттертон давал уклончивые, весьма неопределенные ответы.
– Смотреть там особенно не на что, – сказал он. – Но у него дар воздействия на слушателей. Вообще-то я видел его всего дважды. Директор редко показывается на людях. Конечно, чувствуется, что это замечательный человек, но понятия не имею почему.
Судя по почтительному тону, которым говорили о директоре мисс Дженсен и некоторые другие женщины, Хилари воображала себе богоподобного мужчину с золотистой бородой и в белой мантии.
Она была удивлена, когда публика поднялась с мест при виде довольно грузного темноволосого человека средних лет, неторопливо взошедшего на трибуну. У него была внешность заурядного бизнесмена из Мидленда, хотя определить его национальность было трудно. Он обращался к слушателям на трех языках, переходя с одного на другой и никогда не повторяясь в точности. Директор одинаково бегло говорил по-французски, по-английски и по-немецки.
– Позвольте мне прежде всего, – начал он, – приветствовать наших новых коллег, присоединившихся к нам.
И директор в нескольких словах воздал уважение каждому из вновь прибывших.
После этого он заговорил о целях и задачах организации.
Позднее Хилари обнаружила, что не может более-менее точно припомнить его слова. Возможно, потому, что сами по себе они были пустыми и банальными, хотя в его устах звучали совсем по-другому.
Хилари вспомнила рассказ подруги, которая перед войной жила в Германии, о том, как она из любопытства пошла на митинг послушать «этого нелепого Гитлера» и обнаружила, что истерически рыдает, охваченная водоворотом эмоций. Каждое слово казалось мудрым и вдохновляющим, но потом она припоминала только банальные фразы.
Нечто в этом роде произошло и теперь. Сама того не желая, Хилари ощущала волнение и душевную приподнятость. Директор говорил очень просто. В основном его речь касалась молодежи, в которой заключалось будущее человечества.
– В прошлом ведущими силами были капитал, престиж, влиятельные семейства. Но сегодня сила в руках молодых – в мозгах химиков, физиков, врачей… Из лабораторий выходит мощная разрушительная сила, располагая которой вы можете сказать: «Подчинитесь или погибнете!» Эта сила не должна принадлежать какой-то одной нации – она должна находиться в руках ее создателей. Собрать их – задача нашей организации. Вы прибыли сюда из разных частей света, принеся с собой ваши знания и таланты и вашу молодость! Здесь нет никого старше сорока пяти лет. Настанет день – и мы создадим мозговой трест науки. Тогда мы сможем управлять мировыми процессами. Мы будем отдавать распоряжения капиталистам и монархам, армиям и промышленным предприятиям. Мы подарим человечеству Pax scientifica.[34]
