Андрей Зарин - В поисках убийцы
Чемизов с нахмуренными бровями, с искаженным от злобы лицом смотрел на незваных гостей.
— Господин Чемизов, или господин Кругликов, как вас именно звать — точно мне не известно. Что вы теперь нам скажете? — спросил Борис Романович.
— Я не понимаю, о чем вы говорите и как вы смели ворваться ко мне?!
— Смеетесь, господин хороший! — спокойно ответил Патмосов. — Я сорву с вас парик и бороду, позову полицию, и вы сразу узнаете, смею ли я. А спрашиваю я с вас многое. Дарственная запись на имение Дьяковой — раз… Второе — все квитанции на вещи, которые вы выманили у Дьяковой и заложили в качестве инженера Платонова. А как господин Кругликов вы должны чистосердечно рассказать, что вы сделали с несчастной Настасьей Петровной Коровиной. Что натворили как Чемизов — того не знаю, а в этом уж удовлетворите. Если не желаете, то мой помощник сходит за полицией.
В дверь постучались. Чемизов вздрогнул.
— Не бойтесь! Это — только мой приятель, — сказал Патмосов. — Впусти, Алехин.
Вошел коридорный и подал счет.
— Хорошо, милый человек, — властно распорядился Патмосов, — положи и оставь нас.
Человек с удивлением посмотрел на Чемизова, потом на Патмосова, поклонился и вышел. Почти следом за ним в номер вошел Пафнутьев.
— Запирай двери! — сказал опять Борис Романович, и Алехин повернул ключ в замке. — Ну что, как? — спросил Патмосов Пафнутьева, который с любопытством глядел на Чемизова, тщетно старавшегося сохранить спокойствие и походившего на загнанного зверя.
— Все, кажется, благополучно: перевезли, положили, и она спит прекрасным сном. Говорил по телефону с Переверзевым; он сказал, что в шесть часов приедет.
— Отлично! — Борис Романович снова обратился к преступнику: — Так вот, господин Платонов, Чемизов или Кругликов, теперь у госпожи Дьяковой будет доктор Переверзев, специалист по гипнозу. Он узнает всю историю. А вслед за этим уже в Петербурге, в камере следователя, вы расскажете историю госпожи Коровиной. Хотите вы сейчас отдать нам дарственную запись и те деньги, которые успели выманить?
— Не будет ли это много? А что вы мне дадите за это?
— Вам? Ничего, кроме некоторых удобств по доставке в Петербург.
В дверь снова постучались.
— Это — Сергей Филиппович!
— Впусти! — приказал Патмосов. — Одним свидетелем больше.
Алехин опять открыл дверь, и в комнату вошел Прохоров.
— Кажется, все хорошо? — спросил он, всматриваясь в Чемизова.
— Победили, — сказал последний с усмешкой. — Только вряд ли эти остатки будут вам приятны.
Сергей Филиппович рванулся к нему, но Патмосов удержал его жестом. Прохоров отвернулся и сел.
— Ну, так что вы ответите? — обратился Борис Романович к Чемизову.
Тот молчал, потом поднял голову, насмешка скользнула по его губам, и он сказал:
— Если вы найдете возможным, то я предложу вам некоторые условия. Я передам вам деньги, но не все, и квитанции на вещи. Из взятых у этой дуры я вам отдам десять тысяч. Больше не могу.
— Положим, — усмехнулся Патмосов.
— Затем я вам расскажу, что произошло с Коровиной.
— Ну, это узнает следователь, так что для нас это вопрос времени только.
— Для вас — может быть, но я знаю, что в Петербург приехал Семечкин и для него будет иметь громадный интерес мое сообщение.
Патмосов пытливо взглянул на Чемизова.
— Для чего ему знать? Ему хотелось найти убийцу, а знать горькую участь любимой женщины — только лишнее горе.
— Как знаете! А что, если возможно найти ее, если она не убита? — сказал Чемизов.
— Этого не может быть, она убита и изрезана! — невольно воскликнул Пафнутьев.
— Новый фокус, — сказал Прохоров, а Патмосов с удивлением и заинтересованно смотрел на Чемизова.
Тот не обратил внимания на реплики и снова обратился к Борису Романовичу:
— Так вот, если я не только докажу вам, что она жива, но и дам возможность найти ее, согласитесь ли вы тогда отпустить меня? Могу уверить вас, что я не кровожадный убийца, на моих руках нет крови! — и он протянул белые, холеные руки.
Прохоров с отвращением отвернулся от него. Патмосов согласно кивнул головой.
— Да! — повторил Чемизов. — Нет крови! Я — не такой дурак, чтобы заниматься убийством. Природа наградила меня даром, и я пользовался им по мере сил. Госпожа Коровина так же жива, как и мы с вами и та дуреха. Так вот, я предлагаю — отпустите меня. Все, что возможно, я отдам вам и уеду…
— Чтобы продолжать ту же работу? — продолжал Патмосов.
— Нет, господин… не имею удовольствия вас знать… вероятно, агент.
— Допустим.
— Так вот, господин агент, я хотел бы устроить себе спокойную жизнь.
— Ну, ну! — Патмосов засмеялся. — Я — не мальчик, чтобы верить вашим обещаниям. Но… о вашем предложении можно подумать.
— Должно, потому что, если я не пожелаю сказать, где находится Коровина, вы не найдете ее, а доказать, что я — убийца, вы никогда не сможете.
Пафнутьев и Прохоров обступили Патмосова. Сергей Филиппович шепотом сказал:
— Я думаю, на это можно согласиться. Подумайте, как обрадуется Семечкин, когда найдет ее.
— Кажется, он говорит правду, — говорил Пафнутьев. — Елену Семеновну он обирал, пользуясь гипнозом. Вероятно, и с Коровиной сделал то же самое и бросил ее.
— Задача! — задумался Патмосов. — Ну, хорошо! — Он обернулся к Чемизову: — Хорошо, господин Платонов, Чемизов или Кругликов. Мы, согласны, но на некоторых условиях. Прежде всего вы сейчас выдадите все награбленное.
— Я отдам, что обещал: квитанции и девятнадцать тысяч.
— Нет! — Патмосов поднял руку. — Мы произведем осмотр ваших вещей.
— Никогда!
— Ну, тогда простите, — Патмосов резко встал с кресла. — Алехин, нажми кнопку!
— Погодите! — бледнея, остановил его Чемизов. — Я согласен. Но отпустите меня немедля.
— Невозможно! Все ваши слова потребуют проверки.
— Какой еще?
— Вы укажете нам, где находится Коровина. Мы наведем справку, найдем ее и тогда отпустим вас.
— Сколько же это потребует времени?
— Времени? Да смотря по тому, где она находится.
— Под Петербургом.
— Тогда ровно сутки.
— А в эти сутки?
— Мы будем вас стеречь. — Патмосов засмеялся. — Это не так трудно. Мы переедем с вами в меблированные комнаты «Китай-города», и там вы проживете эти сутки вот с господином Алехиным и его. приятелем. Проживете безвыходно. Вам все подадут, от вас все примут.
Чемизов задумался.
— И потом вы меня отпустите?
— На все четыре стороны, — повторил Патмосов. — Понятно, приятнее, если вы уедете куда-либо подальше.
