Хью Пентикост - Убийство жарким летом
Питер выключил радио, подошел к Грейс и положил руку ей на плечо. Она дрожала. Такие же голоса, полные ненависти, чуть не привели ее к гибели два года назад. Питер знал, что она вспомнила тот ужас, который испытала, увидев Сэма, лежавшего на зеленой лужайке в Коннектикуте с простреленным лицом. А это было делом рук соратников генерала Колхауна.
Зазвонил телефон.
— Питер? Это Джерри Маршалл. Можешь приехать сюда? Думаю, ты должен приехать.
— Хорошо. Как тебя найти?
— Маккомас будет ждать на углу Сороковой улицы и Парк-авеню.
— Еду.
— Только без миссис Майнафи, — решительно сказал Джерри. — Как говаривал мой отец, «здесь начинается мужская территория».
— Мы только что вернулись с «мужской территории», — сказал Питер, — и она успешно справилась с этим.
— Что-нибудь удалось?
— Некоторые факты заинтересуют тебя, но результата нет.
— Ну ладно, давай двигаться.
Когда Питер вышел на улицу, он с удивлением обнаружил, что было уже довольно светло. Двадцать четыре часа назад он стоял с Маршаллом у отеля «Молино» и смотрел на восходящее красное солнце. Начинался новый знойный день. Питер чувствовал себя словно в раскаленной печи, несмотря на раннее утро.
Он оставил Грейс на своей кровати: она буквально валилась с ног, и ей необходим был отдых. Рыжий Келли расположился в большом кресле с бутылкой бурбона у подлокотника и курил одну сигарету за другой. Он согласился остаться с Грейс «на всякий случай». Питер вспомнил, что накануне к нему в дом приходила целая толпа людей, поэтому не хотел оставлять Грейс одну. Она слишком далеко зашла с этим делом — не захотят ли ее остановить?
Ждать такси было бесполезно, транспорт не ходил. Питер подумал было отправиться на своей машине, стоявшей в гараже неподалеку, но потом решил, что это может занять больше времени, чем пройти пешком двадцать кварталов к центру города.
Он пересек парк и быстрым шагом двинулся в северном направлении. Послышался странный звук, который Питер поначалу не мог распознать. Пот струйками стекал по взмокшей спине. Внезапно он понял, что это был гул голосов, тысяч человеческих голосов, что-то кричавших и скандировавших. Когда Питер подходил к Тридцать четвертой улице, этот гул становился все более отчетливым. Обычно в такое время на улице было мало людей, теперь же все они высыпали из домов, а те, кто остались, выглядывали из окон многоэтажек. Толпа шла от верхней части города в направлении к вокзалу и небоскребу «Пан-Америкэн». Необычный звуковой фон создавали тысяч работавших радиоприемников и телевизоров. Привычные музыкальные программы в это утро были отменены. Комментаторы и репортеры полным ходом освещали события.
Чтобы пробраться к Сороковой улице, Питеру пришлось буквально пробиваться локтями сквозь толпу. Он уже решил, что не найдет Маккомаса, как вдруг увидел его собственной персоной. Маккомас пробирался к нему, вытирая вспотевшее лицо носовым платком.
— Вот и выпустили пар, — сказал он, приблизившись к Питеру.
Стайлс увидел, что Парк-авеню была перекрыта у Сороковой улицы знаками «Проход запрещен»; все подъездные пути вокруг вокзала тоже были отрезаны. Солдаты национальной гвардии, вооруженные винтовками со штыками, стоя плечо к плечу, образовали живой барьер через улицу от одного здания до другого. Необычно возбужденные люди насмехались над ними и что-то кричали.
— Знали бы они о готовящемся взрыве — держались бы подальше, — сказал Маккомас, — а то лезут и лезут. Если бы действительно произошел взрыв, то под обломками погибли бы тысячи. Вся эта чертова толпа играет со смертью. Самоубийцы!
У «живого барьера» из солдат национальной гвардии Маккомас поговорил с одним из офицеров, и тот сразу же пропустил их — видимо, это было заранее оговорено. Внезапно появился второй офицер, и вместе они пошли от Сороковой улицы в направлении центра города, к вокзалу. Питер взглянул на часы: было без десяти шесть.
В здании вокзала у каждой двери стоял полицейский, но они по-прежнему прошли без проблем. Вокзал казался призрачным замком. Шаги по каменному полу эхом отдавались в пустоте. Залы ожидания были пусты; длинный ряд справочных кабин в центре зала показался Питеру еще шире, чем раньше. В запертых камерах для багажа, буфетах, магазинах и кассах был погашен свет. Полированный красный спортивный автомобиль, стоявший на возвышении, обычно вращался, но теперь был неподвижен, а дверцы его открыты, словно кто-то только что вышел оттуда. Шум голосов снаружи звучал приглушенно и казался далеким.
Джерри Маршалл ждал их в кабинете начальника вокзала. Он выглядел седым и постаревшим, веки его покраснели. Вместе с Джерри, пожевывающим погасшую трубку, в кабинете сидели комиссар полиции О'Коннор, инспектор Мейберри из команды по обезвреживанию взрывных устройств, молодой человек, которого Питер запомнил со вчерашней встречи, — один из людей из штата мэра Рэмси, — и начальник вокзала. Мейберри изучал карту, расстеленную на двух широких чертежных досках. О'Коннор сидел у телефона, вероятно ожидая приказов.
Маршалл подошел к карте и стал водить по ней трубкой, объясняя.
— Сейчас мы прочесываем это место сантиметр за сантиметром, — говорил он. — Мы должны успеть просмотреть все, если только они не переменят время. Путевые обходчики осматривают каждую шпалу и каждый рельс до Девяносто шестой улицы. Кстати, как там снаружи?
— Шумно, — ответил Питер.
— Друг миссис Майнафи не смог вам помочь?
— О, у нас был такой шанс… — сказал Питер и как можно короче описал встречу с Джи Бейли Томсом.
Маршалл слушал, нахмурив брови.
— Думаю, мы выразим благодарность этому хитрому дельцу, — сказал он. — Мне кажется, он говорил правду. Тебе известно еще что-нибудь, Питер? Мы ни на шаг не приблизились к тем людям, которых хотим найти, по сравнению с тем днем, когда они впервые позвонили Марти Северенсу.
— Как произошла утечка информации?
Маршалл пожал плечами:
— Знали ваши друзья в Гарлеме, не так ли? Томс знал. Как сказал Мейберри, существует пять процентов людей, которым мы должны верить, но которым верить не следует. Ты слышал выступление Колхауна по радио?
— Подонок!
— Теперь проблема состоит не только в том, сможем ли мы остановить толпу, рвущуюся в Гарлем; а вот сможем ли мы остановить тех, кто наверху, — людей, стоящих выше Рэмси, например губернатора или самого президента в Вашингтоне, — чтобы они не повернули в противоположную сторону генерала Дэнверса с его танками и солдатами. Прямо-таки год политических катаклизмов. Все они вопили о «преступности на улицах», но на самом деле под этим подразумевали чернокожего человека с булыжником в руке.
