Эрл Гарднер - Показания одноглазой свидетельницы
– Да.
– В присутствии нотариуса?
– Да.
– Ваши показания записывала стенографистка?
– Да. Я все рассказала.
– Вот и не говорите больше ничего, – сказал Мейсон. – Вам известно что-нибудь, что могло бы мне помочь при ведении вашего дела?
– Нет.
– Ваш муж был маклером по торговле недвижимостью?
– Да.
– Он занимался чем-нибудь еще?
– Нет, больше ничем.
– А его дела по продаже недвижимого имущества шли хорошо? Успешно?
– В общем-то да, но в последнее время похуже.
– Понятно. А теперь, миссис Фарго, я расскажу вам начистоту, поскольку я ваш адвокат, как я сам представляю себе события последних дней.
– Я вас слушаю.
– Я думаю, – сказал Мейсон, – что это вы звонили мне в «Золотой гусь» и просили меня выполнить ваше поручение...
Она медленно покачала головой.
– Дайте мне, пожалуйста, закончить, – сказал Мейсон. – Я думаю, что вы послали мне все свои деньги, те, которые хранили на черный день. Я думаю, что черный день для вас пришел. Я думаю, что каким-то образом ваш муж узнал об этом, и на следующее утро вместо того, чтобы занять свое место в автобусе, идущем в Сакраменто, вам пришлось отражать нападки и обвинения вашего мужа. Думаю, что, испугавшись его, вы заперлись в спальне. Но муж в конце концов уговорил вас открыть дверь и попытался вас задушить. А вы, наверное, схватили нож и закололи его, защищаясь. Потом, я думаю, вы, опасаясь, что газетная шумиха бросит тень на вас и на вашего сына, попробовали сфабриковать себе алиби. Так как сперва вы собирались сесть в автобус, уходивший в восемь сорок пять, и знали, что ваша мать ожидает вас именно с этим рейсом, вы решили во что бы то ни стало приехать в Сакраменто именно в нем. Как видите, я думаю, что вы убили мужа, но не считаю вас убийцей. Я считаю, что это была самозащита. Но вы сами поставили себя в трудное положение, выдумав эту историю, в которую никто не верит.
Женщина покачала головой.
– Я угадал?
– Мистер Мейсон, я... мне бы хотелось... О, если бы я только смела вам сказать...
– Чего вы боитесь? – спросил Мейсон. – Все, что вы говорите своему адвокату, сохраняется в тайне. Ну, скажите, миссис Фарго, я угадал?
– Н-н... нет.
– Тогда как же все это происходило?
– Я сказала вам чистую правду. Я приехала на...
– Значит, вы не убили мужа, защищаясь?
– Нет.
– А почему вы не признаетесь, что звонили мне в «Золотой гусь»?
– Я не звонила вам.
– Вы доставляете мне лишние трудности в работе.
– Я рассказала вам все, что могла.
– Ладно, – сказал Мейсон, – я буду вас защищать. Но поймите только одну вещь.
– Какую?
– Если я возьмусь за ваше дело, я постараюсь добиться вашего оправдания.
– Ну конечно.
– Но никакие присяжные никогда не поверят той истории, которую вы рассказываете. Поэтому, – сказал Мейсон, – я намерен предложить присяжным версию, которая покажется им убедительной.
– Но я ничем не могу помочь вам, мистер Мейсон. Я не могу...
– Конечно, – сказал Мейсон, – вы связали себя, изложив свою версию и подписав показания. Вы сделали все для того, чтобы обеспечить себе пожизненное заключение, а то и газовую камеру, но я-то не связал себя ничем.
– Что вы хотите сделать?
– То, что, на мой взгляд, будет в ваших интересах.
– Но, мистер Мейсон, вы не можете... ведь я все рассказала вам... вы не можете строить защиту на лжи.
– Я могу строить защиту на чем мне угодно, – ответил Мейсон, – и кто докажет, что это ложь? Вы запутались, вы сами это видите, и я пытаюсь вас спасти. Запомните – присяжные смогут вас осудить лишь в том случае, если в вашей виновности нет ни малейших сомнений. Вы понимаете это?
– Да.
– Я постараюсь им внушить эти сомнения.
– Но каким образом?
– Я объясню, что вы убили мужа, защищаясь.
– Но я его не убивала.
– Нет, убили, но боитесь признаться в этом, опасаясь огласки, которая, как вы считаете, может запятнать репутацию вашего сына.
– Нет, мистер Мейсон, я вам честно говорю...
– Вам не придется ничего рассказывать присяжным, пусть обвинитель сам изложит перед ними факты. Я же постараюсь пробудить сомнения в умах присяжных. Это все, что я могу для вас сделать, и сделать это можно, лишь использовав показания свидетелей обвинения. От вас требуется теперь только молчание. Вы поняли? – сказал Мейсон и кивком головы дал понять надзирательнице, что беседа закончена.
Мейсон спустился на нижний этаж и позвонил из автомата Полу Дрейку.
– Пол, – сказал он, – в этом дьявольском деле нужно быть во всеоружии. Из свидетелей опасней всех миссис Мейнард. Я хочу, чтобы ты разузнал мне кое-что о ее зрении.
– А что у нее со зрением?
– Ей тридцать один год. На фотографии в газете она без очков. Но ведь случайно может оказаться, что она плохо видит, дома носит очки, а на людях снимает их.
– Ну и что же, так делают многие женщины, – сказал Дрейк.
– Но если эта женщина выступает со свидетельскими показаниями против моей клиентки, ее очки должны быть на носу, а не в сумочке, – отрезал Мейсон.
– Ясно.
– Вообще-то это заблуждение, будто очки портят внешность женщины, заметил Мейсон. – Но, поскольку это заблуждение свойственно многим женщинам, я хочу проверить, не из их ли числа миссис Мейнард. Выясни о ней побольше, все, что сможешь, о ее прошлом, настоящем, вкусах, склонностях и антипатиях, где она бывает, что делает...
– Не увлекайся, Перри, – сказал Дрейк. – А то тебя обвинят в том, что ты оказываешь давление на свидетеля.
– Да плевать мне на это, – ответил Мейсон. – Я ей не угрожаю. Я просто хочу выяснить факты. Займись этим немедленно. Она, наверное, уже вернулась в Лос-Анджелес.
17
Вскоре после полудня у Пола Дрейка был готов отчет о главной свидетельнице обвинения.
– Эта миссис Мейнард, – говорил Дрейк, перелистывая отчет, – очень скрытная особа. О ней почти ничего не известно. Она вдова, имеет, очевидно, небольшие средства, которые позволяют ей жить тихо и скромно, но независимо. У нее есть небольшой автомобильчик, одевается она недурно, дома бывает редко.
– Она работает? – спросил Мейсон.
– Наверное, нет, поскольку уходит из дому в самое разное время, а иногда исчезает сразу на несколько дней. У нее есть телефон, но он не подключен к общему кабелю.
– Ладно, – сказал Мейсон. – Надо будет выяснить, куда она ходит. Пусть твои люди последят за ней.
– Мы это уже делаем, – ответил Дрейк, – но сейчас она почти никуда не ходит. И все же кое-что полезное мы для тебя узнали, Перри.
