Эрл Гарднер - Дело о предубежденном попугае
– Я просто хотел, чтобы мисс Монтейз опознала в убитой птице того попугая, которого ей принес муж в пятницу, второго сентября.
– Как будто это нельзя было сделать без окровавленных простынь, бросаемых ей под ноги, – проворчал Мейсон.
– Предупреждаю, что я не допущу в дальнейшем никаких личных выпадов, театральных представлений, окровавленных тряпок, мертвых птиц и прочего балагана! – громко заявил коронер, посмотрев поочередно на Мейсона и на прокурора. И добавил: – Продолжаем расследование.
– У меня все, – объявил прокурор.
– Могу ли я задать вопрос? – спросил Мейсон.
Коронер кивнул головой.
Мейсон шагнул вперед и заговорил тихим голосом:
– Не хочу излишне травмировать вашу нервную систему, но я бы попросил вас сделать над собой усилие, взглянуть на этого попугая и сказать, тот ли это попугай, которого ваш муж принес вам в подарок?
Эллен Монтейз испуганно округлила глаза, но потом все же подошла к убитой птице и тут же отвернулась.
– Не могу, – сказала она дрожащим голосом. – Знаете, у Казановы на одной лапе не хватало когтя. Если не ошибаюсь, на правой лапе. Муж говорил, что он пытался вытянуть сало из мышеловки…
– У этого попугая все когти на месте, – сказал Мейсон.
– Тогда это другой попугай.
– Мисс Монтейз, постарайтесь все же так не переживать. Необходимо, чтобы вы сделали еще одно опознание.
Он подал сигнал Дрейку, который, в свою очередь, шепнул словечко дежурному, находившемуся в коридоре. Тот немедленно появился в дверях с клеткой, в которой сидел попугай.
Наступила такая напряженная тишина, что негромкие шаги детектива по ковровой дорожке казались раскатами грома.
По-видимому испугавшись этого молчания, попугай презрительно рассмеялся.
Эллен Монтейз слегка улыбнулась, очевидно, с большим трудом ей удалось справиться со своей истерикой.
Мейсон взял клетку у детектива.
– Тише, Полли! – сказал он.
Попугай наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую, повел с забавным видом блестящим глазом по всему залу. Когда Мейсон поставил клетку на стол, попугай повис на трапеции, раза два перевернулся в воздухе и уселся на перекладине, явно ожидая одобрения.
– Полли умница! – похвалил Мейсон. Попугай нахохлился.
Эллен подошла к клетке.
– Но ведь это же Казанова! – воскликнула она. – А шериф мне сказал, что его убили!
Попугай, наклонив головку, сказал низким гортанным голосом:
– Входите и садитесь, прошу вас. Входите, садитесь в кресло…
Взмахнув победно крыльями, он крикнул:
– Положи пистолет, Эллен! Не стреляй! Господи, ты меня застрелила!
Зрители смотрели широко раскрытыми глазами: очевидно, они присутствовали при том, как попугай обвиняет свидетельницу.
– Это точно Казанова! – воскликнула с радостной улыбкой Эллен.
Прокурор заговорил снова тем же драматическим тоном:
– Я хочу, чтобы слова попугая были записаны в протокол. Попугай обвиняет свидетельницу. Пусть это будет зафиксировано в протоколе.
Мейсон насмешливо посмотрел на него.
– Должен ли я понять, что вы включаете этого попугая в число свидетелей?
– Попугай сделал заявление, я требую, чтобы оно было занесено в протокол.
– Но попугая не приводили к присяге, – напомнил Мейсон.
Прокурор обратился к коронеру:
– Попугай сделал заявление. Его все ясно слышали.
– Я бы очень хотел знать, считает ли прокурор попугая свидетелем обвинения?
– Какое это имеет значение? Попугай сделал заявление. Внесите его в протокол.
– Если попугай включается в число свидетелей, – сказал Мейсон, – я должен иметь право на перекрестный допрос.
Коронер возмутился:
– Что за ерунда! Попугай не может быть свидетелем, но он что-то сказал. Если желаете, эти слова можно внести в протокол. Я думаю, что Жюри прекрасно понимает положение вещей. Лично я никогда не верил в разумность внесения тех или иных слов в протокол, а потом их вычеркивания. Когда присяжные что-то слышат, они это слышат. И достаточно. Продолжайте допрос.
– Мне думается, что у меня больше нет вопросов.
– У меня тоже… впрочем, подождите. Если этот попугай Казанова, то откуда же взялся тот попугай, которого убили? – спросил Спраг, обращаясь к Эллен.
– Я не знаю.
– Он был в вашем доме?
– И этого я не знаю.
– Вы должны иметь к этому какое-то отношение.
– Не имею ровно никакого.
– Но вы уверены, что это Казанова?
– Да, конечно. Во-первых, вы же видите, у него не хватает одного когтя. Ну, а потом, он всегда говорил про этот пистолет.
– Так вы слышали это и раньше?
– Помню, мой муж смеялся по этому поводу, когда принес птицу домой.
Прокурор заговорил с важным видом:
– Мисс Монтейз. Я не убежден, что ваша истерика была вызвана одним видом убитой птицы. Я настаиваю, чтобы вы внимательно посмотрели на нее и…
Мейсон поднялся на ноги.
– Никакой необходимости смотреть на этого мертвого попугая у вас нет, мисс Монтейз.
Спраг покраснел.
– А я настаиваю, чтобы она это сделала!
Но Мейсон твердо стоял на своем:
– Мисс Монтейз больше не будет отвечать на вопросы. Ее вызвали как свидетельницу. Она в колоссальном эмоциональном напряжении. Присяжные поймут меня: я нахожу, что она закончила дачу показаний, и у коронера и у прокурора имелась возможность обо всем расспросить. Я не разрешу продолжать допрос без должного на то основания.
– Он не имеет права что-либо запрещать! – закричал Спраг.
– Не знаю, имеет ли он право на это или нет, но я знаю, что эта молодая женщина страшно нервничает. Вряд ли гуманно вот так продолжать ее допрашивать. При обычных обстоятельствах вдову окружают заботой и вниманием, оберегают ее от всяких неприятностей. Мисс Монтейз за одни сутки пришлось пережить очень много. Я как коронер ее отпускаю. Нам нужны факты, а не бессмысленное топтание на месте. У вас еще будет возможность допросить ее перед Большим жюри… А сейчас я прошу на место для свидетелей миссис Сейбин-Уоткинс.
– Ее здесь нет, – сказал шериф Барнет.
– Где она?
– Не знаю, я не мог вручить ей повестку с вызовом на дознание!
– Ну, а Стив Уоткинс?
– То же самое.
– Ричард Вейд, секретарь, здесь?
– Да. Он получил повестку и явился.
– Хорошо, пока послушаем сержанта Голкомба.
После формальных вопросов сержанта просили рассказать о корзине с рыбой, найденной в хижине Сейбина.
– Рыба была направлена в техническую лабораторию полицейского департамента. Мы проделали несколько экспериментов. Вернее, я лишь присутствовал при этом, но знаю, что обнаружили эксперты.
– Что же они обнаружили?
– Рыба, естественно, совершенно испортилась, но все же можно сказать, что она была почищена и завернута в ивовые листья. После этого рыбу не промывали.
