Эрл Гарднер - Дело о предубежденном попугае
– Но ведь это же процессуальная тонкость.
– Ну что вы! Я просто советую моей подзащитной, как отвечать на подобным образом сформулированные вопросы.
– Я требую, чтобы она ответила на вопрос! – прокурор уже обратился к коронеру.
Коронер покачал головой:
– Мне думается, мистер Спраг, вы должны спрашивать мисс Монтейз только о фактах. Не задавайте ей вопросов о том, что она хочет внушить присяжным.
Вспыхнув, Спраг спросил:
– Что вы скажете про попугая?
– Вы имеете в виду Казанову?
– Разумеется.
– Его купил мистер Сейбин, то есть так я считала.
– Когда?
– В пятницу, второго сентября.
– Что он сказал, принеся попугая домой?
– Просто что ему всегда хотелось приобрести попугая, вот он его и купил.
– После этого попугай жил у вас?
– Да.
– Где вы были в воскресенье четвертого сентября?
– Я была с моим мужем.
– Где?
– В Сан-Делбаре.
– Вы останавливались там в отеле?
– Да.
– Под какими именами?
– Как мистер и миссис Болдман, разумеется.
– И с вами находился Фремонт К. Сейбин, назвавшийся Джорджем Болдманом? Этот пистолет был в то время у него с собой?
– По-видимому. Не знаю. Я его не видела.
– Он вам ничего не говорил о своем намерении поехать в горную хижину на открытие рыболовного сезона?
– Конечно, нет. Он же уверял меня, что он бедняк, ищущий работу. Он сказал мне, что в понедельник выходной день, но ему все равно надо кое с кем повидаться, поэтому в понедельник я поехала домой.
– Это было пятое?
– Да.
– Где вы были во вторник шестого?
– Половину дня в библиотеке, а потом я поехала в горный домик.
– Так вы туда ездили шестого числа?
– Да.
– Что вы там делали?
– Просто обошла со всех сторон.
– Когда это было?
– Около одиннадцати часов утра.
– Как выглядел домик в это время?
– Точно так же, как и тогда, когда мы оттуда уехали.
– Ставни были закрыты?
– Да.
– Точно так, как это видно на фотографии?
– Да.
– Вы слышали попугая?
– Нет.
– Домик казался нежилым?
– Да.
– Вы не заметили, была ли машина в гараже?
– Нет.
– Что вы сделали?
– Я походила вокруг и уехала.
– Зачем вы туда ездили?
– Я поехала туда… просто посмотреть на это место. У меня было несколько свободных часов, мне захотелось прогуляться, а дорога туда очаровательная.
– Но дальняя, не так ли?
– Да.
– Вам известно, что факты показывают, что мистер Сейбин был убит в период от половины одиннадцатого до двенадцати часов?
– Да.
– И что он приехал в домик в понедельник пятого?
– Да.
– Вы заявляете, что, приехав туда, нашли домик с закрытыми ставнями, ничто не показывало, что в нем кто-то есть, попугая не было слышно, а мистера Сейбина вы не видели?
– Правильно. Домик был точно в таком же состоянии, как и прежде. Мистера Сейбина, повторяю, я не видела. Я не имела понятия, что он может быть в домике. Я не сомневалась, что в это время он подыскивал в Сан-Делбаре помещение для будущей бакалейной лавки.
Мейсон сказал:
– Полагаю, что свидетельница сообщила нам все известные ей факты, дальнейшие вопросы приобретают характер перекрестного допроса и оспаривания ее показаний. Поэтому я рекомендую своей клиентке не отвечать на дальнейшие вопросы, пока в ходе дознания не обрисуются какие-то новые факты.
– Прекрасно, – с угрозой в голосе заявил прокурор. – Я как раз перехожу к новой фазе расследования. Скажите, свидетельница, кто убил попугая, находившегося в вашем доме?
– Я не знаю.
– Этого попугая вам принесли в пятницу второго числа?
– Верно.
– А в субботу, третьего, вы уехали со своим мужем?
– Нет, мой муж уехал днем в субботу в Сан-Делбар. В понедельник был праздник, и я сама поехала в воскресенье туда и провела вечер воскресенья и утро понедельника вместе с ним в отеле. Домой я возвратилась в понедельник поздно вечером. За попугаем смотрела моя соседка миссис Винтерс. В понедельник я уже не могла зайти за ним. На следующее утро, во вторник, я была свободна до трех часов. Мне не хотелось ни с кем встречаться. Я поднялась с зарей, села в машину, поехала в горы, как уже говорила, а к трем часам возвратилась в город и приступила к работе.
– Разве не правда, – настаивал прокурор, – что сегодня утром вы возвратились к себе домой очень рано, чтобы, помимо всего прочего, убить своего попугая?
– Конечно, неправда! Я даже не знала, что попугай был убит. Мне об этом сказал шериф.
– Я хочу немного освежить вашу память, мисс Монтейз!
По знаку прокурора на подносе принесли попугая, прикрытого сверху белой тряпкой. Спраг трагическим жестом сорвал ее. Жадные до всякого зрелища зрители вытягивали шеи, почувствовав приближение интересного спектакля. Они дружно вздохнули, увидев на подносе окровавленного зелено-красного попугая, нарядная голова которого лежала отдельно.
– Это ведь дело ваших рук, мисс Монтейз, не так ли? – голосом первого трагика спросил Спраг.
Эллен Монтейз даже отшатнулась.
– У меня… мне даже нехорошо. Пожалуйста, уберите его… кровь…
Прокурор обернулся к зрителям и торжествующе объяснил:
– Убийца трепещет, столкнувшись…
– Ничего подобного она не делала! – взорвался Мейсон. – Мне стыдно за вас, Спраг. Эта молодая женщина вынесла ужасные муки. С ней обошлись поистине бесчеловечно. За эти сутки она узнала, что человек, которого она любила и считала своим мужем, убит. В час такого тяжкого испытания она не встретила ни у кого сочувствия. Нет, вместо этого ее горе выставляют напоказ…
– Вы произносите защитительную речь, – сказал Спраг с металлом в голосе.
– Нет, просто я дополнил и уточнил вашу.
– Я в состоянии сам ее закончить! – заорал прокурор.
Коронер стукнул по столу кулаком:
– Джентльмены, призываю вас к порядку!
Мейсон снова стал изысканно вежливым:
– Прошу извинить меня за несдержанность, но нужно считаться с тем фактом, что эта молодая женщина, находившаяся в таком нервном напряжении, что у нее могла бы начаться истерика, столкнулась с нечуткостью, желанием сыграть на ее вполне естественных чувствах. Любой человек, особенно женщина, на ее месте реагировал бы точно так. А прокурор усмотрел в этом признание ее вины и объявил об этом во всеуслышание. Конечно, это его привилегия, но всегда и везде нужно проявлять человечность…
– Я вовсе не старался ничего превратно истолковывать! – завопил Спраг.
Коронер нахмурил брови.
– Достаточно! Я согласен, что любой женщине тяжело смотреть на такую картину, к которой она была совершенно не подготовлена. Для чего понадобилось показывать эту птицу?
