Рекс Стаут - Слишком много женщин (сборник)
По дороге в участок Роуклифф отвез Пайна на опознание тела. И я, по собственному опыту зная, какое это веселье, не мог не посочувствовать ему, имевшему несколько бледный вид. Он не походил на человека, сломленного скорбью, но и не выглядел воротилой большого бизнеса, у которого все под контролем.
Узнав, что Пайн с супругой не имели представления, где Керр Нейлор мог находиться вечером в пятницу или что забыл на Тридцать девятой улице, Кремер уделил мистеру Пайну совсем немного времени и вернул его в руки Роуклиффа для дальнейших расспросов. Я же сказал Пайну ровно девять слов. Когда они с Роуклиффом собрались уходить, он повернулся ко мне:
– Нейлор действительно говорил то, что вы написали в отчете? Будто бы он знает, кто убил Мура?
– Да, – подтвердил я. – Захоти я соврать, придумал бы что-то получше.
Ночные похождения на этом не закончились. Оказавшись на Сентер-стрит, я встретил еще кое-каких знакомцев. Только не Эстер Ливси. Коп, которого за нею посылали, вернулся с известием, что, по словам матери, с которой Эстер жила в Бруклине, та вечером дома и не появлялась. Прямо с работы Эстер отправилась на Центральный вокзал, где села на поезд, чтобы провести выходные с друзьями в Уэстпорте, штат Коннектикут. Мать сообщила имена друзей, им уже звонили, но никто не взял трубку.
Это Кремера не остановило. Он и его парни знали, как добиться своего. Они связались с полицейским участком Уэстпорта. Тамошние коллеги нанесли визит друзьям Эстер и доложили, что она действительно в доме – приехала поездом, который прибыл в Уэстпорт в час девять минут ночи, и сейчас уже спит.
Поскольку дорога от Центрального вокзала в Нью-Йорке до Уэстпорта отнимает около семидесяти минут, а не восемь часов, коп настоял на личной встрече с мисс Ливси, и ее разбудили. Она заявила, что ехала более поздним рейсом, а то, как она провела прошлый вечер в Нью-Йорке, никого не касается.
Услышав о смерти Керра Нейлора, она подтвердила вышесказанное и добавила, что с погибшим знакома только шапочно. В конце концов, он был главой огромного отдела, а она – лишь секретарем. На вопрос, не вернется ли она наутро в Нью-Йорк, чтобы дать показания, Эстер ответила отказом, пояснив, что едва ли сможет рассказать что-то полезное.
С докладом выступил и сержант, ездивший на Восточную Пятидесятую улицу, где в собственной квартире обретался Самнер Хофф. Тот тоже ничем не смог помочь, но как ответственный гражданин выказал всяческую готовность сотрудничать с полицией в расследовании злодеяния. Памятуя грубость Хоффа в общении со мной, я расценил это как примечательный и вдохновляющий сдвиг к лучшему.
Звонки и стук в двери меблированных камнат в Гринвич-Виллидж, где квартировала Роза Бендини, не принесли результатов. Здесь не оказалось матери, которая объяснила бы отсутствие дочери, и никто из жильцов не имел понятия, где сейчас Роза.
Уже сообразив, к чему может привести увлеченность Розы налаживанием новых контактов, я проникся убеждением, что, когда она наконец объявится, память о событиях позднего вечера пятницы будет необъяснимым образом стерта из ее сознания. Этой догадкой я не стал, однако, делиться с Кремером, не желая уронить в его глазах светлый образ американских женщин.
Полицейские возомнили, что найдут Розу Бендини с мужем, в доме его родителей на Вашингтон-Хайтс, но увы. Гарольд Энтони, когда его вытащили из постели, по собственной воле оделся и прибыл на Сентер-стрит. Говоря вкратце, он не видел Розу с вечера среды, когда она оставила нас сражаться на тротуаре у дома Вульфа; сам он понятия не имел, кто такой Керр Нейлор и как выглядит, а вечер пятницы провел на баскетбольном матче, куда ходил в гордом одиночестве и откуда добирался до дому пешком (около шести миль), желая растратить избыток энергии.
Я не смог промолчать:
– Значит, вы всего за двое суток накопили столько лишней энергии? После того, что я с вами сотворил?
– Черта с два! – фыркнул он. – Я уже назавтра позабыл о нашей стычке. На кой им сдалась Роза? Неужто полицейские недотепы шьют ей убийство? Чем докажут?
Он и впрямь беспокоился о жене, даже примчался на Сентер-стрит посреди ночи! Привязанность – отличная штука, но и ей палец в рот не клади. Я посоветовал мистеру Энтони не паниковать, копы просто процеживают народ через мелкое сито. А насчет избытка энергии я не поверил. Три моих фирменных удара по почкам хоть и не убьют человека, но и не выветрятся из памяти уже на следующий день.
Все это происходило уже в самом конце. Еще до того мы долго болтали с Беном Френкелем – едва ли не первым делом после прибытия в кабинет О’Хара. Кремер уселся за большой стол, а я стоял за его плечом, поглядывая на разложенные перед инспектором копии моих отчетов руководству «Нейлор – Керр», за которыми успел заскочить к Вульфу.
Коп ввел Френкеля в кабинет и усадил на дальнем конце стола. Еще в четверг, когда Бен нанес мне визит, его волосы показались мне всклокоченными; теперь же на всей голове не отыскалось бы и двух параллельных волосков. Он отчаянно пытался смотреть в никуда – задача практически невыполнимая, если не приложить все силы и не зажмуриться.
– Привет, – поздоровался я.
Никакой реакции.
– Вы Бенджамин Френкель? – прорычал Кремер.
– Да, так меня зовут.
– Находитесь ли вы под впечатлением, что убили Керра Нейлора?
Френкель вытаращился было, но быстро вернулся к разглядыванию никого и ничего, так и не ответив.
– Итак, впечатление?
Френкель упер в меня взгляд и провыл:
– Подлый доносчик! Я рассчитывал на ваше молчание!
– Напрасно, – парировал я. – Говорил же, что не смогу хранить в тайне признание в убийстве.
– Но я не признавался ни в каком убийстве!
– Тогда сделайте это сейчас, – подбодрил его Кремер. – Самое время. Давайте смелее, снимите груз с души, сразу полегчает.
Номер не прошел. В подобной формулировке приглашение сознаться в убийстве, казалось, стало для Бена Френкеля чем-то вроде желанного подарка ко дню рождения. Он прекратил попытки рассмотреть ничто, расправил костлявые плечи и откинулся на спинку стула, а его голос, пусть напряженный, не выдал испуга:
– Мне сказали, я здесь затем, чтобы ответить на какие-то вопросы. Задавайте их.
Улыбка Френкеля была приветлива и печальна.
Кремер задал свои вопросы, и Бен ответил. В последний раз он видел Керра Нейлора около трех часов дня, в офисе, и с тех пор ничего не знал о его местонахождении. По окончании рабочего дня он направился в свою комнату на Девяносто четвертой улице, принял ванну и сменил одежду, в одиночестве пообедал в ресторане за углом на Бродвее и отправился на подземке в центр, к молодой женщине, которая жила на Двадцать первой улице и с кем у него было назначено свидание. Бен предпочел бы не называть ее имени. Вместе они посетили клуб «Лунный свет» на Пятидесятой улице и развлекались там танцами, пока не пробило полночь. Проводив спутницу, он и сам направился домой, куда прибыл около часа ночи. Причин раскрывать имя подруги он не видел, но сделает это, если будет необходимо.
