Вэл Макдермид - Репортаж об убийстве
– Нам надо придумать какой-то хитроумный план, – промолвила Линдсей. – Надеюсь, смогу разговорить его своими прямыми вопросами.
– Что ж, тебе и карты в руки, – согласилась Корделия. – В конце концов, ты только что продемонстрировала свое умение вести допрос, – сухо добавила она.
– Не скажу, что я в диком восторге от того, что добилась успеха, и не уверена, что это вообще можно назвать успехом. Обычно, когда я так наседаю на своих собеседников, желая что-то у них выпытать, мне заранее известно, что передо мной отпетый негодяй. Не так уж трудно давить на человека, зная, что он, в свою очередь, не задумываясь, надавит на кого угодно. Но можешь поверить, что мне и самой тошно от того, что пришлось так унизить Маргарет Макдональд. Надеюсь, этот Картрайт окажется грубияном, тогда я не буду испытывать угрызений совести, если и его придется ударить под дых.
– Мне уже почти жаль беднягу, – усмехнулась Корделия. – Почти так же, как и тебя, моя дорогая. Не лучший способ зарабатывать себе на пропитание!
Дом Джеймса Картрайта не мог не произвести впечатления. Этот человек построил его сам, не желая обитать в стандартном жилище, обустроенном во вкусе каких-то чужаков. Это трехэтажное диво претендовало на экстравагантный стиль викторианской готики, возвели его из местного серого камня, увенчав одинаковыми башенками по углам. Из окон здания открывался великолепный вид на открытые поля и видневшуюся вдалеке вершину Уайт-Пик. На площадке были припаркованы спортивные «мерседесы» и «форд-сиерра». Даже подкрепившись для храбрости виски, Линдсей почувствовала некоторое смущение, когда остановила свою машину на полукруглой подъездной аллее, посыпанной гравием. Выключив мотор, она проговорила:
– Такое ощущение, будто я езжу в жалком спичечном коробке. Ты только взгляни на этот сад! Надо думать, тут задействован целый батальон садовников. Ты взяла письмо от нашей Школьной богини?
– Оно здесь, – ответила Корделия. – Ох, дай м не проверить… не позабыла ли я инквизиторские тиски для больших пальцев… Или, может, ты их взяла?
– Очень смешно, – скорчив гримасу, бросила журналистка.
– Ну я же просто шучу, – улыбнулась Корделия Браун.
Линдсей открыла дверцу автомобиля.
– Временами я жалею, что не стала обозревательницей мод для какого-нибудь дурацкого женского журнала, – сердито пробормотала она.
Выйдя из машины, они двинулись по аллее к парадной двери роскошного дома. Линдсей посмотрела на Корделию, еще раз скорчила гримасу и нажала на кнопку звонка. От громкого и резкого звона обе едва не подскочили. Корделия приосанилась и внимательно посмотрела на дверь, а Линдсей поспешно отвернулась, подняла воротник своей кожаной куртки и постаралась придать себе как можно более беспечный вид. Как только дверь отворилась, мисс Гордон обернулась и увидела молодого человека, застывшего в дверном проеме. На нем был дорогой костюм в тонкую полоску, а его волосы были аккуратно уложены. Молодой человек заговорил – с сильным дербиширским акцентом:
– Чем могу быть полезен? – спросил он довольно резким тоном.
– Мы бы хотели увидеть Джеймса Картрайта, – ответила Линдсей Гордон.
– Вам назначена встреча. – чуть приподняв бровь, поинтересовался молодой человек.
– Если бы это было так, то вы бы, наверное, ждали нас, правда? – сладким голоском пропела Линдсей.
– Видите ли, мистер Картрайт – очень занятой человек, – быстро проговорил молодой человек и он не встречается с людьми без предварительной договоренности. Вы из газет?
– Если вы будете так любезны и передадите это письмо мистеру Картрайту, то, возможно, он сочтет нужным принять нас, – спокойно произнесла Линдсей Гордон, протягивая ему конверт, в который было вложено письмо Памелы Овертон. – А мы подождем, чтобы узнать, примет нас мистер Картрайт или нет.
Молодой человек повернулся, чтобы идти внутрь, и Линдсей проворно скользнула следом за ним. Корделия была удивлена ее маневром, но, быстро сориентировавшись, проскочила за ней. Однако внутреннюю дверь, ведущую в холл, молодой человек аккуратно закрыл прямо перед их носами.
– При некоторой сноровке это совсем не трудно, верно? – вымолвила журналистка, поворачиваясь к Корделии.
– Бесстыжая девчонка! – пробормотала та.
Несколько минут они стояли в неловком молчании. Наконец внутренняя дверь распахнулась.
– В вашем распоряжении только четверть часа, – предупредил вновь появившийся молодой человек. – После этого ему надо уезжать на важную встречу в Мэтлоке.
– Поболтать с кем-нибудь о мани величия, – с улыбкой продолжила Линдсей, обращаясь к Корделии, которая что было сил старалась сдержать нервный смешок, пока они по натертому до блеска паркету огромного холла следовали за своим провожатым. Корделия сразу оценила и светлые сосновые двери одного цвета с плинтусами, и викторианские обои, на которых в солидных рамках висели фотографии с парусниками и старинными гаванями, и церковную скамью со спинкой, обитую полосатой тканью, и сосновые сундуки – и никаких тебе больше шкафов или кресел. Подушки на скамье были того же цвета, что и обои.
– Обстановочка прямо как со страниц дизайнерского каталога, – заметила писательница.
Наконец они почти одолели этот гигантский холл, и молодой человек остановился у какой-то двери. Подождав, когда они подойдут, он распахнул дверь и пригласил жестом войти.
Они оказались в комнате с белыми стенами. На стенах висели два календаря и три ежегодника для планирования дел. Пол был покрыт паласом в шашечку, а мебель была типично офисной: два металлических стола, шкафы для файлов вдоль одной стены, большой компьютерный терминал с принтером – у другой, а в углу, в оконной нише, примостился кульман, над которым висело множество ламп.
За большим из двух столов работал мужчина. Линдсей увидела его, у нее возникло ощущение, будто ее кто-то сильно толкнул в грудь. Она узнала в хозяине дома того самого человека, корый пробегал по музыкальному отделению в день убийства. И тут же мысленно внесла коррективы в список вопросов, которые собиралась ему задать.
Мужчина даже не поднял при их появлении головы, продолжая что-то писать на огромном плане, разложенном на столе перед ним. Корделия видела Картрайта в первый раз, и его внешность произвела на нее большое впечатление, несмотря на то, что обычно она вообще не обращала внимания на мужчин. На вид ему было лет сорок пять, и это был настоящий гигант, футов шести росту. У него был мощный, развитый торс, а сильные руки выдавали человека, который привык к физической работе. Темные волосы уже чуть поредели и поседели на висках, а задубевшая на солнце кожа была покрыта морщинками. Когда великан наконец на них посмотрел, обе женщины с удивлением обнаружили, что глаза его полны усталости и скуки.
