Дороти Сэйерс - Под грузом улик
— Его светлость еще не изволили вернуться, мисс, — сообщил ей мистер Бантер, — но его здесь дожидается мистер Паркер, и мы надеемся, что его светлость появится с минуты на минуту. Что-нибудь угодно вашей светлости?
— Нет-нет, — поспешно ответила она, — спасибо, ничего. Я подожду. Добрый вечер, мистер Паркер. А где Питер?
— Его вызвали по делу, мисс Мэри, — ответил Паркер. — Я даже не могу понять, почему он до сих пор не вернулся. Садитесь, пожалуйста.
— Куда он пошел?
— В Скотленд-Ярд, но это было еще в шесть часов. Я даже не могу представить…
Мисс Мэри в отчаянии всплеснула руками:
— Так я и знала. О мистер Паркер, что мне делать?
Мистер Паркер безмолвствовал.
— Мне нужно видеть Питера! — вскричала мисс Мэри. — Это вопрос жизни и смерти. Вы не можете послать за ним?
— Но я даже не знаю, где он сейчас, — ответил Паркер. — Пожалуйста, мисс Мэри…
— Он делает ужасную вещь… он ничего не понимает! — заламывая в отчаянии руки, вновь вскричала молодая женщина. — Мне нужно видеть его… скажите ему… О Господи! какое ужасное несчастье! я… о Боже!
Тут ее светлость принялась хохотать, после чего разразилась потоком слез.
— Мисс Мэри… прошу вас… пожалуйста, не надо… — чувствуя себя смешным и беспомощным, повторял мистер Паркер. — Пожалуйста, сядьте. Выпейте стакан вина. Вы совсем расхвораетесь, если будете так плакать. — («Если это, конечно, плач, — с сомнением добавил он про себя. — Больше похоже на икоту».) — Бантер!
Мистер Бантер был поблизости. Он стоял прямо за дверью с небольшим подносом в руках.
— Позвольте мне, сэр, — почтительно произнес он и, приблизившись к мечущейся мисс Мэри, поднес к ее носу маленький пузырек. Результат был потрясающим. Пациентка пару раз судорожно вдохнула и гневно выпрямилась.
— Как вы смеете, Бантер! — закричала мисс Мэри. — Убирайтесь отсюда!
— Вашей светлости сейчас не повредил бы глоток бренди, — заметил мистер Бантер, закрывая пахучую бутылочку, но Паркер уже успел уловить едкий запах нашатыря. — Мисс, это бренди «Наполеон» тысяча восьмисотого года. И осмелюсь посоветовать вам не упрямиться. Его светлость будет очень огорчен, если узнает, что этот напиток был попросту разлит. Ваша светлость обедали? Нет? Очень непредусмотрительно, мисс, отправляться в длительное путешествие на пустой желудок. Возьму на себя смелость прислать омлет вашей светлости. Может, и вы чего-нибудь перекусите, сэр, учитывая столь поздний час?
— На ваше усмотрение, Бантер, — поспешно ответил мистер Паркер, махая камердинеру рукой. — Вам лучше, мисс Мэри? Позвольте, я заберу ваше пальто.
Далее ничего особенного не последовало, пока мисс Мэри не была усажена в кресло и не был принесен омлет. К этому времени к ней уже вернулось самообладание. Но, глядя на нее, Паркер заметил, какие следы оставила ее недавняя болезнь (чем бы она ни была вызвана). Она потеряла весь свой цветущий вид, лицо было бледным и напряженным, с красными кругами под глазами.
— Простите, что я так глупо себя вела, мистер Паркер, — промолвила она, глядя ему прямо в глаза с завораживающей открытостью и доверием, — но я была так расстроена — я так спешила сюда из Ридлсдейла.
— Не волнуйтесь, — бессмысленно произнес Паркер. — Может, я чем-нибудь могу вам помочь в отсутствие вашего брата?
— Я полагаю, вы все делаете вместе с Питером?
— Думаю, я могу с уверенностью утверждать, что в этом расследовании мы делимся друг с другом всеми сведениями.
— Значит, с равным успехом я могу все рассказать вам?
— Безусловно. Если вы готовы удостоить меня своим доверием…
— Постойте, мистер Паркер. Я в очень сложном положении. Я не совсем понимаю, что я должна… Не могли бы вы мне сказать, что вам уже известно? Как далеко вы продвинулись?
Этот вопрос несколько огорошил мистера Паркера. Несмотря на то, что образ мисс Мэри преследовал его со дня дознания, а нынешняя романтическая встреча и вовсе разогрела его чувства чуть ли не до точки кипения, профессиональный инстинкт предосторожности не окончательно покинул его. Как он ни старался доказать непричастность мисс Мэри к преступлению, он не был готов выложить перед ней свои карты.
— Боюсь, я не могу рассказать вам это, — ответил он. — Многое еще находится на уровне предположений. И я случайно могу обвинить невинного человека.
— А, значит, вы кого-то определенного подозреваете?
— Я бы сказал, очень еще неопределенно, — улыбнулся мистер Паркер. — Но если вы можете сообщить нам что-либо, что могло бы пролить свет на происшедшее, заклинаю вас, сделайте это. Возможно, мы подозреваем совершенно не то лицо.
— Не удивлюсь, — с коротким нервным смешком заметила мисс Мэри. Ее рука, лежавшая на столе, пришла в движение, и, нащупав конверт, она принялась его складывать. — Что вы хотите знать? — неожиданно совсем другим тоном спросила она. Паркер сразу же ощутил жесткость, появившуюся в ее манере, — она стала скованной и неподатливой.
Паркер раскрыл свою записную книжку и приступил к вопросам. По мере того как он задавал их, он все больше успокаивался — профессионализм брал свое.
— Вы были в Париже в этом феврале? Мэри кивнула.
— Не припомните ли вы — не ходили ли вы с капитаном Каткартом… О! Кстати, я полагаю, вы говорите по-французски?
— Да, вполне свободно.
— Так же, как ваш брат? То есть практически без акцента?
— Да. Когда мы были маленькими, у нас была французская гувернантка, и мама всегда следила за нашими занятиями.
— Понятно. Так вот, не припомните ли, как вы с капитаном Каткартом посетили ювелирный магазин на улице де ля Пэ шестого февраля, где вами был куплен, или им для вас, черепаховый гребень с бриллиантами и бриллиантовый кот с изумрудными глазами?
По глазам Мэри Паркер понял, что она помнит, но пытается скрыть это.
— Это тот кот, о котором вы наводили справки в Ридлсдейле? — поинтересовалась она.
Паркер не был сторонником отрицания очевидного и потому ответил утвердительно.
— Его нашли в кустах, да?
— Это вы потеряли его? Или он принадлежал Каткарту?
— Если я скажу, что он принадлежал ему…
— То я с радостью поверю вам. Так он принадлежал ему?
— Нет… — глубокий вздох, — он принадлежал мне.
— Когда вы его потеряли?
— Тем же вечером.
— Где?
— Вероятно, в кустах. Там, где вы нашли его. Но спохватилась я гораздо позже.
— Это тот самый кот, которого вы купили в Париже?
— Да.
— Почему сначала вы утверждали, что он не принадлежит вам?
— Мне было страшно.
— А теперь?
— А теперь я собираюсь сказать правду.
