Агата Кристи - Убийство в Восточном экспрессе
Старуха пожала плечами:
— Это вряд ли вероятно, но в таком случае проводник приведет мою горничную.
— Значит, вы ей абсолютно доверяете, мадам?
— Я уже говорила вам об этом, — спокойно сказала княгиня. — Я не держу у себя людей, которым не доверяю.
— Да, — сказал Пуаро задумчиво, — в наши дни преданность не так уж часто встречается. Так что, пожалуй, лучше держать неказистую служанку, которой можно доверять, чем более шикарную горничную, элегантную парижанку, к примеру.
Темные проницательные глаза княгини медленно поднялись на него:
— На что вы намекаете, мсье Пуаро?
— Я, мадам? Ни на что.
— Да нет же. Вы считаете — не так ли? — что моими туалетами должна была бы заниматься элегантная француженка?
— Это было бы, пожалуй, более естественно, мадам.
Княгиня покачала головой.
— Шмидт мне предана, — последнее слово она особо подчеркнула. — А преданность — бесценна.
Прибыла горничная с ключами. Княгиня по-немецки велела ей распаковать чемоданы и помочь их осмотреть. Сама же вышла в коридор и стала глядеть в окно на снег. Пуаро вышел вместе с княгиней, предоставив мсье Буку обыскать багаж.
Княгиня с грустной улыбкой поглядела на Пуаро:
— А вас, мсье, не интересует, что у меня в чемоданах?
Пуаро покачал головой:
— Это чистая формальность, мадам.
— Вы в этом уверены?
— В вашем случае — да.
— А ведь я знала и любила Соню Армстронг. Что вы об этом думаете? Что я не стану пачкать рук убийством такого негодяя, как Кассетти? Может, быть, вы и правы.
Минуту-две она молчала. Потом сказала:
— А знаете, как бы я поступила с таким человеком, будь на то моя воля? Я бы позвала моих слуг и приказала: «Засеките его до смерти и выкиньте на свалку!» Так поступали в дни моей юности, мсье.
Пуаро и тут ничего не сказал.
— Вы молчите, мсье Пуаро. Интересно знать, что вы думаете? — с неожиданной горячностью сказала княгиня.
Пуаро посмотрел ей в глаза.
— Я думаю, мадам, — сказал он, — что у вас сильная воля, чего никак не скажешь о ваших руках.
Она поглядела на свои тонкие, обтянутые черным шелком, унизанные кольцами пальцы, напоминающие когти.
— Это правда, — сказала княгиня, — руки у меня очень слабые. И я не знаю, радоваться этому или огорчаться. — И, резко повернувшись, ушла в купе, где ее горничная деловито запаковывала чемоданы.
Извинения мсье Бука княгиня оборвала на полуслове.
— Нет никакой необходимости извиняться, мсье, — сказала она. — Произошло убийство. Следовательно, эти меры необходимы. Только и всего.
— Вы очень любезны, мадам.
Они откланялись — княгиня в ответ слегка кивнула головой.
Двери двух следующих купе были закрыты. Мсье Бук остановился и почесал в затылке:
— Вот черт, это грозит неприятностями. У них дипломатические паспорта: их багаж досмотру не подлежит.
— Таможенному досмотру — нет, но когда речь идет об убийстве…
— Знаю. И тем не менее я бы хотел избежать международных осложнений…
— Не огорчайтесь, друг мой. Граф и графиня разумные люди и все поймут. Видели, как была любезна княгиня Драгомирова?
— Она настоящая аристократка. И хотя эти двое люди того же круга, граф показался мне человеком не слишком покладистым. Он был очень недоволен, когда вы настояли на своем и допросили его жену. А обыск разозлит его еще больше. Давайте, э-э… давайте обойдемся без них? Ведь, в конце концов, какое они могут иметь отношение к этому делу? Зачем мне навлекать на себя ненужные неприятности?
— Не могу с вами согласиться, — сказал Пуаро. — Я уверен, что граф Андрени поступит разумно. Во всяком случае, давайте хотя бы попытаемся.
И прежде чем мсье Бук успел возразить, Пуаро громко постучал в дверь тринадцатого купе.
Изнутри крикнули: «Войдите!»
Граф сидел около двери и читал газету. Графиня свернулась клубочком в углу напротив. Под головой у нее лежала подушка казалось, она спит.
— Извините, граф, — начал Пуаро. — Простите нас за вторжение. Дело в том, что мы обыскиваем багаж всех пассажиров. В большинстве случаев это простая — однако необходимая формальность. Мсье Бук предполагает, что, как дипломат, вы вправе требовать, чтобы вас освободили от обыска.
Граф с минуту подумал.
— Благодарю вас, — сказал он. — Но мне, пожалуй, не хотелось бы, чтобы для меня делали исключение. Я бы предпочел, чтобы наши вещи обыскали точно так же, как багаж остальных пассажиров. Я надеюсь, ты не возражаешь, Елена? — обратился он к жене.
— Нисколько, — без малейших колебаний ответила графиня.
Осмотр произвели быстро и довольно поверхностно.
Пуаро, видно, конфузился; он то и дело отпускал не имеющие отношения к делу замечания.
Так, например, поднимая синий сафьяновый чемодан с вытисненными на нем короной и инициалами графини, он сказал:
— На вашем чемодане отсырела наклейка, мадам.
Графиня ничего не ответила. Во время обыска она сидела, свернувшись клубочком, в углу, и со скучающим видом смотрела в окно. Заканчивая обыск, Пуаро открыл маленький шкафчик над умывальником и окинул беглым взглядом его содержимое — губку, крем, пудру и маленькую бутылочку с надписью «Трионал». После взаимного обмена любезностями сыскная партия удалилась.
За купе венгров шли купе миссис Хаббард, купе убитого и купе Пуаро, поэтому они перешли к купе второго класса. Первое купе — места одиннадцать и двенадцать — занимали Мэри Дебенхэм (когда они вошли, она читала книгу) и Грета Ольсон (она крепко спала, но от стука двери вздрогнула и проснулась). Пуаро, привычно извинившись, сообщил дамам о том, что у них будет произведен обыск. Шведка всполошилась, Мэри Дебенхэм осталась безучастной.
Пуаро обратился к шведке:
— С вашего разрешения, мадемуазель, прежде всего займемся вашим багажом, после чего я бы попросил вас осведомиться, как чувствует себя наша миссис Хаббард. Мы перевели ее в соседний вагон, но она никак не может оправиться после своей находки. Я велел отнести ей кофе, но мне кажется, что она из тех людей, которым прежде всего нужен собеседник.
Добрая шведка тотчас же преисполнилась сочувствия. Да, да, она сразу пойдет к американке. Конечно, такое ужасное потрясение, а ведь бедная дама и без того расстроена и поездкой, и разлукой с дочерью. Ну конечно же, она немедленно отправится туда… ее чемодан не заперт… и она обязательно возьмет с собой нашатырный спирт.
Шведка опрометью кинулась в коридор. Осмотр ее пожитков занял мало времени. Они были до крайности убоги. Она, видно, еще не обнаружила пропажу проволочных сеток из шляпной коробки. Мисс Дебенхэм отложила книгу и стала наблюдать за Пуаро. Она беспрекословно отдала ему ключи от чемодана, а когда чемодан был открыт, спросила:
