Эрл Гарднер - Дело одинокой наследницы
– Вы о чем говорите?
– «Хабэас корпус» в отношении Марлин Марлоу, – объяснил помощник шерифа, – приказ о том, чтобы она предстала перед судом в два часа послезавтра, и, если ей в настоящее время не предъявлено никаких обвинений, ее должны отпустить под залог в сумме две с половиной тысячи долларов. Мистер Мейсон сейчас находится внизу у секретаря и уже внес эти деньги. Через несколько секунд он будет здесь с распиской об оплате.
– Спасибо, что поставили меня в известность, – поблагодарил Трэгг. – А теперь уходите.
Помощник шерифа вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.
– Это вам никак не поможет, – раздраженно заметил Трэгг. – Адвокаты обычно используют такую тактику, если их клиенты виновны.
Марлин Марлоу сидела молча.
– Расскажите мне поподробнее, – продолжал Трэгг, – почему вы пошли к Розе Килинг и…
В дверь постучали, она открылась, и появился Перри Мейсон.
– Простите, господин лейтенант. Сеанс закончен.
– Убирайтесь отсюда ко всем чертям! – заорал Трэгг. – Это мой личный кабинет. Я…
– Ну и оставайтесь здесь, пока не сгниете. Пойдемте, мисс Марлоу. Вы уходите.
– Черта с два, – сказал Трэгг.
– Она уходит, – заявил Мейсон. – Она освобождается под залог в соответствии с «хабэас корпус». Вот квитанция об уплате залога, а вам уже вручили необходимые документы, поэтому вы должны быть в курсе дела. Она выпускается на свободу.
– Если только ей не предъявлено обвинение, – заметил Трэгг.
– Давайте предъявляйте. А я добьюсь ее освобождения под залог.
– А если я предъявлю ей обвинение в убийстве?
– Ну, тогда залога не будет – в этом случае подобного разрешения не получишь.
– Хорошо, вы вынуждаете меня. Я предъявлю ей обвинение в убийстве.
– Ой-ой-ой! – воскликнул Мейсон. – Тогда вы снесете яйцо, из которого никогда не вылупится цыпленок.
– Если и дальше станете давить на меня, я так и сделаю, – пригрозил Трэгг.
– Давайте. Я давлю. Я представляю мисс Марлоу. Она освобождена в соответствии с «хабэас корпус». Она уходит со мной. Вот должностное лицо, в обязанности которого входит проследить за исполнением судебного постановления. В нем особо указано, что она выходит на свободу после уплаты залога в сумме две с половиной тысячи долларов. Деньги уплачены – вот квитанция. Пойдемте, мисс Марлоу.
Марлин встала со стула. На какое-то мгновение ей показалось, что у нее подогнутся ноги и она упадет лицом на пол. Она глубоко вздохнула и пошла, ожидая, что в любой момент ее остановит лейтенант Трэгг.
Однако враждебно настроенный Трэгг оставался молча сидеть на месте. Мейсон взял мисс Марлоу под руку, помощник шерифа поддерживал ее с другой стороны.
– Вы еще об этом пожалеете, Мейсон, – пригрозил Трэгг.
– Не думаю.
– Кстати, у меня есть вопросы к вам.
– Пожалуйста, в любое время приходите ко мне в контору, – пригласил адвокат.
– Не исключено, что вам придется пожаловать сюда.
– Только по ордеру, господин лейтенант.
– Я могу получить ордер.
– Это ваша привилегия.
Дверь закрылась.
– Мои услуги, кажется, больше не требуются, мистер Мейсон? – спросил помощник шерифа.
– Пожалуйста, проводите нас до выхода из здания, – попросил Мейсон.
Адвокат помог Марлин Марлоу спуститься по ступенькам.
– Вы дрожите, – заметил он.
– Я разваливаюсь на части, – призналась она. – Я хочу сейчас где-нибудь сесть и поплакать. У меня будет истерика.
– Так плохо?
– Все было кошмарно.
Мейсон пожал руку помощнику шерифа и поблагодарил его.
– Я просто выполнял свои обязанности, мистер Мейсон, – сказал тот. – Вы подготовили все документы, а мне лишь приказали их вручить, что я и сделал.
– Еще раз спасибо.
Марлин услышала хруст денег и заметила, как промелькнула зеленая купюра, которую Мейсон дал помощнику шерифа. Потом адвокат помог ей сесть в машину, и они сразу же отъехали от полицейского управления.
– Что случилось? – спросил Мейсон.
– Это было ужасно, ужасно, ужасно, ужасно…
Ее голос становился все громче и громче. Казалось, слово «ужасно» засело у нее в мозгу. Язык продолжал повторять его, без сознательных усилий с ее стороны.
Внезапно Мейсон затормозил.
– Прекратите! – приказал он. – Нам нельзя терять время. Они могут предъявить вам обвинение в убийстве. Быстро рассказывайте мне, что случилось. Плакать будете потом. А истерику закатите, когда выпутаемся.
В суровых, серых, как гранит, глазах Мейсона было что-то, что заставило ее взять себя в руки.
– Лейтенант Трэгг пригласил меня проехать с ним в управление, – начала она. – Потом он попросил показать ему драгоценности, подаренные матери Джорджем Эндикоттом, и очень тактично предложил мне надеть некоторые из них, причем как можно больше, потому что, уезжая из квартиры, я оставляю ее без присмотра, и не исключено, что воры…
– Они вас фотографировали? – прервал Мейсон.
– Полиция? Нет.
– А кто-то еще?
– Да. Газетные репортеры.
Мейсон тихо выругался.
– В чем дело?
– Именно так полиция сотрудничает с прессой, – зло сказал Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– Прекрасная реклама для полиции. Вы вся обвешана драгоценностями, полученными вашей матерью от Эндикотта. Репортерам разрешают вас фотографировать. Завтра снимки появятся в утренних газетах под заголовками: «Лейтенант Трэгг допрашивает наследницу» или «На ней целое состояние, полученное матерью от покойного благодетеля».
– О боже! – в отчаянии воскликнула Марлин.
– Продолжайте. Что было потом? – спросил Мейсон.
– Лейтенант Трэгг, видимо, задержался где-то, а меня отправили к сержанту Голкомбу и трем или четырем другим полицейским.
– Насколько я понимаю, сержант Голкомб начал вас допрашивать?
– Да.
– Они посадили вас на стул в центре комнаты и направили вам в лицо яркий свет, – сказал Мейсон. – Они сели кругом, в комнату вошли еще какие-то люди, стали кричать на вас, вопросы сыпались со всех сторон с такой скоростью, что у вас не было времени на них отвечать, они делали всевозможные неприятные намеки, бросали вам в лицо обвинения и…
– Все происходило именно так.
– А затем внезапно появился лейтенант Трэгг. Он вел себя по-отечески и как истинный джентльмен. Он извинился, пригласил вас к себе в кабинет, вы вздохнули с облегчением и подумали, что он самый приятный человек на свете.
– Все так и было. А откуда вы знаете?
– Обычная полицейская тактика, – объяснил Мейсон. – Психологическая атака – так называемая «третья степень»[3]. Один доводит свидетеля чуть ли не до помешательства, выпытывает у него все, что тот только знает, а когда он уже отказывается говорить, дается сигнал, входит новое лицо, которое ведет себя как истинный джентльмен, и…
