Анна Литвинова - Трансфер на небо
– Товарищ Галеев, – устало сказал Опер, – давайте с вами решим простую арифметическую задачу. Называется: «Вычисли убийцу».
Галеев промолчал.
– Вас на базе, – продолжал оперативник, – было, как оказалось в итоге, шесть человек. Четверо футболистов плюс две девушки… Анжела Кондакова, как вы утверждаете, не убивала. Минус один. Про Нычкина и Снежану мы тоже уже все выяснили и их, как возможных кандидатов на роль убийц, отмели. Еще минус два. Остаются трое. Карпов, Овсянников – и вы. Итак, ваши шансы: один к трем. А для того, чтобы их повысить (или, соответственно, снизить), вам придется теперь пройти через следующее. (Вы меня извините, я не пугаю, а просто рассказываю, как дело будет.) Вас троих задержат. Сначала на трое суток. Посадят в КПЗ. А это не спортивная база – там условия, можете себе представить. И будут допрашивать. Хоть закон такое и не позволяет, но, наверно, допрашивать вас будут круглые сутки подряд. Дело уж больно такое… Горячее… И все газеты, и журналы, и телевидение все про вас напишут. И зарубежные издания – тоже. И может, я ошибаюсь, но цена на вас после таких событий резко упадет. Даже если вы ни в чем не виноваты. А ведь этим-то дело не кончится. Прокурор может срок предварительного заключения продлить, сами знаете, сколько угодно. Вот и представьте: пробудете вы в тюрьме месяц, два, полгода, год… Это ведь почище любой дисквалификации будет…
В продолжение этого монолога Галеев сидел, уронив голову на руки, и наконец встрепенулся и решительно выдохнул:
– Хватит!
Опер замолчал и испытующе поглядел на него.
– Хватит, я все расскажу. Все, что знаю. Только безо всяких протоколов. И никогда и нигде ни о чем свидетельствовать не буду. Все равно доказательств у меня никаких нет. И не будет. И у вас их не будет. Я вам только подскажу, в каком направлении рыть. А там уж вы сами. И о том, что я проболтался, никому не говорите – я все буду отрицать. Кто бы ни спросил.
– Идет, – быстро cогласился Опер, – сделка принимается.
Он остановился перед креслом Галеева и протянул ему руку. Тот испытующе посмотрел на милиционера и нехотя пожал его ладонь.
– Итак? – Опер плюхнулся на свое место и вперился в лицо Галеева.
– Ты вообще-то футбол смотришь? – ответил вопросом на вопрос вратарь.
– Еще бы! – воскликнул Опер. – Но далеко не все. Например, игры «Шинника» с «Ротором» не смотрю.
– А сборную?
– Еще бы! Все матчи, начиная с восемьдесят второго года. Включая даже товарищеские.
– Значит, ты должен помнить…
– Я многое помню. Что конкретно?
– Несколько лет назад один игрок нашей сборной в Испании в очень ответственном матче гол в свои ворота закатил. Мы тогда «ноль – один» проиграли и в четвертьфинал из-за этого не попали…
– О! – воскликнул Опер. – Так вот откуда все тянется!
– Помнишь?
– Естественно. Вся страна до сих пор помнит.
– Ну, тогда тебе дальше много рассказывать не надо.
– Нет, ты уж расскажи.
Когда заговорили о футболе, игрок и оперативник естественным для мужчин образом перескочили на «ты». И в самом деле, трудно представить, чтобы мужики, обсуждая футбол, друг другу при этом «выкали».
– Так вот, – нехотя продолжал Галеев, – наш принципиальный малыш Кондаков где-то раскопал: тот игрок, что лажанулся, сделал это не случайно. Он от наших соперников взятку тогда получил. И немаленькую. Уж не знаю, откуда Игорь это взял, не спрашивай… Так вот. Вчера вечером Кондаков на этого игрока попер. И сказал открытым текстом: «Я, мол, знаю, что матч сдал ты». А через пару часов его убили…
– Ах, вот оно что… – протянул Опер. – Я так и думал. Значит, тот гол все-таки не был простой ошибкой…
Глава 11
В тот же самый момент Варвара, стоявшая на лестничной площадке первого этажа рядом со следователем Костиком и нападающим Карповым, в упор спросила у футболиста:
– И как же вы узнали, кто убийца?
– А так. Когда я взял с пола в номере Нычкина мобильник Кондакова, я потом втихаря все-таки просмотрел, кому он звонил, а кто – ему. Какие последние «эсэмэски». И там отпечатались два последних сообщения. Одно из них, входящее, было отправлено сегодня ночью в ноль часов тридцать минут. Оно гласило: «Предлагаю сто тысяч «гринов» налом»… А дальше, в ноль сорок, следовал кондаковский ответ на него: «А пошел ты!..» Ну, – усмехнулся Карпов, – после этого ЕМУ ничего не оставалось делать, кроме как убить Кондакова.
– Кому «ему»? – туповато спросил Костик.
В этот момент в коридоре показался Опер. Он шел быстрым шагом, почти бежал, по направлению к комнате отдыха.
К нему наперерез бросился следователь Костик.
– Мы!.. – выкрикнул он. – Мы все раскрыли! Почти!
– Вы почти, а я действительно все раскрыл, – самодовольно усмехнулся оперативник.
Лицо его выражало одновременно и полнейшее удовлетворение, и нетерпение.
– Давай, – приказал Опер следаку, – действуй, мухой. Обыск организуй в его комнате, да чтоб комар носа не подточил. С понятыми, и ищи все как следует. Всю одежу его, полотенца – на экспертизу! Пусть ищут следы крови! Кондаковской крови! А я его сейчас колоть буду.
– А кого «его»? – пробормотал следак.
Опер смерил его презрительным взглядом:
– А говоришь, «мы все раскрыли».
Варя, старавшаяся не пропустить из этого диалога ни слова, тихо спросила стоявшего рядом с ней Карпова:
– Ну, мне-то наконец скажите: кто посылал это последнее сообщение Кондакову?! Кому тот ответил: «А пошел ты!»?
– Бритому ежику понятно, – лениво хмыкнул Карпов, – доблестному вратарю Овсянникову.
И тогда Варя сделала пару шагов по направлению к следаку и Оперу и тихо сказала, обращаясь к следователю:
– Это сделал Овсянников.
– Вот, Варька! – удовлетворенно хохотнул Опер. – Вот это я понимаю – раскрыла! Не то что некоторые, – он бросил уничтожающий взгляд на Костика.
Повтор опасного момента. За четыре года до описываемых событий– …Идет восемьдесят пятая минута игры. До конца матча остается пять минут. Всего лишь пять минут. Пять минут отделяет наших ребят от выхода в следующий круг соревнований. Только пять! Напоминаю, что счет матча ноль – ноль, и этот результат устраивает нашу команду!
Испанцы атакуют большими силами. Морьентес навешивает… Карпов… Наш Карпов, пришедший помочь обороне, выносит мяч из штрафной. Только не уходить всем в плотную оборону, не сбиваться на «отбой»! Вперед, ребята, остается всего четыре минуты до конца…
Вот мяч у Рауля… Стадион весь встал… Вы слышите этот грохот, царящий на трибунах, и я не уверен, слышите ли вы меня, уважаемые болельщики… Три минуты до конца… Рауль навешивает… Овсянников выпрыгивает выше всех в штрафной, сейчас он уверенно отобьет мяч, такие подачи для нашего опытного голкипера – как подарок… Но что это?! Боже мой!!! Боже мой!!!!! Вы видели это?!! О, нет!! Нет! Такого не может быть… Мяч, скользнув по перчатке Овсянникова, падает прямиком в наши пустые ворота… Гол… Нет, я не могу поверить… Гол… О, нет… Вот это ошибка! Испанцы выходят вперед. Девяностая минута. Один – ноль.
