Эрл Гарднер - Шокированные наследники
— После трагического случая, произошедшего в прошлую среду, понимая, что могут возникнуть вопросы о соблюдении определенной процедуры в этом деле, я связался с управлением окружного прокурора и вскрыл конверт в присутствии адвоката, банкира и окружного прокурора.
— Что содержалось в конверте?
— Там находился документ, якобы являющийся последним завещанием Лоретты Трент.
— У вас с собой этот документ?
— Да.
— Предъявите, пожалуйста.
Келвин вытащил из кармана сложенный документ.
— Вы как-нибудь обозначили документ, чтобы можно было провести его идентификацию? — спросил судья Грейсон.
— Каждая страница этого документа, — заявил Келвин, — обозначена моими инициалами, а также инициалами окружного прокурора Гамильтона Бергера, банкира, который при этом присутствовал, и адвоката.
— Этого достаточно, — сказал с улыбкой судья Грейсон. — Это, как я понимаю, ваши инициалы, написанные вами?
— Да, именно так.
Судья Грейсон внимательно рассмотрел документ, затем передал его Мейсону.
Мейсон изучил документ.
— Я хочу, чтобы он был приобщен к делу в качестве вещественного доказательства, — заявил Касуэлл. — Поскольку это оригинал завещания, я предлагаю снять с него копию, заверить и затем использовать ее вместо оригинала в качестве вещественного доказательства.
— Нет возражений, — заявил Мейсон.
— Я хотел бы для протокола прочитать текст завещания, а затем приобщить его к делу, — сказал Касуэлл.
Напыщенно и торжественно он приступил к чтению:
— «Я, Лоретта Трент, находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю, что я бездетная вдова. Из близких родственников у меня две сестры — Диана Бриггс и Максина Келвин, находящиеся соответственно замужем за Борингом Бриггсом и Гордоном Келвином.
Далее я заявляю, что в течение многих лет они живут вместе со мной в одном доме, что я очень привязана к своим зятьям, они мне, как родные братья. Я люблю и уважаю своих сестер.
Однако я понимаю, что женщины, особенно мои сестры, не обладают проницательным умом, необходимой деловой хваткой, что не позволяет им заниматься решением различных проблем, связанных с управлением моим хозяйством.
Поэтому я назначаю Гордона Келвина своим душеприказчиком.
За исключением упомянутых в завещании специальных распоряжений я прошу все оставшееся имущество, не подлежащее налогообложению наследство и недвижимость разделить в равных долях между Дианой и Борингом Бриггс, Максиной и Гордоном Келвин».
Касуэлл внушительно помолчал, оглядел притихшую публику, затем продолжил чтение:
«Кроме того, я завещаю своей сестре Диане Бриггс 50 тысяч долларов, другой сестре, Максине Келвин, — такую же сумму.
Однако имеются несколько человек, — тут Касуэлл замолчал, вновь окинул взором публику в зале заседаний, — которые проявили свою глубокую преданность мне.
Прежде всего я хочу назвать доктора Ферриса Алтона.
Поскольку Алтон специализируется по заболеваниям внутренних органов, не занимается хирургией, он практикует в такой области медицины, которая по сравнению с хирургией оплачивается недостаточно высоко…»
Виргиния Бакстер вцепилась своими крепкими пальцами в колени Мейсона.
— Ой, да, да, — прошептала она. — Сейчас я вспоминаю это место. Помню, как печатала его. Я помню, как она высоко отзывалась о…
— Тише, — предупредил Виргинию Мейсон.
Джерри Касуэлл продолжал читать:
«Доктор Алтон преданно лечил меня, всегда работал очень много и тем не менее у него нет достаточных накоплений на обеспеченную старость. Поэтому я завещаю доктору Алтону 100 тысяч долларов.
Есть еще два человека, привязанность и преданность которых всегда восхищали меня. Это Джордж Иган, мой шофер, и Анна Фритч, ухаживавшая за мной при недомоганиях.
Я не хочу, чтобы моя смерть явилась для них событием, вознесшим их из бедности к богатству, но я в равной степени не хочу забывать их услуг.
Поэтому я завещаю моему шоферу Джорджу Игану 50 тысяч долларов в надежде, что с помощью этих средств он сумеет открыть собственное дело. Анне Фритч я также завещаю 50 тысяч долларов».
Касуэлл торопливо перевернул страницу, как это обычно делает человек, заканчивающий чтение важного документа.
«Если кто-то, конкретный человек или группа лиц, будет оспаривать данное завещание или будет утверждать, что он или она является моими наследниками, а я вольно или невольно забыла о нем, я завещаю такому, лицу 100 долларов». Кроме того, — заявил Касуэлл, — в завещании имеется обычный заключительный параграф и дата. Оно подписано завещательницей и свидетелями — покойным Делано Банноком, адвокатом, и, — тут Касуэлл сделал многозначительный жест в сторону обвиняемой, — Виргинией Бакстер.
С полуоткрытым ртом Виргиния смотрела на него.
Мейсон сжал ее руку, чтобы она вернулась в реальный мир.
— Вы закончили допрос данного свидетеля? — спросил Касуэлла судья Грейсон.
— Да, ваша честь.
— Будете ли вести перекрестный допрос?
Мейсон встал.
— Это завещание было обнаружено вами в запечатанном конверте?
— Да. Запечатанный конверт лежал в ящике, именно на том месте, о котором говорила Лоретта Трент. Завещание находилось в запечатанном конверте.
— Что вы сделали с ним?
— Я положил его в сейф и позвонил окружному прокурору.
— Где находился сейф?
— В моей спальной комнате.
— Сейф уже имелся в этой комнате, когда вы начали использовать его?
— Нет, я его там поставил.
— Зачем?
— Дом большой, а у меня есть определенные ценные вещи. Репутация Лоретты Трент как очень богатой женщины широко известна. Поэтому я попросил поставить сейф, где моя жена могла бы хранить свои драгоценности, а я — деньги.
— Чем вы занимаетесь? — спросил Мейсон.
— Я занимаюсь многими делами, — с достоинством ответил Келвин.
— Например, чем?
— Я не думаю, что мне следует здесь перечислять их.
— Возражаю как против некомпетентного, несущественного, не относящегося к делу вопроса, — заявил Касуэлл.
— Я полагаю, — сказал судья Грейсон, — что это характеризующие свидетеля сведения и адвокат имеет право знать их. Хотя я не вижу, как этот вопрос может повлиять на исход дела или на оценку судом показаний данного свидетеля.
— Нет необходимости выяснять весь жизненный путь свидетеля, — буркнул Касуэлл.
Судья Грейсон вопросительно посмотрел на Мейсона.
— У вас есть какие-то причины задавать этот вопрос? — спросил он.
— Я задам его по-другому, — ответил Мейсон, — чтобы можно было сделать определенные выводы. Все эти различные сферы вашей деятельности дохода вам не приносили, не так ли?
