Дэвид Маркум - Новые записки Шерлока Холмса (сборник)
– Мама, чтение тут ни при чем, – пояснил Зайгер. – Естественно, доктор Уотсон был в Тёрске, они же приехали на поезде. Но это не просто предположение. Оно подкреплено фактами. – И он указал на мои ботинки: на подошве налипла серая грязь. – Такую грязь можно подцепить только в одном месте – в боковом дворе на железнодорожной станции Тёрска. Она представляет собой смесь угольной пыли, раскрошенной каменной плитки и местного грунта. Дождя уже давно не было, так что вполне очевидно, что доктор прошелся по какому-то сырому месту, пока направлялся к двуколке. Там на подошву и налипла эта грязь. Такая же грязь есть и на полу экипажа – скорее всего, осыпалась с его обуви.
Я невольно засмеялся.
– Основывать предположение только на том, что нам известно примерное время прибытия, а Тёрск является ближайшей крупной железнодорожной станцией, нельзя. Я проверил свою догадку, соотнеся наблюдения с предположением. Правильно, дядя? – заключил Зайгер, обращаясь к Холмсу.
– Абсолютно правильно, – ответил тот. – Не прекращай совершенствоваться. Если все пойдет хорошо, тебе найдется местечко в Лондоне.
– Не забивай ему этим голову, – отозвалась Роберта. – Через год он поступит в университет, тут и делу конец.
– Только аккуратнее выбирайте репетитора по математике, – пробормотал Холмс так тихо, что услышал только я один.
Роберта повернулась по направлению к дому:
– Заходите, что-нибудь съешьте и выпейте с дороги, и мы поговорим о делах. Уверена, что вы захотите произвести осмотр. Да и Шерринфорду не терпится переговорить с вами.
– Боюсь, мы не сможем присоединиться к вам, – ответил Холмс. – Нужно успеть добраться до ямы, в которой нашли тело, еще до дождя.
Все посмотрели на небо. Ветер усиливался, с шумом прорываясь сквозь деревья позади дома. Китайские колокольчики, свешивающиеся с карниза, беспокойно звенели.
– Конечно, – согласилась Роберта. – Мы подождем вашего возвращения здесь.
– Мама, а можно мне с ними? – нетерпеливо спросил Зайгер, видя, что Вильям уже собирается нас сопровождать.
Роберта улыбнулась, и на ее лице отразились терпение и любовь:
– Можно, но позволь и дяде поучаствовать, хорошо?
Она зашла в дом, а мы снова залезли в двуколку к Гриффину. Он развернул лошадь и вывез нас со двора. Рабочие наблюдали за нами, пока мы проезжали мимо служебных построек, а потом, кивнув нам, вернулись к своей работе.
По пути мы миновали рощицу и ощутили всю силу ветра, ясно указывающего на предстоящий ливень. Зайгер пересел, чтобы видеть меня.
– Доктор Уотсон, а когда вы будете публиковать следующие рассказы о расследованиях дяди? – спросил он.
Я взглянул на знаменитого сыщика: тот недовольно поджал губы, хотя в глазах, напротив, читался смех.
– Ну, в настоящий момент… мне запрещено публиковать сведения о расследованиях Холмса.
– Так тому и быть, – добавил мой друг. – Быть может, на пенсии я займусь сочинением обширной монографии, в которой подробно опишу все применяемые мною методы и способы их приложения к конкретным случаям. И эта информация будет опубликована не в виде разрозненных баек в дешевом журнальчике, а в едином томе, вобравшем все мастерство в области расследований.
Это заявление позабавило инспектора Тенли. Он поймал мой взгляд, а я лишь пожал плечами.
Зайгер, казалось, ничего не заметил. Он в потрясении взирал на дядюшку.
– Не могу дождаться, когда же вы выйдете на пенсию и я смогу узнать обо всех ваших приключениях! – воскликнул он. – Я даже пытался использовать рассказы доктора Уотсона как основу для занятий, но, честно говоря, мне недостает информации. Пары десятков историй маловато для всестороннего анализа. Да и к тому же, – добавил он, усмехаясь, – я даже не знаю, почему вы заставили нас всех на три года поверить, будто бы мертвы. Непонятно, что вы делали все это время и как вам удалось вернуться. Я спрашивал об этом Банкрофта, а он заявил, что я еще слишком юн, чтобы узнать об этом. Типичное бахвальство!
– Многим неизвестна история путешествия Холмса и его возвращения, – пояснил я. – Он запретил мне публиковать ее. Однако при этом его практика стала куда обширнее по сравнению с тем, что было до перерыва. Многие клиенты утверждают, что узнали о прославленном гении дедукции именно благодаря моим рассказам.
– И при этом удивляются, что я – настоящий человек, а не вымышленный персонаж, – язвительно уточнил Холмс.
– Моей вины здесь нет, – обиженно ответил я. – Это ваш брат Майкрофт пустил слухи о том, что вы только литературный герой. Несомненно, у него были свои планы. А вы тем временем, якобы погибнув, выполняли его поручения.
Зайгер подался вперед, навострив уши, и я вдруг сообразил, что и так уже перешел грань допустимого и выдал чересчур много информации, касавшейся деятельности Холмса. Мой проницательный друг заметил, что мне необходимо немедленно сменить тему, и тут же обратился к племяннику:
– Зайгер, если действительно собираешься пойти по моим стопам, дам тебе один совет. Не позволяй облекать факты расследований в какую бы то ни было литературную форму, иначе большинство читателей решит, будто тебя выдумал врач, которому попросту нечем заняться. – Увидев, что меня задело его замечание, он добавил: – Впрочем, если сможешь отыскать такого врача, который станет для тебя незаменимым коллегой и другом, то лучшего и желать нельзя.
Смягчившись, я оглянулся – экипаж замедлил движение. Мы подъехали к скалистому выходу на поверхность горной породы, окружавшей яму в земле. Спустившись, мы подошли поближе. Дно ямы было видно лишь с самого края.
Покатое углубление занимало пятнадцать футов в ширину и восемь – в глубину. Дно было неровным – то тут, то там виднелись валуны. К передней стороне ямы подходила тропа – она располагалась как раз напротив скалистых пород, так что тот, кто прогуливался по ней, сразу же увидел бы, что находится на дне. Однако стоило отойти на пару футов дальше, и уже ничего нельзя было заметить.
– Где лежало тело? – спросил Холмс, оглядывая тропу.
– В передней части ямы, – отозвался Тенли, – прямо под тропкой. Его бы и не заметил никто, не загляни Вильям внутрь, когда проходил мимо.
– Я обычно проверяю яму, чтобы убедиться, что в нее не попали овцы, – пояснил старший племянник Холмса.
Мой друг прошелся по тропе туда и обратно.
– Ничего не осталось, – посетовал он. – Уж слишком много народу успело здесь потоптаться: сначала Вильям, потом Шерринфорд с рабочими, которые охраняли тело.
Он передвинулся по краю ямы обратно к тому месту, откуда на поверхность выходила горная порода. Затем он аккуратно спустился вниз, чтобы не потревожить то место, где располагалось тело.
