Констан Геру - Замок Шамбла
Арзак побледнел, но попытался возразить с притворной улыбкой:
– Да ладно, никто сам добровольно судьям не сдастся.
– О! Ты же знаешь, что мысль о смерти не остановит меня.
– Знаю.
– И потом, — продолжала Мари Будон, — кто мне помешает уехать далеко отсюда, оставить Францию и оттуда написать судьям всю правду?
Арзак промолчал, по его лицу было видно, что он нервничает.
– Зачем вы мне это все говорите? — вдруг спросил он.
– Затем, что я догадалась, о чем ты так задумался.
– Вы догадались?! — вскрикнул Арзак, оторопев.
– Ты прикидывал, что для тебя выгодней: принять сторону дам или судей с Марселанжами, а потом решил — я это прочла в твоих глазах, пылавших алчностью, — не будем торопиться, подождем.
Увидев на лице пастуха испуг, Мари Будон поняла, что слово в слово передала ему его мысли.
– О! Не надо так удивляться, — сказала спокойно Мари Будон. — Я знаю тебя как облупленного, сегодня я в который раз убедилась, что ты хитрее лисы. Но если ты дорожишь своей шкурой, не старайся перехитрить Мари Будон, это может плохо для тебя кончиться.
Она отошла от пастуха, напоследок бросив на него взгляд, от которого тот затрепетал. Потом, обратившись ко всем присутствующим, она сказала:
– Ах, дети мои, известно ли вам, что судьи, то есть Марселанжи, дадут вам за то, что вы пришли издалека и потеряли целый день, от силы два-три франка? К счастью, дамы об этом узнали. Они пришли в негодование и поручили мне дать каждому из вас по луидору. — И, положив на стол пригоршню золота, она добавила: — Вас здесь двадцать, вот двадцать луидоров, пусть каждый возьмет по одному.
Крестьяне бросились за деньгами, и Арзак в том числе. В конце концов из двадцати луидоров на столе остался только один.
– Кто не взял своей монеты? — спросила Мари Будон, очень удивленная подобным поведением.
– Клодина Бессон, — ответил Пьер Гра.
– Возьмите, это ваше, — произнесла Мари Будон, пододвинув монету к старухе Бессон.
Та оттолкнула ее и пристально посмотрела на Мари.
– Нет, — сказала она с важным видом, — мне этого не нужно, я не хочу брать денег от дам.
– Почему? — удивленно спросила Мари Будон.
– Потому что не хочу ничего принимать от них, пока все это не кончится. Кто знает? Вполне возможно, им придется платить по страшным счетам.
После этих слов она встала и медленно вышла. Все оставшиеся очень удивились, а Мари Будон не на шутку встревожилась.
XX
Мари Будон, деятельная, зоркая и предусмотрительная, следила за всем, спала вполглаза, всюду успевала, извлекала пользу из всего, что могло пойти во благо дамам, и старалась уничтожить все, что могло им навредить. Она смогла заставить замолчать четырех человек, чьи показания стали бы для Жака Бессона смертным приговором, но при этом ставила под удар своих хозяек.
Матье Рейно, Этьен Гра, Клод Рейно и Изабо Делень, напуганные угрозами братьев Бессон и из страха перед Мари Будон, бормотали какие-то бессвязные фразы, когда их вызвали к судебному следователю, и так и не назвали имени Жака Бессона. Принимая во внимание настойчивые доводы госпожи Тарад и весьма красноречивое содержание письма Луи де Марселанжа, блюститель закона приказал провести тайное расследование, в результате которого он убедился, что Жака Бессона, за день до преступления лежавшего в постели, первого сентября видели около дома графинь де Шамбла. Он был слаб, бледен и еле тащил ноги.
Врача, лечившего Жака, также вызвали на допрос, где тот засвидетельствовал, что ноги больного были в таком состоянии, что он не смог бы пройти и полмили, не содрав коросты с язв и не вызвав кровотечения. Результаты этих не зависимых друг от друга расследований показались следователю убедительными, и, несмотря на науськивания госпожи Тарад «искать преступника у графинь де Шамбла и где-то рядом с ними», ему пришлось оставить попытки найти его там и начать искать преступника в другом месте.
В этом отношении план Мари Будон увенчался полным успехом, в чем она скоро убедилась воочию. Месяц спустя после ее встречи с братьями Бессон и с двадцатью «новообращенными» свидетелями она находилась в гостиной, где дамы играли в вист с аббатами Карталем и Друэ, а Жак, все еще слабый после болезни, сидел у камина. Графиня знаком велела подавать чай, как вдруг в дверь постучали.
– Войдите, — изумленно сказала графиня. В это время никто обычно не приходил.
Дверь открылась, и вошла Мариона Ру, которая еще с порога с волнением закричала:
– Ваше сиятельство, важное известие!
– Что за известие, Мариона? — взволнованно спросила графиня, стараясь казаться спокойной.
– Стали известны убийцы господина Марселанжа.
Это известие поразило графиню. Жак Бессон попытался встать, но, быстро совладав с собой, остался сидеть. Одна Мари Будон сохраняла спокойствие, и у нее одной хватило смелости расспросить обо всем Мариону Ру.
– Ага! Так они известны? — переспросила она.
– Да, известны, — ответила Мариона Ру. — И я думала, что сделаю правильно…
– Вы действительно все сделали правильно, Мариона, но вы сказали «убийцы». Разве их несколько?
– Трое.
Графиня поднесла руку ко лбу; на нем крупными каплями выступил пот.
– А имен их вы не знаете?
– Как же! Знаю.
– Назовите же их скорее, Мариона, — велел аббат Карталь своей служанке, — разве вы не видите, как разволновались дамы, и неужели вы не понимаете, с каким нетерпением они желают узнать их имена?
– Знаю и понимаю, — ответила Мариона. — И вот почему я и прибежала сказать им.
– Ну и кто же это? — спросила Мари Будон.
– Пьер Вильдье, Жан Морен и Мишель Бессон.
– Мой брат! — прошептал Жак Бессон сдавленным голосом.
Госпожа Марселанж мало-помалу пришла в себя, а к графине вернулась ее прежняя надменность. Приподняв голову, она спокойно обратилась к служанке аббата с вопросом:
– От кого вы узнали, что подозревают именно этих троих?
– От тех, кто видел, что их не более часа тому назад вели в тюрьму.
– Как! Они арестованы? — вскрикнул Жак.
– Слава богу, арестованы! — ответила Мариона Ру.
Две женщины торжествовали — графиня и Мари Будон. Первая потому, что увидела, как опасность отступила, вторая потому, что расценила эту судебную ошибку как успех своего хитроумного плана. Графиня продолжила прерванную партию и играла, по обыкновению, до десяти часов, не обнаруживая волновавших ее чувств. Как только часы пробили десять, оба аббата встали, простились с дамами и ушли.
В этот вечер, как и раньше, говорили о болезни Жака и об участии, которое выказали ему Мариона Ру и Мариона Жибер вечером первого сентября, именно тогда, когда люди, подкупленные госпожой Тарад, уверяли, будто встретили его идущего пешком по дороге к Шамбла. И здесь замысел Мари Будон увенчался полным успехом, поскольку каждый день, слыша одно и то же, оба аббата так уверились в этом, словно это произошло у них на глазах, тем более что об этом постоянно судачили их служанки, которым аббаты целиком доверяли. Как только святые отцы удалились, Жак Бессон и Мари Будон подошли к столу.
