Эрл Гарднер - Испытай всякое
– Так вот, маленький пройдоха, – выдал он, – нас ведь тоже на мякине не проведешь. Ты состряпал это дельце от начала до конца, пытаясь спасти свою шкуру и выйти сухим из воды.
– Что на этот-то раз?
– Вот эти подлинные отпечатки Карлетона Аллена не соответствуют тем, которые у тебя значатся под инициалами «К.А.».
– Не может быть! – воскликнул я.
– Еще как может!
– Я никак не мог допустить ошибку – все проверено тщательно.
– Полностью с тобой согласен, – заявил Селлерс. – Ты и не ошибся. Просто сам себя перехитрил. Нельзя же все предусмотреть, когда наспех сводишь концы с концами, лишь бы отвязаться от полиции… Все твои доказательства… чистейший блеф и…
– Некоторые отпечатки, снятые мною в номере, остались непроверенными, – сказал я. – Не знаю, кому они принадлежат. Попробуйте сверить с ними. Может быть, один из них окажется отпечатком пальцев Аллена. Не исключено, что я принял желаемое за действительное.
Селлерс немного подумал, затем запихнул в рот изжеванную сигару и снова взялся за работу.
– Позволь помочь, – предложил я. – Мне…
– Пошел к черту, – прервал Селлерс, не поднимая глаз. – Лучше держись подальше от отпечатков. Даже не прикасайся к ним.
Спустя десять минут Селлерс поднял глаза и покачал головой.
– Дохлый номер, – сказал он, – ни один из них не принадлежит Аллену.
Тут уж Берта не утерпела.
– Но Аллен признает, что был там. Он…
– Конечно, признает, – фыркнул Селлерс. – Все это, вместе взятое, еще раз доказывает, что эта подборка отпечатков – чистая липа, доказательство невесть чего, истории, взятой с потолка Дональдом, чтобы спасти свою лицензию.
– Но послушай, – не унималась Берта. – Слишком уж много ляпов – до смешного. Дональд мог бы придумать и поумнее.
– А я думал, что ты намерена расторгнуть с ним партнерство и выйти сухой из воды, – бросил Селлерс.
– Я за честную игру, – окрысилась Берта, – и хочу, чтобы Дональду не перекрыли кислород за здорово живешь!
– Могу сказать тебе, что ожидает Дональда. Знаешь ли ты, что такое вытрезвитель?
По лицу Берты было видно, что она не уяснила, к чему клонит Селлерс.
– Если не знаешь, то расскажу, – продолжил тот. – Пьяниц подбирают на улицах и бросают в этот бункер. Ребят там выворачивает наизнанку. Они блюют на стены, на пол и друг на друга. Они вопят и рычат или храпят, кто в отрубе. Они дерутся и изрыгают проклятия, теряют всякое самообладание.
Теперь твоему дорогуше Дональду предстоит оказаться в вытрезвителе для пьяниц. Утром, возможно, ему удастся доказать, что был трезвым, но сейчас у меня не вызывает сомнения, что он пьян. Иначе зачем ему распинаться о том, что у него есть отпечатки пальцев Карлетона Аллена. Будь он трезвый, разве стал бы доказывать, что снял все эти отпечатки в мотеле «Постоялый дворик».
Может быть, Дональду придется пробыть в вытрезвителе два или три дня, пока он не протрезвится. Только на трезвую голову он сможет рассказать мне всю правду про эти отпечатки. И тогда я его выпущу.
– Ты не посмеешь этого сделать, Фрэнк, – вырвалось у Берты.
– Еще как посмею, черт меня подери. Сама увидишь.
– Хорошо же, но тебе это даром не пройдет.
– А кто сможет мне помешать? – спросил Селлерс, обдав ее негодующим взглядом.
– Хотя бы я, – ответила Берта, гневно глядя на него.
– Раз так, то выслушай меня, Берта Кул. Ты спелась с этим маленьким хитрецом, и он держит тебя в напряжении с того момента, как только стал твоим партнером. Тебе достаются все шишки, а с него – все как с гуся вода. Он и сейчас тебя подставил – шансы у тебя сохранить лицензию такие же, как уцелеть в аду у снежного кома. Это я бросаю тебе спасательный круг, да и то только в память старой дружбы. Надеюсь, у тебя хватит ума уцепиться за него, а я позабочусь вытащить тебя на берег. Ты сможешь вернуться к прежней привычной жизни респектабельного детектива и спать спокойно. Дела подобного рода, как это, чреваты серьезными последствиями и явно тебе не по зубам.
– Они и тебе не по зубам – иначе ты бы не гонялся за нами, – заметила Берта. – Если бросишь Дональда в вытрезвитель, не надо мне от тебя никакого спасательного круга.
– Считай, что почти осталась без лицензии, миссис Берта Кул.
– А ты знай, что я тебя послала ко всем чертям, самодовольный сукин сын! – крикнула Берта. – Ты, может, и не поверишь, но можешь считать, что остался без работы – это я тебе говорю.
– Выведите ее! Отправьте малыша в вытрезвитель! Он накачался наркотиками, – распорядился Селлерс.
Глава 14
Вытрезвитель оказался именно таким, каким описал его сержант Селлерс.
Вначале, когда меня бросили туда, народу там было немного, да и сильно пьяных не было.
Один был арестован за то, что находился за рулем в нетрезвом виде. Он был весьма прилично одет и без конца сетовал на то, как это отразится на его добром имени, на его жене и детях, и коротал время, оплакивая свою горькую судьбину.
Еще там был общительный алкаш, который непрестанно ко всем обращался, вновь и вновь пытаясь пожать руки своим сокамерникам.
Он все время рассказывал о том, что с ним случилось. Клялся в вечной дружбе. Пожимал руки. Для верности, что никого не пропустил, вновь обменивался рукопожатиями с каждым по нескольку раз, не забывая при этом говорить одно и то же.
В нашей камере был и еще один, которого сначала тянуло на подвиги, и он лез с кулаками на каждого, но, к счастью, скоро вырубился и заснул.
Около двух часов ночи стали поступать экземпляры хуже некуда.
Вытрезвитель напоминал большую квадратную клетку с цементным полом, посередине которого проходил желоб для стока нечистот, и утром, когда пьяниц выдворяли восвояси, его промывали струей воды под напором из шланга.
Обычно нечистоты стекали к центру пола и дальше по желобу – в сток, но около трех часов утра, когда в вытрезвиловке был полный кворум, пара «полутрупов» своими телами закрыли решетку стока и вся эта дрянь стала накапливаться по всему полу. Запах блевотины стал невыносимым.
Забившись в угол, я пытался избегать как затопляющих помещение нечистот, так и своих сокамерников. Раз или два мне даже удалось задремать.
В шесть часов утра нам принесли горячую бурду, которая, судя по всему, выдавалась за кофе. Бедолаги с мутными глазами тянули к кружкам дрожащие руки.
В половине девятого утра всю компанию погнали в суд, но когда я попытался отправиться вместе с остальными, меня попросту оттолкнули.
– Для суда вы еще слишком пьяны, – заявил мне сопровождающий. – Оставайтесь здесь!
Так меня и оставили вкупе еще с четырьмя насквозь пропитавшимися нечистотами сокамерниками, у которых видок был такой, что выводить их куда-либо явно не имело смысла.
