Эрл Гарднер - Вершина кучи
— Хорошо, вернемся к яхте. Поедем сейчас туда, и вы запишете меня как своего гостя.
— Но ведь я уже тщательно осмотрел ее, мистер Лэм.
Там ничего нет.
— Может быть, вы не обнаружили никаких улик, но если тело мертвого человека находилось на яхте и полиция будет иметь все причины подозревать вас, то, поверьте мне, они найдут множество улик, о которых вы даже и не подозреваете.
Выражение довольства собой появилось на лице Биллингса-старшего.
— Там нет никаких улик, мистер Лэм, уверяю вас.
— Возможно, и нет.
— Что вы все-таки собираетесь там найти, мистер Лэм? Что вы будете там искать?
— Знаете, однажды я посетил семинар известного Френсиса Г. Ли о расследовании убийств…
— Мне казалось, у вас достаточно высокая профессиональная квалификация, мистер Лэм. Однако я не вижу причин, почему мы сейчас должны это обсуждать…
Я продолжал рассказывать, будто не слышал, как меня пытался одернуть Биллингс:
— На семинаре предложили кому-нибудь из нас помочь следствию. Согласившемуся закатали рукав и измазали руку и ладонь человеческой кровью.
— На моих руках не было никаких брызг крови! — оскорбленно воскликнул Биллингс.
— После этого, — как ни в чем не бывало продолжал я, — ему предложили помыть руки с мылом горячей водой, потереть их щеткой — словом, сделать все, чтобы смыть следы крови.
— Она сразу отмылась?
— Конечно.
— И что потом? — спросил Биллингс.
— Ничего.
— Что вы имеете в виду, говоря «ничего»?
— Он ушел вместе со всем классом.
— Вы хотите сказать, что они брызнули кровью ему на руки, заставили потом ее смыть — и это все?
— На следующий день его спросили на семинаре, принимал ли он дома душ, и он ответил, что принимал, причем особенно тщательно тер щеткой руки в тех местах, куда попала кровь.
— И что же потом?
— Ничего, говорю я вам.
— Лэм, вы шутите?
— Нет. На третий день его опять спросили, принимал ли он ванну и тер ли он с мылом руки?
— Лэм, я не понимаю, к чему вы клоните?
— После этих расспросов ему закатали рукав и смазали реактивом те места, где была прежде кровь. И знаете, что случилось? Везде, где два дня назад на руках и ладонях алела кровь, выступили темно-синие пятна.
Джон Карвер Биллингс неподвижно застыл в кресле, как застывает иногда мышь на полке в кладовой при виде внезапно открывающейся двери… Я видел, как он переваривает только что полученную информацию, и она ему совсем была не по душе.
Внезапно он выпрямился и произнес своим спокойным, уверенным голосом опытного банкира:
— Хорошо, мистер Лэм, а сейчас мы отправимся с вами на нашу яхту.
Глава 13
Плавающие дворцы из красного дерева и тика, сверкающие лаком и глянцем, начищенной до блеска бронзой, спокойно поднимались и опускались на волнах, терпеливо дожидаясь уик-энда, когда их владельцы возьмут их на несколько часов отдыха на воды залива или в открытый океан, кативший свои бесконечные волны. Некоторые яхты были таких огромных размеров, что для управления ими требовалась целая команда. Другие имели на своем борту новейшее навигационное управление, что позволяло владельцу в случае необходимости вести яхту одному в открытом море.
Все было так, как мне рассказал Биллингс-отец. Яхт-клуб принимал только своих членов. Высокая стена из стальной сетки с тремя рядами колючей проволоки окружала территорию клуба, и в воротах стояла специальная платформа, при вступлении на которую раздавался сигнал, а ночной охранник уважительно поздоровался с Биллингсом, пожелав ему доброго вечера и протянув специальную книгу, в которой Биллингс расписался, а в отдельную колонку сделал запись: «Один гость». Охранник посмотрел на часы, проверив время нашего прибытия. Он хотел, как мне показалось, сказать еще что-то Биллингсу, но тот оборвал его:
— В другой раз, Боб.
Взяв мою руку, он повел меня по длинной дорожке к яхте. Пока мы шли, нас сопровождал приятный звук плескавшейся воды и игра световых бликов на ее поверхности. Вокруг царила какая-то мрачная, зловещая атмосфера. Ни он, ни я не произнесли ни слова. Мы подошли к белой яхте, палубы которой были сделаны из тикового дерева; кругом в свете луны сверкали бронзой начищенные поручни и ручки. В верхней кабине окна были квадратными, с тяжелыми непробиваемыми стеклами. В нижней — круглые небольшие иллюминаторы.
— Это здесь, — остановился Биллингс. — Пожалуйста, наступайте не на палубу, а на ковер. Я сейчас отопру каюту.
Мы взошли на борт. Биллингс вставил ключ в замок.
Скользящая панель отъехала в сторону, и мы очутились в залитой светом каюте: Биллингс успел, входя, щелкнуть выключателем.
— Это произошло здесь, — произнес он.
Я впитывал атмосферу, царящую тут. Вокруг все дышало роскошью и богатством. Мои ноги утопали в толстом ворсистом ковре, и казалось, я иду по мху в глубине нетронутого леса. Цветовая гамма интерьера в кабине подбиралась тщательно. Дорогие шторы прикрывали окна от любопытных взглядов внешнего мира. Кресла, стулья, классный радиоприемник — все здесь создавало комфорт в миниатюре.
— Где лежало тело? — спросил я.
— Как я понял из рассказа моего сына, оно лежало здесь. Вы видите, на ковре нет ни единого следа.
Я опустился на четвереньки.
— Вы можете этого не делать, — предостерег Биллингс. — Здесь, на ковре, вы не найдете и крохотного пятнышка, — повторил он.
Я продолжал ползать на коленях, замечая краем глаза, что Биллингс начал раздражаться.
— Ни одного, ни малейшего… — согласился я с ним.
— Уж можете поверить мне на слово, — повторил он.
— На ковре нет ни пятнышка, потому что он совершенно новый и только недавно был заменен.
— О чем, черт возьми, вы толкуете? — потребовал ответа Биллингс. — Этот ковер лежит здесь с тех пор, как…
Я покачал головой и сдвинул в сторону одно из кресел. Там, где от его ножек должны были остаться глубокие вмятины, лишь слегка примялся ворс.
— Ковер лежит здесь с тех пор, как сюда были поставлены кресла, — констатировал я.
— Это очень дорогой ковер. Его ворс не в состоянии придавить даже самая тяжелая мебель — он сразу принимает прежнее положение, едва вы убираете ее.
— Знаю, мистер Биллингс, об этом, но невозможно полностью уничтожить следы от ножек постоянно стоящей мебели. Вы забыли и об этой вот фотографии, — я кивнул на стену, — где вы сидите и читаете в этой каюте. Здесь, естественно, нельзя определить цвет ковра, но легко различить его рисунок: он совсем другой.
На лице Биллингса мгновенно появилось выражение ужаса, когда он взглянул на снимок. Я же прошел, заглядывая во все углы и проводя пальцами там, где было трудно достать рукой.
